вдруг негромкий, но очень странный-тревожный и ехидный свист. Он то смолкал,
то звучал вновь и вновь, становился громче. Колька замер, вобрав голову в
плечи. И когда свист пронесся еще раз, уже совсем близко, наш храбрец
вскочил на ноги и бросился наутек. Он бежал напрямик, без тропы, через чащу,
ветки хлестали его на спине. А лес наполнялся все новыми и новыми голосами,
шумел, ухал, хохотал. Милочка едва поспевала за братом. Ей тоже вдруг стало
страшно, она всхлипывала и кричала:
- Стой! Стой! Коля! Колечка, миленький, остановись!
Но где там! От этого крика, от того, что кто-то топочет позади, Колька
Спиридонов только набирал скорость. Он мчался с первой космической, а может
быть и со второй. И если бы не поваленное дерево, кто знает, не стал ли бы
Колька Спиридонов, "краса и гордость" шестого "В" класса 117-й школы города
Прибайкальска спутником Земли Но дерево, поваленное давным-давно грозою,
преградило ему путь. Крепко ударившись о ствол, наш герой перекувыркнулся
через голову и с отчаянным криком упал на траву. А на спину ему упал еще
кто-то и тяжело задышал прямо в ухо...
"Медведь,-подумал Колька, и ему стало вдруг все безразлично.-Медведь так
медведь. Ешь меня, медведь, закусывай, старик: сам виноват. И чего это я так
расхвастался?"
А медведь всхлипывает, шмыгает носом, точно сам испугался.
- Ты что? ~~ спросил Колька.
И медведь ответил Милочкиным голосом:
- Да, сам от меня убежал... А мне страшно... Они поднялись, сели на
коварную валежину. У Кольки отлегло от души. и перед сестрой он себя
почувствовал мужчиной.
- Что же это вы, миледи, вместо того, чтобы спать, разгуливаете ночью по
лесу? Тут, между прочим, опасно. За мной вот сейчас бродяга какой-то гнался,
и не один. А свистели, свистели!
- Так это же сова свистела...
- Ну да, сова! Скажешь... Будто я совы никогда не слышал. А топала тоже
сова?
- Так это же я топала, и кричала я...
- Небось страшно было?
- Ага.
- Вот видишь, сама испугалась, а мне всякие слова говоришь.
- Мне простительно: я ведь женщина...-примирительно сказала Милочка.-Ну,
хорошо! Пойдем домой. Я никому не расскажу, ладно? Пойдем.
Они поднялись с валежины, огляделись.
В тайге посветлело. Словно кто-то сквозь черное сито просеял робкие
тонкие лучики. Вроде, видно уже все и, вроде, ничего не видно Место, где
оказались брат и сестра, было им совершенно незнакомым. Таежные тропы
петляют между кустами, вокруг камней и деревьев,-у каждой свой характер и
свой рисунок, но прямых дорог в горных лесах не бывает. А Колька с Милочкой
летели по прямой каким-то чудом: справа хлюпает болото, высокие мокрые травы
качаются на кочках, как украшения на головных уборах древних индейцев,
налево-гарь: черные, обглоданные огнем стволы, малиновые султаны кипрея,
позади-отвесная белая скала, впереди-густое сплетение кустарников.
- Мы заблудились, - всхлипнула Милочка - Мы заблудились. А все ты. То
кошки он пугается, то совы...
- Я виноват, я, да? Сама придумала чепуху: принеси косыночку, принеси
косыночку... Вот тебе и принеси.
- Мы заблудились!-уже в голос заревела Милочка. И эхо ответило ей ее же
голосом:
- За-а-блу-удились!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
в которой Милочка обнаруживает таинственный люк,
а Колька нажимает на все рукоятки
Усталые, промокшие, они разожгли костер на вершине горы, стали греться у
желтых языков огня. Искры летели в небо, оно стало темней и сумрачней, едва
вспыхнул костер. Хорошо, что Колька догадался спички с собой захватать: худо
в тайге без огня Снова над головой засвистела сова, филин захохотал,
провожая ночь, но Колька даже не обратил на них внимания-то, что
случилось,-похуже лесных страхов; они действительно заблудились.
