перед прыжком. Но Колька его не видел И когда до рисунков на земле и
частокола из копьев остался всего шаг, из кармана Колькиной курточки вдруг
выпал на траву фонарик. Мальчишка ринулся к нему, схватил, стал вертеть в
руках и случайно сдвинул кнопку выключателя, Вспыхнул яркий голубоватый свет
Глаза мальчишки остановились. С диким ужасом, как загипнотизированный,
глядел он на тонкий ослепительный луч, потом пронзительно закричал и
бросился наутек.
Фонарик покатился к главарю, но тот мгновенно вскочил с мамонтового
позвонка, на котором только что величественно восседал, и через секунду был
уже на самой верхушке дерева. За главарем бросились врассыпную и все
остальные, а человек двадцать, ослепленные страхом, очутились на том же
дереве, что и главарь. Непрочный ствол, съеденный изнутри гнилью, хрустнул и
обрушился прямо в костер. К счастью, никто не поджарился-подлетая к огню,
главарь прыгнул в сторону, его прыжок в наши дни мог бы сойти за олимпийский
рекорд, попрыгали и остальные.
Тем временем, Колька, извиваясь, кое-как подполз к Милочке и попытался
перегрызть ремень, связывающий ей руки. В рот набилась грязная вонючая
шерсть, Кольку затошнило. А ремни оказались, как говорится, не по зубам. От
злости и бессилья Колька даже заплакал, И тут кто-то ударил его в спину, и
он почувствовал, что руки свободны. Тот самый мальчишка, что поднял и
случайно зажег спасительный фонарик, что-то шепнул на ухо Кольке и скрылся в
тени. А рядом с собой Колька увидел камень, заостренный с одной стороны, и
понял в чем дело. Он разрубил им путы на затекших ногах. поднялся,
распеленал Милочку, разрезал ремни и только после этого поднял фонарик.
Мужчины и женщины молча столпились под деревьями. Они смотрели с
напряженным ожиданием на Кольку и, видимо, думали о том, что их сейчас
постигнет та участь, какая только что ожидала этих грозных пришельцев с
неба. Потом, поняв, что "боги" не собираются ими закусывать, по крайней мере
сейчас, немедленно, они двинулись к костру. Но огонь уже погас.
Позабыв о своем страхе и об освободившихся пленниках, они бросились в
пещеры, выволокли оттуда нескольких женщин и детей-тех, кому поручено было
хранение огня. Среди них был и тот самый мальчишка, который несколько минут
назад так выручил наших друзей.
Мужчины схватили копья, выдернув их из ненужных уже рисунков на земле,
женщины подняли камни.
- Не смейте! - закричала Милочка, схватила мальчишку за руку и вытащила
его из толпы. Мужчины зашумели, стали размахивать копьями, но стояли на
месте. Женщины бросили камни к ногам.
Колька вспомнил неожиданно о старой, растрепанной, зачитанной донельзя
книге, где описывалась жизнь первобытных людей, борьба за огонь... И его
осенило: "Или мы оказались на неизвестном материке, где все сохранилось в
первобытном состоянии до наших дней, или... Или мы попали в древние
времена... И значит... Значит странное сооружение, обнаруженное нами в
тайге-Машина Времени?"...
Тогда Колька жестом мага и волшебника достал из кармана спички, чиркнул
по коробку. Загорелся огонек. Маленький-маленький. Но без него-гибель. Без
него нет костра, нет тепла, нет жизни. Он поджег веточку, и первобытные
зажмурились в восторге. А когда вспыхнул костер, они упали ниц перед нашими
путешественниками и, не поднимая лиц от земли, поползли к Кольке на животе.
Кто знает, возможно, это Колька Спиридонов случайно виноват, что люди
выдумали бога. По крайней мере, этому племени первобытных он и Милочка
показались детьми самой Молнии, сжигающей леса, убивающей людей, но зато
дающей им огонь.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой рассказывается о необычной картинной галерее
и рождается новый воинственный клич
Они спали тут же под деревом, накрывшись шкурами. Новые шкуры не пахли
потом, они были мягкими и пушистыми.
