резоны здравого смысла, нельзя у нас не учитывать последствий и многих
других особенностей. Все эти киноубийства не так действуют на западную
молодежь, как на нашу. Насколько я могу судить, на Западе большинство
относится к этой кинопродукции как к игре в ужасы, как к особой острой
компьютерной программе, и только. Сытые, пресыщенные щекочут обволокшие-
ся вялостью нервы. Когда же в наши полусытые, полуосвещенные, бедные
развлечениями города хлынул - в подвалы силикатных пятиэтажек, где в ос-
новном и размещаются "видеосалоны", - поток махровой изощренной жесто-
кости, она на наших юных посетителей подействовала всерьез, ошеломляюще,
без игры. Легла на голый прыгающий нерв. Не всегда трезвые, озлобленные
подростки получают в подвалах такие дозы видеозлобы, что выходят нередко
готовыми повторить подвиги киногероев.
Последние видики заканчиваются примерно в то время, когда люди расхо-
дятся из гостей. Кто знает, скольких подростков подбило (а как велико-
лепно, подстрекающе там умеют снимать сцены насилия!) на дерзкие выход-
ки, к десяти часам и вино уже распито, а если до фильма не достали и
смотрели "под сухую", так будущей жертве, может быть, оттого еще хуже,
такая трезвость страшнее водки, потому что это не просто трезвость, а
трезвость недоставших, то есть вынужденная, недовольная простоем неодур-
маненной души, зудящая...
У девчонок тоже появляется эта закономерность: глухое накопленное бе-
задресное недовольство - от случайного повода, толчка - вырывается нару-
жу через взрыв, вспышку насилия. Так, снежные лавины сходят от легкого
потрясения недр, если уже накопилась эта энергия неустойчивости. Я видел
эту скрытую энергию в рисунках воспитанниц Мелитопольской колонии на те-
му: "Нарисуйте несуществующее животное и опишите его образ жизни". Мно-
гие нарисовали маленьких чудовищ. Ксения П. по поводу своего монстрика
написала: "Живет один, охотится ночью, питается кровью, защищается тем,
что плюется ядом и выклевывает глаза; не размножается".
Впрочем, пока надо немного передохнуть от всех этих примеров и случа-
ев из жизни. Их можно приводить и приводить - 159 колонисток, 159 личных
дел, 159 приговоров, 300-400 нарушенных статей (ибо у иных по две-три
статьи). Мы еще вернемся к их историям, к этим печальным исповедям вдали
от храма, но в заключительной части очерка. Вопросов будет много, но
главный - почему такой разгул молодежной преступности? Каковы прогнозы
на будущее?
Из дела слов не выкинешь
В первой части очерка, судя по первым откликам, некоторых читателей
шокировала "слишком страшная" картина девичьих преступлений. Да, если
дочь убивает зимой мать и зарывает ее в огороде на глубину метра, а вес-
ной сажает там картошку... что уж тут утешительного?
Или вот читаю приговор в личном деле воспитанницы Мелитопольской де-
вичьей ВТК Виктории Ч., получившей 7 лет лишения свободы. Что сделала?
Увидела с подружками девчонку из вспомогательной школы-интерната, т.е.
больную, умственно отсталую, без труда заманила в компанию, где от нече-
го делать пять-шесть человек издевались над несчастной, заставляя ее
есть стручки перца, наждачную бумагу, синьку, заставили раздеться и са-
диться на рассыпанную на полу соль. Потом ее остригли наголо, гасили о
плечо сигарету. Потом... хватит, дальше без содросания читать невозмож-
но. Виктории, повторяю, сидеть семь лет. Зато почему привела она дружкам
эту живую игрушку для издевательств, она и сама не знает, сжимает губы,
крутит головой. Мне вспомнилась фраза у аргентинца Борхеса: "Жестокость
проистекает от недостатка воображения". Не способны себя поставить на
место другого, вообразить чужое страдание.
Я не оправдываю этих девчонок, я против теории среды (мол, все надо
списывать на общество, на родителей, на обстоятельства, а сам человек-де
лишь слепок со среды, лично не виноват), нет, не может быть такой бесп-
росветной и жуткой жизни, чтоб ничто хорошее извне не заронилось, не за-
вязалось в человеке, и если он совсем пустой на хорошее, значит, совести
и стыду не на чем было взойти. Вопрос это, впрочем, не такой, по-видимо-
му, простой, потому что, бывает, именно в самых беспросветных условиях
начинает светиться сама душа человека - от высокого страдания, от веры.
