не приходило. Своему обер-шталмейстеру он дал лишь одно поручение:
- Приведи мне ее! - Таковы были его слова. Другие, много лет назад,
гласили: "Покажи мне ее!" Об этом вспомнил только Бельгард; перед его
внутренним взором еще раз промелькнули минувшие дни.
Король бодрствовал всю ночь. Оба его чтеца спали попеременно. Роману
"Астрея" не было конца, нетерпеливое ожидание собственной пасторали гна-
ло короля с постели. Утром он назвал юную Монморанси овечкой, даже ов-
цой, он и видеть ее не желает. Это не помешало ему сказать ее жениху
Бассомпьеру, едва тот вошел, что он любит Шарлотту, что от любви он не
помнит себя.
Зимний день, восемь часов утра. Августейший, обожаемый монарх опира-
ется на своего молодого красивого фаворита, который преклонил колени на
подушке подле кровати. Слезы его орошают молодого человека или текут по
его собственной седой бороде.
- Ели ты женишься на ней и она будет любить тебя, Бассомпьер, я тебя
возненавижу. Ты меня возненавидишь, если она будет любить меня. Я не хо-
чу ссоры. К чему разрушать нашу дружбу! Я решил выдать ее замуж за моего
племянника, принца де Конде. Она войдет в мою семью и будет утешением
моей старости.
Бассомпьер застыл на месте от испуга, а затем вспомнил, что произошло
во время состязания с кольцами. "Бедный, обожаемый государь, хорошо бы
набраться храбрости и попросить, чтобы он описал предмет своей любви.
Сир! Вы по-настоящему даже не видели моей невесты". Однако он решил, что
все это лишь причуда больного. А потому, оставив при себе свои истинные
мысли, предпочел прибегнуть к искусным и чувствительным выражениям:
- Сир! Пусть эта новая любовь принесет вам столько радости, сколько
горя сулит мне ее утрата, если допустить, что почтение перед вашим вели-
чеством позволило бы мне горевать.
Ему предстояло немало неожиданностей. Целый день томилось его коро-
левское величество. Когда Генрих потерял уже надежду и в алькове был
поставлен столик, ибо он затеял играть в кости с тремя своими дворянами,
тут-то и явились обе женщины. Мадам де Монморанси для такого случая даже
исцелилась от своей болезни. Король сидел по другую сторону кровати и
через нее беседовал с матерью и дочерью; по правде сказать, он находил
мать привлекательнее. Но как же пастушки, из романа "Астрея"? Кто, по-
добно им, сулит неизведанное счастье? Снискал ли ее одобрение брак с
господином де Бассомпьером, спросил он малютку. Она с видом полной не-
винности:
- Я подчиняюсь отцовской воле.
Несчастный жених стоял как громом пораженный. Ведь раньше он слышал:
- Ты, мой единственный, на всю жизнь.
Когда король повторил вопрос, Шарлотта просто пожала плечами. Бас-
сомпьер увидел, как хладнокровно он отринут. У него пошла носом кровь,
он удалился и два дня не показывался. Он не ел, не пил и потерял сон.
Король вновь вытребовал его к себе. Обездоленный фаворит понял, хоть и
ценой страданий: это вовсе не добрая заря, она без сердца и обещает
стать тварью не хуже всякой другой, чего не уразумел старый король. Де-
вичья красота была для него порукой добродетели. Он отдал бы половину
своего золотого запаса, мысленно, не на деле - за несуществующую добро-
детель.
Конде не спорил и принял все, что выпало на его долю: обручение, уве-
личенную ренту и даже слухи. Король женит его, чтобы самому получить лю-
бовницу. Король выбрал именно его, потому что его подозревают в извра-
щенных наклонностях: надо полагать, он даже не прикоснется к жене. Все
это Конде терпел целых два месяца, пока не был заключен брак. Это время
королю предоставлялось мечтать. Всякий доброжелатель мог видеть, что
склонность его чиста, согласно рецепту господина д'Юрфе; и что стихи в
честь предмета его страсти, сколько бы он их ни заказывал и ни сочинял
сам, одинаково плохи. Его придворный поэт Малерб обычно писал лучшие.
