добрых три дюйма выше шести футов, энергичная голова с непослушными
черными волосами; приятное чисто выбритое лицо американца.
- Я Дик Дрейк, - сказал он, протягивая руку. - Ричард Кин Дрейк,
недавно военный инженер в армии дядюшки Сэма во Франции.
- Меня зовут Гудвин, - я взял протянутую руку, тепло пожал ее. -
Доктор Уолтер Т. Гудвин.
- Ботаник Гудвин? Я вас знаю! - воскликнул он. - Вернее, знаю о вас.
Мой отец восхищался вашими работами. Вы его знали, профессор Элвин Дрейк.
Я кивнул. Итак, он сын Элвина Дрейка. Я знал, что Элвин умер за год
до начала этого моего путешествия. Но что его сын делает в этой дикой
местности?
- Гадаете, откуда я взялся? - ответил он на мой невысказанный вопрос.
- Короткая история. Война кончилась. И я ощутил непреодолимое желание
какой-то перемены. И не смог придумать ничего более иного, чем Тибет. Я
всегда хотел там побывать. Ну, и поехал. Решил пробиться напрямик в
Туркестан. И вот я здесь.
Молодой гигант сразу мне понравился. Несомненно, подсознательно я
ощущал необходимость в товарище. И даже подумал, возвращаясь с ним в свой
маленький лагерь, не согласится ли он участвовать в моих путешествиях.
Я хорошо знал труды его отца, и хотя меньше всего можно было ожидать,
что у Элвина Дрейка, сухого, чопорного, всегда погруженного в свои опыты,
родится такой крепкий сын, я подумал, что иногда наследственность
совершает чудеса.
Почти с благоговением слушал он, как я инструктировал Чу Минга по
поводу ужина, и потом постоянно поглядывал на китайца, возившегося с
кастрюлями.
Пока готовилась еда, мы поговорили - немного и поверхностно, обычные
новости и сплетни, какими делятся путешественники, встречаясь в пустынных
местах. Но когда он расправлялся с приготовленными Чу Мингом блюдами, на
лице Дрейка появилось задумчивое выражение.
Он вздохнул, доставая трубку.
- Повар чудо, а не повар. Где вы его нашли?
Я коротко рассказал ему.
Потом мы замолчали. Неожиданно солнце скрылось за плечом каменного
гиганта, охраняющего западный вход в долину; в долине быстро темнело, в
нее вливался поток кристально-ясных теней. Это прелюдия к чуду неземной
красоты, такого не увидишь нигде больше на Земле - закат в Тибете.
Мы выжидательно смотрели на запад. Легкий прохладный ветерок подул со
склонов, как посыльный, пошептался с кивающими маками, вздохнул и улетел.
Маки застыли. Высоко над головами засвистел коршун. И, будто по сигналу, в
западной части неба стали ряд за рядом появляться легкие облака, ныряя
головами вперед в путь заходящего солнца. И цвет их постепенно менялся -
от пятнисто-серебряного до светло-розового, доходя до глубокого алого.
- Небесные драконы пьют кровь заката, - сказал Чу Минг.
Как будто огромный хрустальный шар опрокинулся над небом, его
голубизна быстро сменилась ясным сверкающим янтарем, а потом так же
стремительно - блистающим фиолетовым цветом. Долину залило мягкое
зеленоватое освещение.
И в этом свете крутые скальные откосы, как заколдованные, стали вдруг
сплющиваться. Они заблестели и одновременно устремились вперед, как
огромные ломти бледно-изумрудного гагата, прозрачные, светящиеся, будто за
ними вспыхнуло кольцо маленьких солнц.
Свет потускнел, горы накинули на могучие плечи одеяния цвета
аметиста. И тут с каждой покрытой снегом и ледниками вершины, с каждой
башни, минарета, шпиля брызнули разноцветные лучи, целая армия радужных
призматических сияний, какой-то упорядоченный хаос радуг.
Большие и маленькие, переплетающиеся и движущиеся, они окружили
долину невероятно прекрасным поясом, как будто сам бог света прикоснулся к
вечным скалам и вызвал их сверкающие души.
