макароны (кто знает, есть ли у него какая-нибудь крупа дома на
гарнир), на первое время хватит. По крайней мере, до утра
доживет. Теперь можно отправляться на квартиру шефа. Даже
интересно, как он живет.
Жил он в обычном кирпичном доме в одном тихом московском
дворике. У подъезда на лавочке сидели старушки, провожающие
внимательными взглядами всех входящих и выходящих. С
независимым видом я прошла в подъезд, неся в руках тяжелую
сумку. Теперь у бабулек будет повод пообсуждать меня: куда
прошла, к кому и с чем. Целый вечер это обсуждать можно. Хотя,
я не совсем права, теперь бабушки больше обсуждают героев
телесериалов. Перед дворовой скамеечной критикой они совершенно
беззащитны. Наши боевые старушки дружно набрасываются на
заморских героев и критикуют их вдоль и поперек. Молодым теперь
полегче стало: теперь и длину юбок, и покрой брюк, и прически
уже не так сурово обсуждают. Чего возмущаться, когда в
"Санта-Барбаре" и не такое увидишь?
Ключ от квартиры мне показался на удивление тонким, но
замок был большой. Я прошла в квартиру и осторожно
прислушалась. В последний момент мне померещилось, что мой
начальник здесь, в своей квартире, но мне это только
показалось, когда я вторглась на площадь моего мучителя.
Пол был довольно чистый, поэтому я скинула свою обувь и
прошла на кухню. Как и предполагала Мила, в холодильнике было
пусто, кроме банки горчицы и нескольких штук яиц на стенке
холодильника, внутри не было ничего.
Я аккуратно разложила продукты на полочках, захлопнула
дверцу холодильника и вернулась в коридор. Немного помедлив, я
все-таки заглянула в комнату. Комната была просторной и на
первый взгляд почти пустой. Кроме большого шкафа с книгами,
дивана и телевизора в углу там ничего не было. Я уже
направилась к выходу из комнаты, когда заметила у
противоположной от входа стены странный стеллаж. Он занимал всю
стену от пола до потолка, был сделан из дерева и был не очень
глубоким. Я подошла ближе, на деревянных полочках лежали камни,
но не те, которые можно встретить на улице, а яркие, необычайно
красивые куски и обломки. Одни камни были прозрачные, другие с
прожилками самых невероятных цветов. Такого разнообразия
оттенков мне никогда не довелось видеть. Камни были холодными
наощупь, но быстро согревались в руке, некоторые из них
переливались, казалось, что они меняют свой цвет. В самом
центре одной из полок я увидела каменную картину. В рамке,
укрепленной на подставке, между двух прозрачных стекол был
насыпан разноцветный песок и налита какая-то жидкость. Вверху
под самым краем рамки скопились маленькие пузырьки воздуха.
Желтовато-красный песок с зелеными вкраплениями образовывал
причудливый пейзаж. Я увидела горы, поросшие лесом, и ущелье,
по которому тек бурный пенящийся поток. Я погладила рамку
картины рукой и увидела, как пейзаж начал меняться: стали
осыпаться горы. Теперь стало понятно, почему картина была
укреплена на вращающейся подставке. Я перевернула рамку и стала
наблюдать, как осыпающийся песок начал образовывать новую
долину, и горы, и облака. Пузырьки воздуха, стремящиеся
подняться наверх, удерживали некоторое количество песка,
который тоненькими струйками просачивался между пузырьками
воздуха и стекал вниз, рисуя новый причудливый пейзаж.
Интересные игрушки для взрослых, оказывается, можно
обнаружить в квартире моего начальника. Я более внимательно
стала рассматривать каменные сокровища. Не могу сказать, почему
я обратила внимание на самую верхнюю полку, но мне очень
захотелось потрогать большой серый камень неправильной формы,
лежащий в углу. Оглядевшись по сторонам, я обнаружила за дверью
кресло и подтащила его поближе к стене. Забравшись на него, я
попыталась достать заинтересовавший меня камень. Моего роста
явно не хватало. Тогда я встала ногами на поручни кресла и с
трудом дотянулась до интересующей меня полки. Но мои усилия
оказались не напрасны. В моих руках был большой полый камень,
напоминающий огромное яйцо неправильной формы. Камень был
распилен на две части, и я держала в руках только его половину.