"Отрадно вспоминать о радостях былых" безусловно удачный афоризм, пра-
вильно определяющий человеческие настроения. Он подходил к человеку в
летах, которому больше пристало воспоминание, нежели отчаяние или упое-
ние.
Свой взгляд на это несообразие Конде высказал, едва женился. Сперва
он все-таки взял те десять тысяч ливров, которые король подарил новоб-
рачной, а также на восемнадцать тысяч ливров драгоценностей от королевы.
Он не отказался и от уплаты его долгов, и от трехмесячной ренты. Король
пригласил молодую чету в Фонтенбло, и тут оба они показали свое истинное
лицо. Мнимое дитя, отныне принцесса королевского дома, по мере сил нат-
равливала одного на другого, питала ревность своего молодого супруга,
разжигала своего престарелого обожателя. Однажды вечером она вышла при
свете факелов на балкон с распущенными волосами. Король был близок к об-
мороку, на сей раз непритворному.
- Господи! Вот сумасшедший, - сказала юная невинность.
Конде, обращаясь к Генриху:
- Сир! Вы молодеете с каждым днем. Вы без конца меняете костюмы, бо-
роду подстригаете на новый лад и носите не только воротник с зашитыми
внутрь благовониями, но и цвета моей жены, всем напоказ. Сир! Это мне не
нравится, вы нас обоих, и себя и меня, выставляете в смешном свете.
Такой тон позволял он себе и день ото дня становился все более дер-
зок. Он был мал ростом и худощав, с резкими чертами лица. Мрачную молча-
ливость он отбросил. Он представлялся беспечным и простодушным, на деле
же был весьма расчетлив. Без сомнения, он взвесил все свои шансы, когда
решился бежать вместе с женой. Позади останется король, чья воображаемая
любовь превратится в бешенство. Тем более если принц крови вместе с же-
ной найдет прибежище у его врага, Габсбурга. "Какой щелчок ему, победи-
телю и великому королю, - думает Конде. - Европа не простит своему идолу
этого унижения. Он сам не стерпит обиды. Он устремится навстречу погибе-
ли, которая и без того достаточно тщательно подготовлена. Не робей! -
сказал себе юный интриган. - Король будет убит, только осел этого не ви-
дит. Тогда я окажусь прямым претендентом на престол, на который возведет
меня Габсбург. Ни малейшего сопротивления в королевстве. Протестанты
считают развод своего Генриха недействительным, а дофина незаконнорож-
денным".
Президент де Ту предостерегал Генриха. Тщетно. Генрих клялся в чисто-
те своих намерений.
- Ваше прошлое свидетельствует против вас, - напоминал де Ту. Тщетно.
Генрих написал Рони, что в конце концов принц выведет его из терпения.
Рони посоветовал засадить Конде в тюрьму. Он чуть было не послушался со-
вета, когда Конде бросил ему упрек в "египетской тирании". Народному ко-
ролю не очень приятно слышать это. Генрих прекратил выплату содержания
предприимчивому юноше. А Бастилия осталась лишь угрозой.
"Не робей! - сказал себе Конде. И начал с того, что увез жену в свой
охотничий замок в Пикардии - совсем неподалеку от границы испанских Ни-
дерландов. В Брюсселе правят эрцгерцог с инфантой. Но пока что мы во
владениях египетского тирана, а потому надо быть осторожней. Для отвода
глаз предпринимаются поездки, например, в Амьен к губернатору, господину
де Треньи. С принцем и принцессой находится его мать, она некогда отра-
вила своего супруга, чьим сыном принц якобы вовсе не был, правды не зна-
ет никто. Мать малютки охотно отдала бы ее королю в любовницы. Мать
принца тоже. Многие дамы не отказали бы в помощи. Королева Мария Медичи
говорила:
- Тридцать сводниц заняты этим благородным делом. При желании я была
бы тридцать первой.
Несомненно, и она посодействовала бы, если бы таков был приказ. Гене-
ралу ордена иезуитов стоило только дать знать Марии: надо пойти на такую
жертву. Это последняя перед концом.
НОВАЯ ЕЛЕНА
День святого Губерта, ясная погода, путешественникам не приходится
удивляться, что им повстречалась охота. Но это королевские охотники, что
как-никак странно. Они поясняют молодой принцессе, что местный лесни-
чий... Она не слушает их, она узнала короля.