По темнеющему небу пробежала розовая полоска живого света -
совершенно необычный чистый луч, при виде которого у наблюдателя всегда
перехватывает горло, этот луч тибетцы называют тинг-па. Какое-то мгновение
розовый палец указывал на восток, затем изогнулся и медленно разделился на
шесть сверкающих розовых лент, медленно начал спускаться к восточной части
горизонта, где навстречу ему вспыхнуло туманное пульсирующее свечение.
Я услышал, как Дрейк с трудом перевел дыхание. Самому мне тоже
перехватило горло.
Шесть лент раскачивались, двигались из стороны в сторону по все
увеличивающейся дуге, как будто свисают со скрывшегося за горизонтом шара,
который их породил, как маятники.
Все быстрее и быстрее раскачивались шесть лучей - и затем распались,
разделились, будто их сжала и разорвала невидимая гигантская рука.
Какое-то мгновение оборванные концы бесцельно дрожали, потом
повернули вниз, устремились на восток, в хаос вершин, и быстро исчезли. На
долину опустилась ночь.
- Боже! - прошептал Дрейк. - Как будто кто-то протянул руку, дернул
эти лучи и стащил их вниз - как ниточки.
- Я тоже видел, - я недоумевающе пожал плечами. - Видел. Но раньше
никогда подобного не было.
- Целенаправленно, - прошептал Дрейк, - сознательно. Как будто кто-то
потянулся, поиграл лучами, разорвал их и потащил вниз, словно ивовые
прутья.
- Это дьяволы, которые живут здесь, - дрожа, сказал Чу Минг.
- Какой-то магнитный феномен. - Я был сердит на себя за приступ
паники. - Луч может изменить свое направление, проходя через магнитное
поле. Конечно, так оно и было. Несомненно.
- Не знаю. - В голосе Дрейка звучало сомнение. - Нужно очень сильное
магнитное поле, чтобы сделать это. Трудно себе представить. - Он вернулся
к своей первой мысли. - Но это было... так чертовски сознательно, -
повторил он.
- Дьяволы... - бормотал испуганный Чу Минг.
- Что это? - Дрейк схватил меня за руку и указал на север. Пока мы
говорили, там появилась глубокая чернота, черный омут, на фоне которого
чуть виднелись слабо светящиеся вершины.
Гигантское туманно-зеленое огненное копье взметнулось из этой черноты
и устремилось к зениту; вслед за ним в небо взлетел целый лес копий, и
темнота стала будто черной рукой, держащей тысячу огненных копий.
- Заря, - сказал я.
- Да уж, мощная должна быть, - пробормотал Дрейк, внимательно глядя
на нее. - Вы заметили большое пятно на Солнце?
Я покачал головой.
- Больших я не видел. Вначале заметил на рассвете утром. Зажигалка
для зари, это пятно. Я вам говорил... вы только посмотрите! - воскликнул
он.
Зеленые копья отступили. Чернота сжалась - и вдруг начала
пульсировать волнами свечения, проникнутого полосками сверкающих вихрей,
словно бесчисленное войско танцующих светлячков.
Все выше поднимались валы, фосфоресцирующе-зеленые и радужно
фиолетовые, призрачно желтые и металлически шафрановые, как светящийся
пепел от роз, потом они дрогнули, раскололись и образовали великолепный
гигантский искрящийся занавес.
Из-за этого колеблющегося дрожащего занавеса появилось обширное
световое кольцо. Вначале туманное, но постепенно края его стали резче,
пока в северной части неба не образовался великолепный круг из холодного
пламени. И вокруг него начала сворачиваться заря.
Складки занавеса со всех сторон устремились к кольцу, складываясь,
сгибаясь, они кипели, как пена на краю котла, а потом устремлялись внутрь,
как будто изо рта Эола; на знаменитой старой картине бог сидит, выдувает
изо рта ветры, обвевающие землю, и втягивает их обратно.
Да, в кольцо рта устремилась заря, образовав сверкающий столб,
достающий до земли. И тут же туман затянул небо, скрыв этот невероятный
водопад.
- Магнетизм? - прошептал Дрейк. - Думаю, нет!
- Это в том месте, где разорвался тинг-па; и втянули его так же, как
лучи, - сказал я.
