нареченной подарки: перстень с розовой жемчужиной, ожерелье из крупных
розовых жемчужин, цепочку-браслет с крупным изумрудом и брошь, украшенную
сапфирами и алмазами. Самым роскошным было жемчужное колье, подарок
Александра III свей будущей невестке. Оно было изготовлено знаменитым
придворным ювелиром Фаберже и оценивалось в 250000 рублей золотом. То был
самый крупный заказ, полученный Фаберже от императорской семьи.
Разглядывая эти сокровища, королева Виктория качала головой со словами:
"Смотри, Аликс, не возгордись".
В то лето в Англии стояла невыносимая жара. Николай выезжал из
Виндзорского замка утром, когда было еще прохладно. Ему нравилось
прогуливаться рысцой на лошади излюбленным маршрутом для верховых поездок
- по "дорожке королевы Анны", окаймленной с обоих сторон величественными
деревьями, и скакать по полю "галопом, словно сумасшедший". К десяти часам
он всегда возвращался и вместе с Аликс и королевой пил кофе. Обед был в
два часа, после него все расходились отдохнуть, пытаясь спрятаться от
жары. До чая Николай и Аликс катались по аллеям Виндзорского парка, вдоль
которых выстроились вековые дубы, и восхищались цветущими рододендронами.
Николай писал императрице: "Жаловаться я не могу. Granny очень любезна и
даже позволяет нам обоим кататься вместе". Вечером, когда становилось
прохладнее, они ужинали вместе с гостями на балконе или террасе и слушали
музыку, исполняемую во дворе замка. Однажды, когда из Лондона приехал
скрипач, Аликс аккомпанировала ему на рояле.
Несмотря на занятия с отцом Янышевым, Аликс часто заглядывала в
комнаты Николая. Цесаревич извинялся перед матерью за то, что не пишет
чаще. "Каждую минуту, - объяснял он, - мне хотелось подняться и заключить
ее в объятия". Очевидно, во время одного из таких вторжений Аликс узнала,
что жених ведет дневник. Она начала делать в нем записи и сама. Записи
эти, чаще всего по-английски, поначалу были совсем коротенькими: "Много
раз целую", "Благослави тебя Господь, ангел мой", "Навсегда, навсегда".
Потом на смену им пришли стихи и молитвы:
"Мне снилось, я любима и, проснувшись, убедилась в этом наяву и
благодарила на коленях Господа. Истинная любовь - дар Божий - с каждым
днем все сильней, глубже, полнее и чище".
Видя себя предметом такого безграничного обожания, Николай решил
рассказать невесте о некоторых эпизодах из прошлой своей жизни. Так зашла
речь о Матильде Кшесинской. Хотя ей было всего двадцать два года, Аликс,
как подобает внучке королевы Виктории, оказалась на высоте. Она
великодушно простила своего нареченного, но прочитала ему назидательную
лекцию на тему о том, что чистая любовь искупает мужчину:
"Что прошло, то прошло, и к нему нет возврата. В этом мире мы все
окружены соблазнами, и когда мы молоды, мы не всегда находим в себе силы
устоять перед ними. Но мы покаемся, Господь простит нас... Прости, что так
много пишу, но я хочу, чтобы ты был уверен в моей любви к тебе и знал, что
я люблю тебя еще больше после того, как ты поведал мне ту историю; твое
доверие ко мне меня так тронуло... Хочу всегда быть достойной его... Да
благословит тебя Господь, мой любимый Ники..."
Зная о любви Николая к армии и строевым занятиям, королева Виктория
то и дело устраивала военные парады и учения в Виндзоре. "1000 мальчиков,
будущих матросов, отлично проделали гимнастические упражнения под музыку и
затем прошли церемониальным маршем. Они все из ", - вспоминал цесаревич.