Король одет лесничим. Он держит на своре двух собак. На левой руке у
него повязка. Никто не узнал его, кроме предмета его страсти. Она проез-
жает вплотную мимо него, говорит сверху:
- Этого я вам никогда не прощу, - и скачет прочь.
На этот раз трудно поверить, чтобы Генрих забыл, как низкорослый ста-
рик крестьянин, с закопченным лицом, со связкой хвороста на согбенной
спине некогда пробрался в замок Кэвр напрямик через вражеские позиции.
Сир! Какой вы некрасивый, сказала тогда Габриель д'Эстре. Но затем он
тронул и пленил ее, перед ним лежали годы, годы величия и власти. А что
теперь? Он хочет воскресить минувшие дни, он подражает самому себе. Что
может знать об этом дитя, но оно говорит: этого я вам никогда не прощу.
А что было бы, если бы она понимала все!
Впрочем, как не быть польщенной, что ради нас король меняет свой об-
лик. Значит, мы ни с чем не сравнимая дамочка. Только будем помалкивать,
решила дамочка или овечка. Наученный горьким опытом, Бассомпьер дал ей
еще другое имя. Между тем хозяйка того дома, который был целью поездки,
настойчиво советовала овечке полюбоваться пейзажем. Ее взгляд при этом
невольно упал на окно бокового крыла: король, стоя у окна и приложив ру-
ку к сердцу, слал воздушные поцелуи.
- Боже мой, что ж это такое! Мадам, король в вашем доме.
Мадам де Треньи хотела повести к нему испуганную малютку: доброе сло-
вечко никогда не пропадает даром. Милая малютка думала: "Добрые словеч-
ки, не говоря о всем прочем, пока что отложим. Пускай старик сперва вы-
гонит свою старую толстую королеву со всеми своими девятью незаконными
отродьями. А я сама найду, откуда мне взять законного дофина".
Принц и принцесса де Конде не доверяли друг другу, у них ни в чем не
было согласия. Оба хотели наследовать королю, каждый на свой лад. Под
конец оба остались ни при чем. Принцесса-мать боялась громкого скандала;
она покинула этот кров, не преминув сперва открыть глаза сыну. Генрих
печально воротился в Париж. Теперь или никогда, Конде решил хитростью
увезти жену за границу. Ей он сказал лишь, что они едут осматривать ка-
кое-то поместье. Из первого испанско-нидерландского городка он послал
инфанте просьбу оградить его честь и жизнь от египетского тирана. Эта
дама, собственная честь которой была под надежной защитой заживо погре-
бенной женщины, пригласила гонимую жертву в свою брюссельскую резиден-
цию. Примерное дитя было принято и водворено со всеми отличиями, подоба-
ющими его званию. Но с возвращением на родину дело обстоит по-иному. Все
попытки неизменно приведут к неудаче.
Король получил ошеломляющее известие вечером за карточным столом.
Присутствовали при этом его кузен Суассон, герцоги де Гиз и Эпернон,
Креки и Бассомпьер, последний сидел всех ближе к королю. Он сказал шепо-
том, отнюдь не желая быть услышанным:
- Сир! Я не поступил бы, как принц де Конде, да и быть на его месте
не хотел бы. - Король пожелал видеть одного лишь Сюлли.
Начальник артиллерии уже лег, он не хотел вставать, пришлось показать
ему депеши. Тогда он явился. Как ни странно, король отправился к короле-
ве, она недавно лишь родила. Но настроение скорее подошло бы к комнате
умирающей. Король выслушивал нелепые и предательские советы. Министр
Вильруа рекомендовал дипломатический путь, потому что он был самым мед-
ленным. Президент Жаннен признавал только одно - применение силы. Каждо-
му государю, который даст приют Конде, пригрозить войной. А Генрих доби-
вается мнения своей жены. Она лежит, отвернувшись, лица ее он не видит.
Слишком поздно станет ему известно, что в эту ночь Мария окончательно
освоилась с мыслью о его смерти. Но сейчас он надеется тронуть ее серд-
це.
Когда Сюлли вошел, Генрих взял его за руку.
- Наш приятель сбежал и все захватил с собой. Что вы на это скажете?
Сюлли забарабанил марш на оконном стекле. Генрих понял его, они при-