это без учета места, такси, угощения... С ними дороже, - поясняет мой
гид.
- Но гостей больше, чем "артистов", а если кому-то не хватит?
Пьер снисходительно улыбается.
- Во-первых, не все берут детей для непосредственного использования,
многим достаточно просто посмотреть секс-шоу. Ну а если кому-то не хва-
тит, вызовут дублеров, их здесь целый штат.
- А можно с ними поговорить?
- Почему же нет? Жестом хозяина он берет серебряный колокольчик.
Дзинь-дзинь-дзинь...
Дама подходит с улыбкой.
- Что вам угодно, господа? - произносит она по-английски.
- Можно просить девочку к нашему столу?
- Какую желаете? Я наугад показываю на первую попавшуюся.
- Элла! - приглашает хозяйка "артистку". - Гости хотят с тобой позна-
комиться.
Дама уходит.
Девочка подходит к столу, присаживается, привычно раздвигает ноги.
- Ты зовут имя? - Пьер на ломаном русском языке обращается к прости-
тутке.
- Элла, - просто отвечает девочка.
- Сколько ты есть лет?
- Десять.
- Я плохо говорить русский язык. Мой друг хорошо говорить. Он спраши-
вать вопросы, - Пьер указывает на меня.
Я произношу с заметным акцентом:
- Ты давно здесь?
- Уже год.
Пьер довольно улыбается: я понял его и включился в "игру".
- Где ты учишься?
- В балетном училище.
- А родители знают, что ты здесь делаешь?
- Они считают, что мы здесь танцуем. Они за это получают тысячу дол-
ларов в месяц. Но я думаю, что догадываются, - по-взрослому рассуждает
она.
- Однажды у нас дома не было горячей воды, и мы с мамой пошли в баню.
Она стала меня мыть, посмотрела и сказала: "Здорово они тебя разработа-
ли".
- И все?
- И все. Больше она ничего не сказала. А вечером слышала, когда она с
отцом разговаривала, такую фразу: "Задаром такие деньги платить не бу-
дут".
- И что дальше?
- Ничего. Мы ведь живем на эти деньги. И мой старший брат на них
учится в институте.
- А тебе не бывает противно отдаваться кому попало?
- Раньше было, а потом я привыкла. А теперь даже понравилось. Сейчас
меня сильно тянет к этому.
Она замечает лежащий в вазе большой банан.
- Можно? Я киваю головой.
Она берет его и неожиданно вставляет между ног. Огромный фрукт пол-
ностью скрывается в естестве. Мы огорошенно смотрим на девочку.
Она смеется и вынимает обратно.
- Это шутка. Я сама ее придумала. Гостям это нравится.
Она очищает его и ест.
Придя в себя, я вновь задаю вопросы:
- Тебе здесь нравится?
- Меня здесь хорошо кормят и одевают. Родители мои не могут зарабо-
тать столько.
- А кто они по профессии?
- Инженеры.
- Ты кого-нибудь любишь?
- Одного парня. Он танцует со мной в училище.
- А он тебя?
- Нет. Он "голубой".
- Ему сколько лет?
- Двенадцать. Он здесь бывает. Его любит один немец. Он дает ему мно-
го денег и обещает увезти в Германию.
- А ты хочешь за границу?
- Хочу. Наша бонна сказала, что со временем все мы кому-нибудь понра-
вимся и нас увезут за границу.
- А с женщинами тебе приходилось общаться?
- Приходилось. Но мне это меньше нравится. Вот Нинка это любит.
- Кто?
- Нинка! Ой, - спохватывается она. - Виктория. Нам не разрешают назы-
вать наши настоящие имена. Здесь у нас у каждой "театральное имя".
- Значит, и ты не Элла?
- Да, только не говорите бонне.
- Хорошо. А как зовут тебя по-настоящему?
Девочка засмеялась.
- Ну ладно, не говори. А кто это Нинка-Виктория?
- Это моя подружка. Ей больше женщины нравятся. Она и у меня лизала,
но мне приятнее, когда мне туда мужчины вставляют свои штуки.
- Ты не стесняешься все это рассказывать?
- А чего стесняться? У нас работа такая.
- А некоторые считают, что это по-другому называется.
- Пусть считают. На заводе работают дураки. За гроши, а я за вечер
получаю столько, что им и не снилось. А вы меня будете приглашать к се-
бе?