Он произвел смотр шести ротам гвардейского Колдстримского полка, офицеры
которого пригласили русского гостя на обед. В обычных условиях Николай
охотно принял бы это приглашение. "Granny меня слишком любит и, как и
Аликс, не желает отпустить от своего обеда", - объяснил он свой отказ в
письме к императрице. В Альдершоте, огромном военном лагере, "в темноте
при свете факелов четыре сборных хора прошли почетными караулами от 4-х
племен соединенного королевства, которые потом соединились", - записал в
дневнике Николай Александрович. На следующий день Николай Александрович,
облачившись в гусарскую форму, принимал парад. "На месте парада всего было
собрано около 10000 чел. После "Royal salute" началось прохождение,
сначала конная артиллерия, кавалерия, пешая артиллерия и пехота... Парад
закончился общим наступлением к флангу и гимном", - гласила запись в
дневнике. Особенно понравились Николаю юбочки и волынки шотландских
полков.
Во время пребывания русского цесаревича в Англии в английской
королевской семье родился младенец. "Вчера в 10 час. вечера у Джоржа и Мэй
родился сын, радость и ликование были всеобщие...". Ребенок, получивший
титул принца Уэльского, станет королем Эдуардом VIII, а затем герцогом
Виндзорским. Николай и Аликс стали крестными родителями маленького принца.
"Вместо погружения архиепископ намочил пальцы и обвел ими голову ребенка",
- записал цесаревич. "Какой славный, хорошенький ребенок...". Впоследствии
родитель новорожденного посетил обрученных в Весминстерском замке. Даже в
дневнике Николай старается не нарушать приличий. Описывая визит, он
указывает: "К завтраку приехал Georgie. Он и Аликс сидели у меня со мной
прибавил "со мной", потому что без него выходило довольно странно".
Прежде чем уехать из Англии, цесаревич и его нареченная вместе с
королевой Викторией отправились в Осборн, летнюю королевскую резиденцию на
острове Уайт. С дворцовых газонов они смогли наблюдать вереницы яхт,
летевших на всех парусах. "Мы отправились к морю, где я ходил, как
ребенок, в воде голыми ногами".
В конце июля продолжавшаяся шесть недель идиллия кончилась. Дневник
Николая был испещрен записями, сделанными Аликс: "Любовь попала в плен. Я
связала ей крылья. Он больше не уйдет и не улетит. В обоих наших сердцах
вечно поет любовь". Когда "Полярная звезда" прошла мимо Лувра, держа курс
на север, Николай прочитал строки, написанные рукой Аликс: "Спи сладко, и
пусть мягкие волны тебя убаюкают. Твой Ангел Хранитель стоит на страже. -
Нежно целую".
На другой день возле ютландского побережья Николай стоял у поручней,
глядя на огненный закат. Двадцать судов германского императорского флота
приспустили флаги, салютуя русскому цесаревичу. Пройдя проливом Скагеррак
в Балтийское море, "Полярная звезда" медленно проплывала мимо побережья
Дании, над которым возвышался замок Эльсинор. Но в мыслях Николай уносился
в другие края.
"Я твоя, - писала Аликс, - ты мой, будь в этом уверен. Ты пленен в
моем сердце и ключик затерян, и ты навсегда останешься там".
Была там и другая запись, до странности пророческая строка из Марии
Корелли: "Ведь прошлое осталось позади и никогда не вернется, будущее нам
неведомо, и лишь настоящее принадлежит нам".
4. БРАКОСОЧЕТАНИЕ
По приезде цесаревича в Гатчину выяснилось, что семья обеспокоена
состоянием здоровья императора. Государя мучили головные боли, бессонница,
у него стали отекать ноги. Врачи рекомендовали ему отдых, лучше всего в
Крыму. Но Александр III был не из тех, кто меняет свои планы лишь потому,
что ему нездоровится. В сентябре вся семья села в поезд и поехала. Но не в
Крым, а в Польшу, где в Спале у царской семьи был охотничий дворец.