Колька достал из кармана курточки фонарик. Совсем позабыл о нем, когда
бежал через лес! Тонким лучом пошарил по деревьям. Сова зажмурилась от
света, взлетела и скрылась в чаще
- Противная полуночница!-погрозил ей кулаком Колька и проводил птицу
взглядом, пока ее не скрыла тень
А над горами уже набирало силу солнце. Оно тяжелым мохнатым шаром
катилось по вершинам, окрашивая их известковые шапки в алый, потом в
лиловый, потом в голубовато-розовый цвет.
Солнце выпило туман в распадке. Все слабее, все прозрачнее становился он,
и тогда, как на фотобумаге, опущенной в проявитель, начало постепенно
проявлятся внизу, за деревьями какое-то строение.
- Это же "Елочки"-закричал Колька.-Урааа!
- Миленькие "Елочки"!-закричала Милочка.-Урааа!
- Э-ге-гей! Мы нашлись!
- Мы нашлись! Мы нашлись! Вот они мы!
- Э-ге-гей!
- Э-ге-гей!-ответило им эхо. И как мячик начало швырять этот крик с горы
на гору.-Э-ге-гей!
Брат и сестра скатились вниз по песчаному склону, как обычно скатываются
с новогодних ледяных гор: садятся и летят вниз. Перебрели через неширокий
ручей. Остановились. Полуразрушенное здание, которое они увидели теперь
совсем рядом, и отдаленно не напоминало дом отдыха "Елочки". Стены его были
сложены из розового мрамора, точно такого же, как чаша одного из водопадов
на реке Кынгырге: уж не оттуда ли неведомые строители брали камень? Там
бутылочно-зеленая вода падает на отшлифованную ясно-розовую скалу и сверкает
на изломах необычными красками-точно светится изнутри. Здесь мрамор суровый,
потемневший от времени, пыли и дыма. Взрыв снес крышу дома, разрушил толстую
надежную кладку стен, прорезав ее трещинами. Розовый мрамор. Черная сажа.
Зеленая трава. Красиво и загадочно.
Они ходили по этажам полуразрушенного дома, разглядывали обгорелые стены
- на них нанесло земли, и теперь сюда вскарабкались цветы. Даже невысокая
березка примостилась на красном карнизе. Как только она там прижилась?
- Э-ге-ге-гей! - крикнул Колька. Посыпалась пыль со стен, обвалились
комья земли, упали на бетонный, бугристый от затянувшей его глины, пол.
- Ты что швыряешься?-хмуро спросила Милочка,
- Я?
- Что же я сама в себя комок бросила?
Милочка пнула ногой комок глины, и вдруг там, где он только что лежал,
сверкнула полоска металла. Милочка разгребла пыль, осколком камня соскребла
глину и увидела блестящую, словно только что изготовленную, стальную плиту.
- Коля, сюда! Сюда! Здесь какие-то буквы! На плите и в самом деле было
что-то написано! Буквы, старинной вязки, складывались в слова:
Коль праздным любопытством ты влеком,
то не входи и сей плиты не трогай,
иди, блаженный муж, своей дорогой,
СЧИТАЙ, ЧТО Я С ТОБОЮ НЕЗНАКОМ.
Но если целый мир тебе - загадка,
чтоб оный разгадать, путей не ищешь кратких,
и свой живот не жаль познанию отдать -
ВХОДИ. ДА БУДЕТ НАД ТОБОЮ БЛАГОДАТЬ!
- Наверное, там запрятано что-нибудь вкусненькое,-глотая слюнки,
мечтательно сказала Милочка.
- С чего это ты взяла?
- А вот про живот написано. Сам же прочитал.
- Хо-хо! Про какой живот? Это про жизнь написано, ясно? "Не пощади живота
своего", ясно? Давай-ка лучше откроем, посмотрим.
- А как же насчет праздного любопытства? Ведь тогда нельзя.
- А у нас не праздное, мы заблудились, нам деваться некуда.
Однако поднять плиту было не так-то просто: она точно вросла в пол.
Помог ржавый прут, толстый, похожий на длинный ломик. Он лежал
поблизости. Кое-как просунули его под плиту, камень подставили, навалились
на конец прута - плита завизжала на шарнирах и подалась.
