вынужден довериться тебе.
И, бросив долгий взгляд в глубь долины, он вышел из тени у подножия
кумирни.
- Держись вплотную ко мне,- сказал ему Джимми,- и пошли скорее.
Тут появились Тайнор и Файавэй. Добрая старая женщина, заливаясь
потоком слез, обняла колени Тоби, а Файавэй, растроганная не меньше ее,
произнесла те несколько английских слов, которым выучилась от нас, и подняла
три пальца - через столько дней его ждали назад.
Наконец Джимми вытащил Тоби из толпы и, кликнув за собой тайпийца,
который держал на руках молодую свинью, решительно зашагал с ними по тропе в
гору.
- Я сказал им, что ты вернешься,- со смехом объяснил он на ходу моему
другу.- Только боюсь, им придется долго ждать.
Тоби оглянулся: внизу все пришли в движение. Тайпийцы уходили. Девушки
на прощание колыхали покрывалами из тапы, мужчины размахивали копьями. Когда
последний из них, держа руку с тремя вытянутыми пальцами над головой,
скрылся в роще, сердце у Тоби сжалось.
Раз они его отпустили, вероятно, кое-кто из них и в самом деле верил,
что он скоро вернется; может быть, они думали, что он хочет только достать
мне лекарства, как он им сам втолковывал по пути на берег. Видимо, и Джимми
подтвердил это. И они, как и в тот раз, когда мой товарищ пытался
предпринять ради меня столь опасное путешествие в Нукухиву, полагая нас
воистину неразлучными, видели во мне в его отсутствие верный зарок его
возвращения. Все это, впрочем, не более как мои догадки, ибо в целом их
поведение остается для меня непонятным.
- Видишь, какое на мне табу,- похвастался старый матрос, когда они
поднялись уже довольно высоко в гору.- Мау-Мау подарил мне свинью, и этот
человек, который ее несет, пройдет вместе со мной через долину Хаппар в
Нукухиву. Пока он подле меня, ему ничего не грозит, и тебе, когда ты со
мной, тоже. А завтра так будет и с Томмо. Словом, гляди веселей и положись
во всем на меня. Завтра ты с ним увидишься.
Подъем был не очень крут - у самой воды горные отроги довольно
невысоки. Тропа, по которой они шли, была удобной, и скоро все трое уже
стояли на вершине, и обе долины лежали внизу у их ног. Тоби снова увидел
белые водопады там, где под зелеными кручами начиналась долина Тайпи; от них
можно было проследить взглядом до того места, где находилась хижина Мархейо.
Идя по хребту вслед за Джимми, Тоби разглядел, что долина Хаппар не так
глубоко вдается в горный массив, как долина Тайпи. Потому-то мы, видимо, и
промахнулись, не вышли в нее тогда, когда блуждали в горах.
Скоро была найдена тропа, ведущая вниз, и по ней они спустились в
долину к хаппарцам.
- У нас, находящихся под охраной табу,- объяснил Джимми, не сбавляя
ходу,- в каждой долине есть жены. У меня тут их две. Сейчас увидишь.
Когда же они достигли хижины, в которой жили жены Джимми,- она стояла в
тенистом уголке у самого подножия горы,- то достойных дам дома не застали, и
их супруг пришел в величайшее негодование. Впрочем, они вскоре явились и,
надо отдать им должное, оказали старому Джимми весьма сердечный прием, равно
как и моему товарищу Тоби, чрезвычайно раздразнившему их любопытство.
Однако, когда весть о прибытии гостей распространилась по долине и хаппарцы
собрались, Тоби обнаружил, что появление белого человека здесь не почитается
таким небывалым событием, как у их соседей.
Старый матрос велел своим женам поскорее подать ужин, так как ему нужно
дотемна добраться в Нукухиву. Соответственно были сервированы рыба, плоды
хлебного дерева и бананы, и гости, расположившись на циновках среди шумного
и многочисленного общества, наелись до отвала.