Вся его внутренняя поверхность была усеяна крупными кристаллами
голубовато-фиолетового цвета. Они переливались в лучах
заходящего солнца, освещавшего комнату. Игра бликов настолько
заворожила меня, что, залюбовавшись на сверкающую красоту,
которую я держала в своих руках, я совершенно не замечала, что
происходит вокруг меня, забыв, что у меня под ногами скользкая
ненадежная поверхность подлокотников кресла.
Солнечный диск опустился еще ниже и почти скрылся за
соседним домом, я повернула камень, чтобы в последний раз
насладиться блеском камней. Как жалко, что хорошее кончается
так быстро. Вздохнув, я вытянула руки и попыталась дотянуться
до верхней полки, чтобы вернуть камень на его место. Странно,
но водрузить камень обратно оказалось гораздо труднее, чем
достать его. Что же делать? Я попыталась еще раз, и вдруг
почувствовала на себе чей-то взгляд. Я была не одна в комнате.
Мне показалось, что в коридоре кто-то стоит. В испуге я
повернулась, потеряла равновесие и, неловко взмахнув руками,
стала падать спиной на пол. Чья-то черная тень метнулась ко мне
и сильные руки подхватили меня у самого пола. Я ожидала удара,
уже зажмурилась и сжалась, чтобы перетерпеть боль от падения.
Так бывает, когда идешь по скользкому тротуару зимой,
поскальзываешься и падаешь. Все у тебя внутри обрывается, но в
самый последний момент удается удержать равновесие и не упасть,
но страх так велик, что долго не можешь прийти в себя. Так
случилось и со мной.
Когда мне удалось перевести дыхание, глубоко вздохнуть и
открыть глаза, я увидела, что лежу на руках у моего шефа. А его
глаза с густыми темными ресницами близко-близко от моего лица.
-- Но я же слышала удар.
-- Угу.
-- Что же упало?
Крепкие сильные руки обнимали меня, моя щека прижималась к
воротнику мягкой куртки, пахнущей кожей и одеколоном. Почему я
раньше никогда не замечала, что у Максима глаза с маленькими
золотыми искорками у самого зрачка? Удивительные теплые глаза,
в которых можно утонуть. Я резко встряхнула головой и
попыталась встать на ноги. Мой шеф поставил меня на пол, но
продолжал мягко держать за талию, словно сомневаясь в моей
способности стоять на ногах самостоятельно без его поддержки.
-- Откуда вы взялись? Мы ждали вас только завтра.
-- Закончил дела немного раньше и поменял билет на более
ранний поезд.
-- А что упало? Мне показалось, что я слышала грохот.
-- Аметистовая друза.
-- Что?
-- Камень.
-- Нет!!!
Я вырвалась из крепко обнимавших меня рук и опустилась на
пол. По всей комнате были разбросаны крупные и мелкие
фиолетовые брызги. Чудо, которое несколько мгновений назад я
держала в своих руках, было уничтожено. Кристаллы рассыпались
по полу и уже никогда больше они не будут соединены вместе,
образуя причудливую корону. Что же я наделала?!
Слезы хлынули у меня из глаз, я смахивала их рукой, они
мешали мне собирать с пола сверкающие камешки. Где-то в глубине
души у меня еще теплилась сумасшедшая надежда, что вдруг
удастся собрать, соединить камни воедино, чтобы вновь засияло,
засверкало каменное великолепие, созданное природой.
-- Саня, перестань, не надо. Что ты плачешь? Тебе больно?
-- Я же не смогу ее собрать, она разбилась.
-- Перестань, это же просто камни, они не стоят слез. Ты
же никогда не плачешь. Вспомни, ты не плакала даже после смерти
отца, а тут... из-за какой-то ерунды.
-- Как ты не понимаешь, это было так красиво, а я
разрушила своими руками.