- Не знаю... Нет, наверное... У меня деньги кончились.
Элла смеется.
- К нам безденежные не ходят. Ну я в долг дам.
Теперь смеюсь я.
Пьер слушает наш разговор и довольно улыбается. Я знаю, что он запи-
сывает эту беседу на диктофон, спрятанный в кармане пиджака.
- А можно как-нибудь встретиться с тобой вне этой обстановки? Я хочу
поговорить.
Девочка задумывается.
- Нам это запрещено. Все должно идти через бонну, но иногда я делаю
это тайком, когда гость мне нравится или обещает хорошо заплатить. Домой
мне лучше не звонить. А найти меня можно в училище. - Она говорит как. -
Только меня не выдавайте.
- А ты не боишься залететь?
- У меня еще нет месячных, и бонна сказала, что в меня можно кончать.
- А СПИД?
- Я не думаю об этом.
К столу подходит бандерша:
- Ну как, договорились?
- Решили отложить до следующего раза, - отвечает Пьер.
Скрывая разочарование, с вежливой улыбкой дама уходит, а вместе с ней
и "Элла". На прощание она заговорщицки подмигивает.
Мы пьем шампанское и уже не смотрим на сцену, где осталась единствен-
ная пара, эти маленькие секс-рабы, развлекая "изысканную" публику, зара-
батывая себе на жизнь. Мне становится грустно.
Выходим на улицу. Пронзительный ветер срывает с деревьев последние
листья и с шумом швыряет под ноги, как этих несчастных детей...
- Будешь писать? - спрашивает меня Пьер.
- Да.
- Я тоже. Жалко малышей, но этих уже не спасешь, хоть бы других пре-
достеречь.
- Вряд ли, - бросаю я, - если есть спрос, будет и предложение.
- Законы "свободного" рынка, - угрюмо говорит Пьер. - Вы же теперь
его строите.
Я не отвечаю: при чем здесь рынок.
Н. Л. Москва
ПРОСТИТУТКИ ИЗ САМАРЫ, САРАТОВА И ПЕНЗЫ ЗАХВАТИЛИ ЕВРОПУ
В начале марта 1997 года издательство" Юстиция-М" получило справку из
европейской штаб-квартиры Интерпола. Перед международными полицейскими
была поставлена такая задача - определить число проституток, зафиксиро-
ванных в Европе, приехавших из крупнейших российских губерний.
Тайное стало явным - лидирует Поволжье. То, что не удалось сделать
Красной Армии, сделано невоинственными созданиями.
Чьи позиции захвачены проститутками из Самары, Саратова и Пензы?
Об этом рассказывает Ольга Дмитриева, корреспондент газеты "Комсо-
мольская правда":
Вопреки целомудренным призывам решительно покончить с сексуальным
бизнесом, мировая проституция цветет пышным цветом. В одной только ста-
рушке-Европе сегодня насчитывается полмиллиона проституток-нелегалок. По
данным Международной организации по проблемам миграции (ИМО), сегодня
потребность в платных секс-услугах в странах ЕС удовлетворяется преиму-
щественно силами иностранных "легионерок". В Германии и Италии три из
четырех проституток - приезжие, в Голландии - каждая вторая. Австрия ок-
купирована чешками и словачками. Швейцария - тайками. Испания - бра-
зильянками, Греция - албанками, Италия - нигерийками и албанками, Герма-
ния и Турция - россиянками, Чехия и Венгрия - украинками...
Среди стран - поставщиков этих услуг в Европу лидируют Россия и Укра-
ина, Польша, Чехия, Венгрия и Румыния.
Доходы от секс-бизнеса колоссальны и приравнены к прибылям от торгов-
ли оружием и наркотиками. Полька, проданная в публичный дом Берлина,
оценивается в 1000 марок. Она сама впоследствии будет зарабатывать при-
мерно по 500 марок в день, из которых себе оставит 20, отдав остальное
сутенерам и рэкетирам. Эта "команда" делает на ней около 12 тысяч марок
в месяц.
Гангстеры от проституции разделили европейский рынок на сферы влия-
ния: украинской мафии, к примеру, принадлежат рынки Венгрии, Австрии и
Швейцарии, российской - Польши и Германии. Наиболее лояльны к импортной
проституции Германия, Австрия и Швейцария.
До сих пор большинство западных государств боролись с чужеземной
проституцией единственным способом - департацией.