Хаппарцы осыпали Джимми вопросами про Тоби. А сам Тоби тем временем
пытливо всматривался в их лица, стараясь угадать среди них того, кто нанес
ему рану, до сих пор причинявшую страдания. Но, очевидно, сей доблестный
джентльмен, столь скорый на расправу копьем, счел более деликатным не
показываться на глаза своей жертве. Естественно, что его присутствие не
прибавило бы Тоби желания продлить свой визит в долину Хаппар, к чему его
любезно склоняли кое-кто из хаппарских любителей удовольствий - ожидался
какой-то местный праздник. Так или иначе, но Тоби отклонил их приглашение.
Все это время молодой тайпиец со свиньей находился возле Джимми
неотлучно, как тень, и при всей живости характера, свойственной ему, как и
всем его соплеменникам, держался кротко, словно овечка, не открывая рта
иначе как для того, чтобы отправить туда кусок. Иные из хаппарцев, правда,
поглядывали на него искоса, но многие были с ним весьма любезны и звали
пойти погулять, посмотреть их долину. Однако тайпиец на эти уловки не шел.
На каком расстоянии от Джимми кончалось для него действие табу, со стороны
определить было невозможно, но сам он, вероятно, знал это с точностью до
дюйма. За обещанный ему кумачовый платок (и за что-то еще, но что именно -
осталось тайной) бедняга подрядился на это весьма щекотливое путешествие,
бывшее, насколько мог судить Тоби, здесь до сих пор вещью неслыханной.
Банкет завершился появлением местного пунша - арвы - в плоском
тыквенном сосуде, который пустили по кругу.
Между тем беспокойство моего друга обо мне все росло. На душе у него,
пока он сидел в хаппарском доме, сделалось так тяжело, что он совсем уже
было решился возвратиться и стал просить Джимми, чтобы тот проводил его до
перевала. Но матрос и слушать ничего не желал и, чтобы отвлечь Тоби от таких
мыслей, стал уговаривать его выпить арвы. Тоби, зная о ее наркотических
свойствах, отказывался, но Джимми уверил его, что подмешает в сосуд какое-то
снадобье, которое сделает из арвы безобидное питье, и оно придаст им
бодрости до конца пути. В конце концов Тоби выпил, и действие питья
оказалось именно таким, как предсказал Джимми. Он сразу развеселился, и
тяжелых дум его как не бывало.
А старый бродяга завел с ним разговоры, вполне обнаружившие подлинную
его натуру, хотя Тоби тогда еще ни о чем не подозревал.
- Если я доставлю тебя живехонького на корабль,- заявил этот прохвост,-
ты ведь не забудешь дать чего-нибудь бедному матросу за то, что он тебя
спас?
Словом, еще пиршество не закончилось, а уже Тоби успел пообещать ему
пять испанских долларов, если только сумеет получить аванс в счет своего
жалованья на корабле, куда его приведет Джимми; и Тоби еще посулил ему
дополнительную награду, как только он вызволит меня.
Вскоре они в сопровождении толпы хаппарцев снова отправились в путь и,
дойдя до дальнего конца долины, стали по крутой тропе карабкаться в гору, за
которой лежала Нукухива. Хаппарцы остались у подножия и, задрав голову,
провожали их глазами, при этом какие-то бандитского вида личности потрясали
копьями и с недвусмысленной угрозой смотрели вслед бедному тайпийцу, сердце
которого выбралось из пяток только тогда, когда он сам выбрался на гору, так
что смог смотреть на них поистине сверху вниз, и притом с достаточной
высоты.
Поднявшись, они некоторое время шли по каким-то хребтам в зарослях
гигантских папоротников. Затем дорога опять вступила под сень леса, и здесь
они нагнали партию обитателей Нукухивы в полном вооружении и со связками
длинных шестов за плечами. Все они оказались добрыми знакомыми Джимми и с
готовностью остановились поболтать с ним об "Уи-Уи", как называли в Нукухиве
французов.
Это были люди царя Мованны, и по его повелению они собирали в лощинах
эти шесты для мсье союзников.
Оставив их тащиться помаленьку с тяжелой ношей, Тоби и его спутники
прибавили шагу, ибо солнце уже низко клонилось к западу. И вот с холмов,
плавно спускающихся к морю, открылся вид на Нукухиву. Внизу в заливе
по-прежнему стояли французские фрегаты, и, глядя на них в этот вечерний час,
мой друг испытал такое чувство, будто все наши необыкновенные приключения
были не более как сон.