-- Ты впервые назвала меня на ты.
-- Простите.
-- За что?
-- Я приношу людям один вред, но я не хотела, честное
слово, не хотела...
-- Дуреха, ты до сих пор не подумала о том, что могла
свернуть себе шею, падая с кресла?
Мой начальник смотрел на меня с добротой и участием, а к
этому я совершенно не привыкла. Уж лучше бы он меня отругал,
было бы привычнее. Я взглянула ему в глаза и почувствовала, как
меня обдало жаркой волной. Почему у мужчин так темнеют глаза,
когда они смотрят на женщин? Хотя, как я могу говорить о всех
мужчинах и женщинах? Откуда я могу знать? Я сужу по моему
начальнику, именно в его присутствии мне всегда становится
жарко и душно. Правда, когда он ворчит на меня, то становится
немного легче. Видимо, все излишки энергии моего шефа уходят на
мое воспитание. Может он опять поворчит, ну, хоть немного? Я с
надеждой на него посмотрела, может повоспитывает меня? Но
вместо этого он взял из моих рук горсть сиреневых камней,
высыпал ее на ближайшую полку, выбрал самый крупный кристалл и
засунул мне в карман джинсов. "Это тебе, чтобы ты больше не
плакала", -- проговорил он шутливо. Я засунула руку в карман и
вытащила камень. Он сверкнул у меня на ладони фиолетовым огнем.
Я подняла голову и посмотрела в лицо Максима, но даже не успела
взглянуть ему в глаза. Он резко повернулся и вышел в коридор,
взяв мою куртку, помог мне одеться и сказал, что проводит меня
до остановки.
Мы молча вышли из дома и направились к остановке автобуса,
хотя я и возражала, но Максим поехал со мной до станции метро,
а потом и до дома Милы.
Глава 10
-- Нет, ты только подумай! Я его звала зайти попить чаю,
так он сказал, что не хочет нас беспокоить, а кроме того...
-- Что ты расшумелась? Он, может быть, действительно,
устал после поезда, ему необходимо отдохнуть.
-- Так чего ради он ехал сюда вместе со мной?
-- Не мог же он тебя бросить вечером одну. Волновался, как
ты доедешь.
-- Да что мне сделается? Я почти каждый день езжу по
городу и ничего со мной не случается.
-- Что ты ворчишь сегодня весь вечер? Саша, у тебя
портится характер. Ты становишься брюзгой. Поскорее бы ты
защитилась, чем ближе к защите диплома, тем больше ты
нервничаешь.
-- Поговорить уже нельзя. А что ты читаешь?
-- "Приусадебное хозяйство".
-- Готовишься к субботе? Да, я тебе купила перчатки
резиновые самого маленького размера. Теперь они у тебя не будут
сваливаться с рук во время прополки грядок.
-- Саша, ты прелесть!
-- Я не прелесть, я -- вредитель.
-- Ну, не надо так расстраиваться. Ты же сама говорила,
что Максим на тебя не сердится.
-- Мало ли что он говорил, а что он думает на самом деле,
никто не знает.
-- Тем более голову нечего ломать. Посмотрим. Не
переживай.
Как ни странно, Максим, действительно, совсем не вспоминал
о погроме своей коллекции камней. На следующее утро он
сдержанно поблагодарил меня за купленные продукты. Еще пару
дней я безуспешно ждала разноса от шефа, но его так и не
последовало. Между тем, времени до защиты оставалось все
меньше, а сделать предстояло еще много. Мила старалась помогать
мне, чем могла. Она даже вызвалась обводить чертежи и схемы.
Максим предложил мне уходить пораньше с работы.
По выходным Мила ездила на дачу одна. По моему настоянию,
в дождливую погоду она оставляла дома кошек. С помощью своего
соседа она поставила пару парников и засадила их огурцами и
помидорами. Сосед все чаще упоминался в ее рассказах о даче. У
меня порой складывалось впечатление, что в выходные дни он
только и делает, что трудится у Людмилы на участке, помогая ей
ухаживать за огородом и садом. Когда же он умудряется