Но и там здоровье императора не улучшилось. Из Вены был выписан
профессор Лейден. Внимательно осмотрев великана-царя, Лейден установил
диагноз: нефрит. Он настоял на том, чтобы пациента тотчас отвезли лечиться
в Крым. На сей раз Александр III повиновался. Цесаревич разрывался между
"долгом оставаться с дорогими родителями, чтобы сопровождать их в Крым, и
непременным желанием поехать в Вольфсгартен, чтобы оказаться рядом со моей
милой Аликс". Подавив в себе эгоистическое чувство, вместе с семьей он
отправился в Крым, где в Ливадии императорская семья имела летний дворец.
Там, в теплом краю, среди виноградников, царь начал поправляться. У
него появился аппетит, он стал принимать солнечные ванны и даже спускался
к морю. Но через несколько дней государя начала снова мучить бессонница,
появилась слабость в ногах, и он слег. Была назначена строгая диета и, к
крайнему огорчению царя, ему было запрещено есть мороженое.
Шестнадцатилетняя Ольга, которая сидела у постели отца, однажды услышала
шепот: "Деточка, милая, я знаю, в соседней комнате есть мороженое. Принеси
мне, только, чтобы никто не заметил". Дочь тайком принесла больному
лакомство, и тот с неописуемым наслаждением съел его. Был вызван из
Петербурга отец Иоанн Кронштадтский, многие почитатели священника называли
его чудотворцем. Доктора лечили, отец Иоанн молился, но с каждым днем
государю становилось все хуже.
Почувствовав роковой исход, Николай попросил Аликс приехать в
Ливадию. Невеста тотчас примчалась. Ехала она в обыкновенном пассажирском
поезде. Нареченной наследника цесаревича следовало бы подать специальный
поезд, но министр двора, в чьи обязанности входило решение подобных
проблем, был так занят в связи с болезнью государя, что упустил это из
виду. Подъезжая к Крыму в сопровождении сестры Эллы, которая встретила ее
на границе, Аликс телеграфировала, указав в телеграмме, что желает как
можно скорее принять православие. Николай Александрович был не в силах
скрыть своих чувств: "Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине
и иметь близко от себя - половина забот и скорби как будто спала с плеч!"
Встретив Аликс в Алуште вместе с великим князем Сергеем
Александровичем, он привез ее в Ливадию в открытой коляске. Во время
четырехчасового путешествия оба неоднократно останавливались в татарских
аулах, жители которых встречали их хлебом-солью, охапками винограда и
цветов. Когда экипаж подкатил ко дворцу, где для встречи цесаревича и его
невесты выстроился почетный караул, оказалось, что коляска доверху
нагружена цветами и виноградом.
Желая оказать внимание невесте своего сына, будущей императрице
российской, несмотря на все запреты врачей и семьи, Александр III встал с
кровати, надел полную парадную форму и, сидя в кресле, благословил будущих
супругов, припавших к ногам бледного, обессилевшего гиганта.
Десять суток не отходили домашние от постели умирающего царя.
Охваченные одновременно счастьем и отчаянием, Николай и Аликс неслышно
двигались по дому. Гуляли среди виноградников, по берегу моря, не смея
удаляться от дома, где жил император. Когда царь принимался за доклады,
доставленные министрами, Аликс садилась у его постели. Для молодой невесты
роль эта была нелегкая. Оказавшись среди убитых горем близких царя, она
чувствовала себя посторонней. Единственно, с кем она встречалась, кому
могла довериться, был Николай. Императрица Мария Федоровна была слишком
занята больным супругом, чтобы уделять особое внимание своей будущей
невестке. Вполне естественно, в семье, где больной был одновременно мужем,
отцом и правителем огромной империи, взоры всех были обращены к главе
семейства и его супруге. Врачи, министры и придворные относились к
императрице не только с почтением, какого и заслуживает царица, но еще и с
особой заботой, понимая, какие тяжкие испытания выпали на ее долю. Едва
отойдя от постели больного царя, врачи направлялись к императрице, почти
не замечая робкого юношу и молодую женщину, стоящих возле дверей или у
лестницы. В конце концов Аликс это возмутило. Ее любимый, которого она
почитала, наследник престола. Если этот великан, с которым она была почти
незнакома, скончается, царем станет ее суженый. Однако на него смотрят,