Международная организация по проблемам миграции предлагает европейс-
ким государствам принять новые, более жесткие законы, направленные про-
тив рекрутирования и контрабанды женщин, а также ужесточить меры против
сводничества. На сегодняшний день контрабанда живого товара зачислена к
разряд уголовных преступлений только в Голландии и Бельгии. Эти же госу-
дарства - единственные, кто обеспечивает жертвам специальную охрану.
Западная Европа готовится выступить единым фронтом против "интернаци-
онала" нелегальной проституции.
ДЕВУШКИ С НОЖОМ
"Семьдесят лет мы им говорили, что строим для них светлое будущее. А
построили 88 колоний".
Из разговора с сотрудницей детской воспитательно-трудовой колонии
А на контрольной полосе цветы
Всех или почти всех - резко, повседневно - что сейчас касается? Ну
конечно, мытарства в наших продуктовых и прочих магазинах. И еще - прес-
тупность. Сам знаю, что красивые очерки о воспитании и перевоспитании не
всякий сейчас прочтет: чтобы прочли, надо, чтоб человек лично был задет.
Ну что ж, судя по сводкам МВД, тысячи становятся сегодня жертвами прес-
тупников, то есть каждый из нас в любой момент может стать единичкой в
той или иной графе сводки - не дай Бог, в графе убийств, ненамного, на-
верное, легче тем, кто будет жертвой в графе тяжких телесных поврежде-
ний, разбоя, злостного хулиганства...
Давно хотел понять, почему растет преступность.
Недавно вернулся из воспитательно-трудовой девичьей колонии в Мелито-
поле. В проходной у дежурного на невидимом посторонним стороне стены
плакат с пятью фотографиями воспитанниц. Надпись поверху: "Склонные к
побегу".
Запоминаю лица, фамилии - потом встречаюсь.
В колонии содержится 159 девушек. Уголовный, так сказать, контингент.
Общий суммарный срок отсидки их-я подсчитал - больше 500 лет. Пока мы
читаем этот очерк - там сидят; пойдем гулять, посмотрим телевизор - они
сидят, отправимся на будущей неделе в гости, отработаем, опять отдохнем,
начнем новую неделю, - они все будут сидеть. О них хоть иногда надо бы
нам думать, чтобы им передавалось. А люди несчастные, узники, зэки, и
пострадавшие от них, вообще все ущемленные очень чувствуют, когда они не
забыты, и отзываются на участие раскаянием, благодарностью...
Сейчас, когда они осуждены судом и несут наказание, - их уже не долж-
на достигать ничья ненависть (а она не знает расстояний), потому что они
сами дети ненависти. Никто же не хочет, чтобы оттуда на волю вышла пом-
ноженная на встречную, потучневшая, повзрослевшая, заматеревшая нена-
висть.
Хотя, конечно, не всегда легко дается это благоразумие тому, кто не
знает, за что там сидят. Есть убийцы. Участницы разбойных нападений.
Много воровок. Наводчицы. Бродяжки. Есть такие, которые не могут читать
и писать. И есть весьма хорошо учившиеся в школах, в училищах (команда
колонисток выиграла КВН у студенток педвуза). Удивляет большое число
воспитанниц с поцарапанными руками, с порезами. Есть лица с явными приз-
наками плохой наследственности. Много красавиц, просто симпатичных юных
лиц. Если смешать их фотографии с фотографиями сверстниц на свободе и
предложить постороннему погадать, кто есть кто, - гарантирую 40-50% "не-
попаданий".
Девушки проведут на территории ВТК 2-3-5-7 лет. Сами они называют эту
зону "детский сад". По сравнению с тюрьмой, с СИЗО - следственным изоля-
тором. Здесь их не бьют, поддерживают нормы санитарии, тут они, кроме
работы, еще и учатся, более-менее прилично питаются, даже играют спек-
такли... И хотя тут высокие стены, вышки, колючая проволока, все-таки
эта режимность немного, что ли, полунапускная. Тут, например, есть сто-
рожевая собака, но я видел, как девочки ее окликали, кормили, а та маха-
ла хвостом, да и зовут собаку кошачьим именем Барсик.
Но неволя есть неволя.
Наверное, нужно нам дорасти до того, чтобы считалось, что несвобода -
сама по себе - является большим и достаточным наказанием. Несвобода, а