А ранним утром брата и сестру посадили на стулья, если можно назвать
стульями позвонки мамонта. И каждый из членов племени с большой радостью
и-чего скрывать-с большой опаской положил к их ногам подарки - бусы,
выточенные из костей и зубов северного древнего оленя, браслеты из
мамонтового клыка, куски мяса, шкуры...
Так молчаливо племя выбрало Детей Молнии своими вожаками.
Потом вышел вперед старик - его лоб был светлее и выше, чем у других,
глаза смотрели приветливо, но внимательно и чуть настороженно. Он
поклонился, придерживая оленью шкуру, служившую ему одеждой, потом протянул
к незнакомцам руки, показывая, что в них ничего нет.
- Это он хочет, наверное, сказать, что он с добрыми намерениями? -
спросила Милочка.
- Ага! - глубокомысленно произнес Колька. - С добрыми.
- А зачем они нас посадили на эти кости?
- Чудачка, не знает. Не поняла, что ли? Мы у них теперь вожди. Вот
вернемся - я книжку напишу: "Колька Спиридонов - последний из дикарей".
- А что мы теперь должны делать?
- Как что? Руководить!
- Мы еще этого не проходили.
- И мы не проходили. Но надо же с чего-нибудь начать... Колька почесал в
затылке и обратился к старику:
- У вас есть план работы?
Старик развел руками, давая понять, что язык пришельцев ему неведом. Он
прокричал что-то своим столпившимся сородичам - и те исчезли в мгновение
ока, точно растаяли за деревьями и кустами. - Вот видишь, - улыбнулся
Колька, - все в порядке, они до вечера займутся, чем заняты обычно, а там мы
что-нибудь придумаем.
Старик, между тем, тоже отправился к ближним кустам, по шел неторопливо,
время от времени оборачиваясь, точно приглашал Кольку и Милочку с собой. И
когда они догадались в чем дело и поднялись с мамонтовых позвонков, старик
радостно улыбнулся, а друзья наши убедились, что поняли его верно.
Хорошо утоптанная тропа вела их сквозь колючие, липкие кусты, сквозь
заросли папоротника в гору. Она обрывалась у глубоких расселин, через них
были переброшены стволы деревьев. Идти по узким круглым мосткам было опасно,
но и отставать было нельзя.
Старик первым перебегал по стволам на противоположную сторону ущелья или
расселины, останавливался и с нескрываемым любопытством ждал: что же
произойдет. Колька переползал на четвереньках, Милочка дрожала, но пыталась
идти боком, отодвигая одну ногу и медленно приставляя к ней другую. Внизу
пенился поток, у нее кружилась голова. И однажды, когда ей показалось, что
все обволакивается туманом и плывет вместе с бревном, на котором стоит она,
куда-то в тар-тарары, ее поддержала маленькая, но крепкая рука. Это был все
тот же мальчик.
- О-гей! - сказал он и улыбнулся. Потом обменявшись мнением со стариком,
он пошел впереди, за ним еле поспевала Милочка, за ней-Колька, он, наконец,
завязал шнурки и двигался увереннее. Старик шел последним, и когда
приближался очередной ствол-мост, бесцеремонно хватал брата и сестру под
мышки и с необыкновенной легкостью, как цирковой канатоходец, перелетал
через пропасть. Он понял, что надежды его не оправдались: Дети Молнии или не
умели летать, или не хотели делать этого при посторонних.
- Ой, как красиво! - закричала Милочка, едва они оказались на вершине
горы. И в самом деле отвесные стены скал, залитые светом утреннего солнца,
были покрыты необычайными рисунками - заломив рога, во всю прыть мчались
олени, настороженно шагали лоси, мамонты отбивались от тощих, похожих на
палки с руками, человечков. Человечки были воору-жены луками и копьями, и
бедному мамонту, видимо, приходилось нелегко. Лося тоже ждала неприятность;
несколько человечков прятались в засаде там, куда лось этот должен был
вот-вот прийти. На скале рядом плыли какие-то рыбы. И птицы с длинными
шеями, похожие на лебедей, казалось, кричали, подняв к небу головы с
короткими клювами.
- О-гей! - сказал мальчишка, пытаясь обратить на себя снимание. Он стоял
у подножия скалы и сильными ударами, короткими и напряженными, бил по камню,
видимо, очень крепкому: на скале оставался неглубокий желобок.