Не выходит из памяти высокая, немного нескладная Таня Ш. Любит читать
Ахматову, чувствует поэзию, хорошо говорит, хорошо рассуждает, а села
вот за что - захотела поехать на море, денег нет, завернула в полотенце
нож и пошла на разбой. Когда поймали - резала себе вены "от стыда, ужа-
са, позора". Что это? Как совместить нож и любовь к Ахматовой? Смутное
время рифмует и такое...
Что-то не срабатывает в подростке-нарушителе, что-то важное будто
"пропущено" в понимании его. Что? Что?
На руке наколка "Бог"
Самое страшное, что многие наши подростки (и не только из колонис-
тов), ребята и девушки 13-17 лет воспринимают жизнь как бы голыми мозга-
ми, впрямую, без тех посредников, механизмов торможения, благих советчи-
ков, защиты свыше и т.д., что можно назвать одним древним словом "воспи-
тание".
У хорошо воспитанного подростка между разумом и чувством, между
мыслью и поступком существует дистанция, своего рода прокладка, состоя-
щая из впитанных с малолетства, с молоком матери, от бесед бабушки, от
чтения сказок и, возможно, чтения Библии и т.д. каких-то не всегда соз-
наваемых, но прочно укоренившихся нравственных начал, представлений,
запретов, поощрений. Эта подсознательная нравственность дается семейным,
религиозным воспитанием и просвещением, именно она удерживает от ножей,
от топоров без рассуждении, без душевной борьбы - простыми правилами
добра, сострадания, взятыми на веру, элементарными "нельзя" - потому
что, мол, ТАК бабушка говорила, ТАК в Писании сказано, потому что ТАК
учил Христос (Будда, Аллах...).
Я специально поинтересовался семейной статистикой воспитанниц Мелито-
польской колонии. У многих не было вообще никакого семейного воспитания
по причине отсутствия семьи: круглые сироты - 10%, нет матери - 20%, нет
отца - 30%. Спрашивал:
- Пели тебе колыбельные песни?
Шесть из десяти отрицательно качали головой. Оля Г. (срок за соучас-
тие в убийстве) задумывается: "Колыбельную? Ну эта, спят усталые ребята,
что ль?" ("Не ребята, а игрушки", - поправляют девочки.) Лена П. скребет
в затылке: "Что-то вроде было... про бочок, придет серенький какой-то
волчок, да? У меня мамы нет, это мне дедушка пел". А Аня П. бойко отве-
тила:
- Мне мама пела "Страна родная Индонезия". Как сейчас помню, уложит
меня и, как на эстраде, объявляет: "Индонезийская песня "Страна родная
Индонезия", исполняется на русском языке", - и начинает...
С семейным воспитанием у большинства девушек сложности. Что же каса-
ется религиозного - то с этим, как правило, вообще никак. Это, собствен-
но, и не атеизм, хотя у нас и атеизм насаждается насильственный, без вы-
бора. Но чтобы свободная совесть выбирала, нужно просвещение, в том чис-
ле религиозное, а у нас только-только это разрешили, первые шаги. Вот
почему я говорю про голые, незащищенные мозги подростков. Помню, как был
в Армении у начальника Абовянской детской ВТК полковника С. Мартиросяна,
оба увидели у новенького татуировку на руке: "БОГ". Мы с полковником пе-
реглянулись, Сергей Саакович (а он, кстати, еще до 1000-летия крещения
Руси разрешал своим колонистам иметь образки, которые им посылали из до-
му)... так вот, он сразу к нему:
- Ты в Бога веришь, сынок? Оказалось, не тот случай. Разгадка была
другой.
- Бог - это Был Осужден Государством, - расшифровал паренек.
Полмира воспитывает своих детей по Библии. Мы и тут были особистами.
Вот почему ПОДсознательный механизм сопротивления злу, дающийся религи-
озным воспитанием, у многих советских подростков изначально отсутствует,
нет в родной стране того воздуха добронравия, которым душа подростка на-
дышалась бы исподволь, постепенно, с детства. По сути, у наших подрост-
ков как бы отсутствует этот общечеловеческий класс начального душестрои-
тельства, отсутствует почти как физиологический изъян.