По винтовой лестнице, темной и пыльной, подсвечивая себе фонариком, они
спустились вниз. Комната, где они очутились, слабо светилась. Они поискали
глазами окна-нет окон! Пошарили фонариком по стенам-ни щелочки. У самого
люка, который, едва они ступили на лестницу, захлопнулся сам собой, они
увидели чуть заметную кнопку, и Милочка - ей было ближе-нажала ее. Стало
светлее. Но лампы не появились, а просто стены стали похожи на текучую
радугу-по ним струился красный, оранжевый, желтый, голубой, синий,
фиолетовый свет, краски смешивались и вновь отделялись одна от другой,
стены, казалось, жили, дышали.
Почти половину комнаты занимало какое-то сооружение- прибор не прибор,
машина-не машина. Беспрестанно вспыхивало и гасло множество циферблатов,
дрожали и прыгали стрелки, мелькали миниатюрные молнии, зеленые и красные.
гулко стучал метроном, словно это билось большое-большое сердце. Милочка
даже прижала руки к груди. Ей показалось, что это и не дом вовсе, а живое
существо.
Перед машиной удобно расположились два зеленых кресла, похожих на большие
лопухи. Против сидений - экран и две рукоятки.
- Вот это да!-только и мог сказать Колька. Он уселся в одно из кресел,
кресло запружинило под ним, и Колька стал покачиваться, как птица на ветке.
Милочка уселась на второе и тоже стала покачиваться.
- Ой как интересно!-сказала она.-Как ты думаешь, куда это мы пропали, а,
Коля?
- Куда? На марсианский корабль! Нет, правда. Они прилетели на землю, а
тут еще ничего не было - лес, река Кангырга да горы. Поговорить не с кем,
дорогу узнать не у кого. А машина-то их при посадке потерпела аварию. Вот
они разрезали гору на камни, сложили из мраморных кубиков дом вокруг машины,
чтобы ни зверь, ни человек их тайны не разведал, а сами отправились сквозь
лес и горы, туда, где предполагали найти жителей нашей планеты. И
заблудились. На Марсе там каналы - линеечка, иди вдоль нее - и все
ориентиры, а тут-мы и то заблудились. А машина стоит, ждет, все включено. А
кто-то разузнал в чем дело-и в дом. А дом-то марсиане заминировали.
Трах-бах! Взрыв. И остался гость с носом. А может даже и без носа.
- Нет, Коля, какие же марсиане, если надпись на люке на русском языке,
это что-нибудь другое.
- Что другое?
- Лаборатория какая-нибудь. Наверное, ученый тайком построил в тайге,
чтобы не мешали ему работать. А когда была в Сибири гражданская война, то
сюда попал случайно снаряд или в самой лаборатории взрыв произошел.
- Интересно, что будет, если повернуть рукоятку? - как бы раздумывая
произнес ей в ответ Колька.-Сразу все станет ясно.
- Колечка, миленький, не надо. А вдруг еще взорвется!
- Хо-хо! Взорвется!
- Не трогай ничего, Коля! Не трогай!
Но Коля взялся за рукоятки, с силой повернул одну из них до отказа. Стук
металлического сердца стал резче, отчетливее, торопливее. На экране
вспыхнули и погасли расплывчатые картины: какие-то бородачи рубили лес,
ставили избы, деревянной сохой вспарывали пласты земли, вскакивали в седла,
дрались на мечах. Потом женщины у чумов пели грустные песни, костяной иглой
сшивая оленьи шкуры. Картины появлялись и исчезали с такой быстротой, что
ничего толком нельзя было разглядеть.
Радуга на стенах замельтешила и смешалась. Пятна трепетали, все пошло
кувырком, комната кружилась. Испуганно расширились глаза у Кольки. Он
пытался повернуть рукоятку, вернуть ее в прежнее положение, но она не
поддавалась никак. Силы оставили Кольку. Мир исчез. И только резкий давящий
на перепонки вой, и только мелькание радуг, словно толчет их в ступе
огромная безжалостная рука.
И вдруг-тишина. Все смолкло, все остановилось. Милочка и ее храбрый брат
в глубоком обмороке лежали на сиденьях кресел-лопухов.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой автор раскрывает некоторые секреты,
а странный господин съедает свой бифштекс
Может, кто-нибудь из вас видел в Прибайкальске на Подгорной улице
двухэтажный деревянный дом, который вот уже два века красят только в
темно-бордовый цвет. Белые деревянные кружева - балясы, вырезанные
старинными мастерами, украшают верхний этаж, балкончики и террасы, а на
ставнях резчики вырезали розы и необычных птиц с человечьими головами. Много