- Целенаправленно, - проговорил Дрейк. - Какая-то чертовщина. Дерет
по нервам... как металлическим когтем. Целенаправленная чертовщина. За
этим что-то разумное.
- Разумное? Дрейк, что разумное может обрывать лучи садящегося солнца
и втягивать зарю?
- Не знаю, - ответил он.
- Дьяволы, - прохрипел Чу Минг. - Дьяволы ослушались Будду... они
стали сильны...
- Как металлическим когтем! - выдохнул Дрейк.
С запада издалека до нас донесся звук, вначале шепот, потом дикий
рев, пронзительный вой, треск. В тумане появился свет, но быстро погас.
Снова треск, рев, вой, уходящий шепот.
Тишина и темнота окутали долину голубых маков.
2. ОТПЕЧАТОК В СКАЛАХ
Наступил рассвет. Дрейк спал хорошо. Но у меня не было его юношеской
способности восстанавливаться, и потому я долго лежал, без сна и в
тревоге, и только перед самым рассветом задремал.
За завтраком я обратился к тому, что стало моим искренним желанием.
- Дрейк, - спросил я, - куда вы идете?
- С вами, - рассмеялся он. - Я свободен и могу идти, куда хочу. Мне
кажется, кому-то нужно помочь вам присматривать за поваром. Он может
сбежать.
Эта мысль, казалось, приводила его в ужас.
- Отлично! - от всего сердца воскликнул я и протянул ему руку. - Я
хочу пересечь этот хребет в направлении озер Манасаровар. Мне бы хотелось
изучить тамошнюю флору.
- Мне подходит все, что скажете, - ответил он.
Мы скрепили рукопожатием наше партнерство и скоро уже двигались по
долине к западному выходу из нее; наш объединенный караван шел за нами.
Милю за милей шли мы через голубые маки, обсуждая загадку вчерашнего
вечера.
В свете дня оттенок ужаса перед этим событием рассеялся. В потоке
яркого солнечного света не было места загадкам и страху. Улыбающиеся
сапфировые поля расстилались перед нами.
Шепчущие игривые ветерки начинали временами сплетничать с кивающими
цветами. Стаи розовых вьюрков проносились над головой, иногда среди птиц
начинались ссоры; грациозные шалашники слетались к игривому ручью, вдоль
которого мы шли уже больше часа.
Я, к своему удовлетворению, почти доказал, что наблюдавшееся нами
явления объясняется исключительными атмосферными условиями этих высот,
условиями такими уникальными, что здесь все возможно. Но Дрейк не был
убежден.
- Знаю, - сказал он. - Конечно, я все это понимаю - наложение слоев
теплого воздуха могло исказить лучи; частицы с высших уровней могли
произвести впечатление этой свернутой зари. Признаю, что все это возможно.
Я даже признаю, что это вероятно, но, черт меня побери, док, если я в это
верю. Я слишком ясно ощущал сознательную силу, кто-то знал, что делает, -
и у него была для этого причина.
Была уже середина дня.
Чары долины действовали на нас, и мы шли медленно. Западный конец
приблизился, ясно стало видно ущелье, через которое нам предстояло пройти.
Но до темноты мы вряд ли до него доберемся, и мы с Дрейком смирились с
мыслью о еще одной ночи в этой мирной долине. Глубоко задумавшись, я
вздрогнул от его восклицания.
Он смотрел на какое-то место в ста ярдах справа от нас. Я тоже
взглянул туда.
Утесы возвышались едва в полумиле отсюда. Когда-то в них произошел
камнепад. И эти камни образовали насыпь, мягко спускающуюся ко дну долины.
Ива и черная ольха, изогнутые березы и тополи находили здесь почву для
своих корней и закрыли всю насыпь, и видны были только ее края у самого
начала луга.
В центре этой насыпи, начинаясь на полпути от склонов и протягиваясь
на цветущее поле, виднелся гигантский отпечаток.
Серо-коричневый, он четко выделялся на зеленом фоне насыпи и голубом
- поля, прямоугольник тридцати футов шириной и двухсот длиной, задняя
часть слегка закруглена, а от передней, подобно когтям, отделялись четыре
треугольника двадцати футов длиной каждый.
Чрезвычайно похоже на след ноги, но какое существо может оставить