Оцените смысл слов замечательного писателя Василя Быкова: "Не берусь
судить, закономерность это или исторический казус, но факт, что главной
эмоциональной силой нашего общества, его своеобразной национальной рели-
гией стала ненависть. Большевики очень рано и хорошо поняли всесокрушаю-
щее преимущество этого чувства и, захватив власть, устранили прежде все-
го религию как главное моральное препятствие на пути торжествующей нена-
висти. Становится все более очевидным, что исключение из нашей жизни ре-
лигии - катастрофа, может быть, самая значительная из всех когда-либо
постигших страну".
Ненависть, о которой написал Василь Быков, разъедает нас повсюду, не
обязательно в очередях или на митингах.
Начальник Мелитопольской ВТК Дина Владимировна Васильченко говорила о
том, что "у нас в стране никто не умеет спорить и выяснять отношения ци-
вилизованно, демократически. Депутаты порой так себя ведут, что хоть те-
левизор выключай. А что тогда говорить о подростках? У них культура спо-
ра, культура разногласий вообще отсутствует. Там, где в конфликтной си-
туации можно было пусть резковато, но объясниться, там дерутся. Где, мо-
жет быть, и надо бы подраться, там убивают..."
Это она точно. У нас даже не все учителя, педагоги умеют наказывать
провинившихся. Сплошь и рядом кричат, давят, вызывают родителей и т.п. У
нас не умеют интеллигентно сердиться. Не умеют прощать.
Эта эскалация злобы проявляется даже в таких местах, где, казалось
бы, ей и места нет. Не так давно - уж извините мне лирическое отступле-
ние - пошел я на стадион. Играли "Спартак" - "Наполи". Раз в сто лет
собрался. Сел, как оказалось, среди ярых поклонников "Спартака". Были
там и нормальные болельщики, но чуть ниже сидели фанаты. Среди них в оп-
ределенные моменты выделялись и сверхфанаты. Они сорванными голосами
кричали проклятия итальянцам, воспаленными глазами озирали тех, кто
осуждал их ор. Я впервые понял, что означает слово "бесноватый". Двес-
ти-триста орущих глоток, полтыщи безумных глаз (под кайфом?) - это было
страшно, я, как бы заглянул в кратер вулкана, попал в эпицентр циклона,
вот он, стадионный ажиотаж, вот состояние парней в кодле, когда они, как
пираньи, набрасываются на жертву - и жертве уже ничто не поможет, ни од-
но слово не будет услышано, ни одному аргументу не внемлют, ни одна
мольба ничего не поколеблет, жертва обречена, растерзана.
Итальянцев они называли не иначе как "макароны", "спагетти", "черно-
мазые", а когда над трибуной на электронном табло в перерыве появился
Лючано Паваротти, раздался смех (мол, голос тоненький). Не все, повто-
ряю, так себя вели, а суперфанаты. Во втором тайме, когда вышел Диего
Марадонна, я думал, что уж его-то не будут унижать репликами. Нет, и ему
нашли ярлыки. Я как-то улучил момент, когда образовался миг тишины, и -
больше шутки ради - негромко проблеял:
- Ди-е-го-о! Ко мне снизу повернулось много голов. Нет, фанатизм шу-
ток не понимает.
К чему я об этом? Эти сверхфанаты пришли сюда не болеть за свой клуб,
нет - они пришли выпустить безадресную злобу.
Они, по сути, пришли поненавидеть.
Подростковую преступность не понять без понимания повседневной жизни
в рамках нормы, т.е. того, что происходит среди нас, на наших глазах.
С песней по зоне
Лауреат Нобелевской премии англичанин Уильям Голдинг написал потряса-
ющую повесть "Повелитель мух", которой доказал, что в детях, в подрост-
ках есть почти все отрицательные - психологические, противогражданствен-
ные - начала, что и во взрослой жизни, только ярче и рельефнее выражен-
ные.
Всплеск преступности - новая грозная реальность, и было бы удиви-
тельно, если б в нее не были втянуты подростки. Вообще говоря, в пере-