Старик тоже поднял тяжелый, темный камень, заостренный с одной стороны,
приставил к тому месту, где начиналась рваная волнистая линия, и другим
камнем изо всей силы ударил по резцу. Узкий след-канавка остался на сером,
поблескивающем на солнце известняке. Прошло немало времени, пока Колька и
Милочка увидели, как постепенно волнистые линии приобрели смысл - среди
деревьев пасется лось, а рядом - маленький лосенок.
- О-гей! - радостно закричал мальчишка.
- Знаешь,-сказала Милочка,-ты все повторяешь это слово. Хочешь, я буду
называть тебя Огёй?!
- О-гей! - крикнул мальчишка и хлопнул в ладоши. Потом он подвел Милочку
к скале поближе. Несколько раз пальцем показал на фигуру человека и сказал:
- Мян...
- Мян, - повторила Милочка. И показала на себя, на Кольку, на старика.
- Мен.. - Огей прикоснулся к мамонту.
- Мэн.. - повторила Милочка.
Пока шел этот первобытный урок древнечеловеческого языка, старик закончил
рисунок. Из костяной цилиндрической коробочки насыпал он в углубление,
сделанное в глыбе, лежащей у скалы, красный пылевидный порошок, в ладонях
принес воды из ручья, шумящего рядом, затем стал макать кусок мохнатой шкуры
в краску и заполнять ею линии рисунка. И лось и лосенок стали красными.
- Да вы же замечательный художник! - воскликнула Милочка.
И хотя старик не понял ни словечка, до него все же дошла восторженная
интонация. Не то испуганный, не то польщенный похвалой он сложил руки на
груди и бухнулся перед Милочкой на живот.
- Да что вы? Что вы? - закричала Милочка. - Я же не бог! Я же пионерка!
Она взяла в руки инструмент - острый камень и камень, похожий на молоток.
Еле-еле подняла их и попыталась тоже что-то высечь. Но "инструмент" оказался
непослушным, упал, больно стукнув ее по ноге. Тогда она мелом - какая же
девочка не имеет в кармашке мела для игры в классы - начертила свое имя.
- Ми-ла.. - прочла она по складам. - Ми-ла...
- Ми-ла.. - повторил за ней Огей,-Ми-ла...
- О-гей! - сказала девочка, показывая на него.
- О-гей! - повторил мальчик.
И Милочка рядом со своим именем написала на камне - ОГЕЙ.
Колька не слушал их разговора: ему было не до этого. С вершины открывался
широкий ландшафт: но Кольку интересовали не кущи деревьев, качающих птичьи
гнезда, не заросли папоротника, похожего на зеленые кружева, не белая пена
водопадов, летящих с гор. Он искал хоть намек, хоть мало-мальский намек на
Машину Времени. Но ее не было видно ни слева, ни справа, ни позади, ни
впереди.
Они уже подходили к стойбищу, когда старик поднял руку и, жестом
предложив им остановиться, прислушался. На лице его появилась улыбка - он
явно услышал что-то приятное. Огей тоже вслушался и тоже улыбался. Колька и
Милочка недоуменно глядели на них, но как ни напрягали слух-ничего, кроме
шелеста листьев, различить не могли. Внезапно старик схватил наших друзей
под мышки, перескочил одним махом через довольно широкую расселину,
спрятался за обломком скалы. Огей юркнул за ним, показывая брату и сестре,
что нужно молчать Теперь и они услышали неотчетливый шум. Он нарастал, стали
слышны крики, визг, свист, стук, топот. Через минуту на поляну перед скалой,
за которой прятались старик и трое ребят, вылетел мамонт. Под ногами гиганта
вздрагивала земля, валились стволы от ударов его хобота. Но люди настигали
зверя, все чаще копья их ударялись в толстую, поросшую бурой шерстью тушу.
Ревел зверь. Кричали охотники, чувствуя близкую победу.
Но тут мамонт, разъяренный погоней, остановился вдруг и повернул назад,
он решил принять бой.
Теперь побежали люди, спасаясь от его гнева, и только отчаянные смельчаки