Они спустились на побережье и, прежде чем окончательно стемнело,
очутились в хижине Джимми. Здесь нукухивские жены старого матроса тоже
оказали им весьма горячий прием, и через некоторое время, подкрепившись
пои-пои и кокосовым молоком, они сели в челнок (молодой тайпиец, разумеется,
тоже не остался на суше) и поплыли к китобойному судну, стоявшему на якоре
недалеко от берега. Этому китобойцу позарез нужны были рабочие руки. А наша
"Долли" уже давно снялась с якоря и ушла в плавание. При виде Тоби капитан
выразил величайший восторг, но усомнился, глядя на его изможденную фигуру,
что он способен исправлять обязанности матроса. Как бы то ни было, он
согласился записать его в команду и его товарища тоже, как только тот
прибудет к нему на борт.
Не полагаясь на обещания Джимми, Тоби стал просить капитана послать в
бухту Тайпи шлюпку с вооруженными людьми и вызволить меня. Но капитан и
слышать об этом не желал. Он уверил Тоби, что старый матрос сдержит слово и
нужно спокойно ждать. Не склонен он был и платить ему пять серебряных
долларов, которые испросил у него Тоби. Но мой друг настаивал, ибо он угадал
в Джимми простого корыстолюбца, а вовсе не благородного спасителя, и очень
опасался, что тот подведет его, если ему не заплатить как следует. Поэтому
он не только вручил Джимми обещанную сумму, но и всячески внушал ему, что,
как только я окажусь на корабле, он получит еще больше.
Назавтра еще до восхода Джимми и молодой тайпиец отчалили от борта
китобойца в двух шлюпках с островитянами на веслах. Тоби, естественно,
рвался отправиться вместе с ними, но Джимми утверждал, что его присутствие
непременно все испортит, и потому, как ему ни тяжело было, Тоби принужден
был остаться на корабле.
Под вечер, нетерпеливо всматриваясь с мачты в даль, он наконец увидел
две шлюпки, огибающие мыс и входящие в залив. Он напряг зрение, и в первую
минуту ему показалось, что он различает меня. Но меня там не было. Вне себя
от волнения соскользнул Тоби с мачты, и не успел Джимми ступить на палубу,
как уж Тоби вцепился ему в горло, крича страшным голосом: "Где Томмо?"
Старик замялся было, но скоро нашелся и стал успокаивать его, говоря, что в
то утро меня не оказалось на берегу, чему у него нашлось немало веских
объяснений, но что завтра рано утром он снова туда отправится - французы
дают ему шлюпку, и, если меня снова не выведут на берег, хотя этого
вообще-то просто быть не может, он тогда прямо отправится в глубь долины и
доставит меня на побережье, чего бы ему это ни стоило. Однако взять с собой
Тоби он и на этот раз отказался.
Тоби понимал, что вся надежда была на Джимми, и постарался, как мог,
утешиться обещаниями старого матроса.
И вправду, назавтра утром он увидел, как отплывала французская шлюпка и
в ней сидел Джимми. Ну, значит, сегодня вечером я его увижу, подумал Тоби.
Но много, много дней прошло, прежде чем он снова встретился с Томмо. Шлюпка
едва скрылась из виду, как вдруг из каюты вышел капитан и отдал приказ
подымать якорь. Он уходил в плавание.
Напрасно безумствовал Тоби - на него даже не посмотрели. А когда он
опомнился, паруса были поставлены и корабль ходко бежал в открытое море.
- ...О, сколько бессонных ночей я тогда провел! - рассказал мне Тоби
при встрече.- Как часто вскакивал в забытьи со своей койки: мне мерещилось,
будто ты стоишь передо мной и упрекаешь меня за то, что я бросил тебя одного
на острове.
***
К этому почти нечего прибавить. Тоби оставил китобоец по прибытии в
Новую Зеландию и с кое-какими дальнейшими приключениями добрался на родину
меньше чем через два года после того, как покинул Маркизы. Меня он считал
