кризисом. Это не господину Шрагину должны были заплатить причитающуюся
зарплату, а напротив Серега Шрагин остался сильно должен пахану. Есть от чего
шизануться.
Второй срок в психушке, теперь уже на Пряжке -- три месяца. В историю
болезни занесена помимо маниакально-депрессивного психоза еще и какая-то форма
шизофрении.
После возвращения Шрагин обнаружил в своей квартире новый объект с
неизвестными еще свойствами -- Зинаиду Васильевну, которую город прописал на
пустующей жилплощади.
Казавшаяся милой женщина сказала, что за ним приходили бандиты из какой-то
"софтовой малины", но она их отвадила. Зинаида первый и последний раз пошутила,
посгибав крепкий указательный палец на воображаемом спусковом крючке. Может, и
в самом деле отвадила, по-крайней мере люди с прежней работы ему больше не
попадались.
Ну, а бывший карапуз Андрюшка взял Шрагина к себе в фирму. Сергей натаскивал
молодых программистов, валом валивших в растущую как сыроежка после дождя
"Шерман-Слободу". Его уважали как классика, в нем видели заместителя вождя по
компьютерным вопросам. Но через год активной деятельности у него вдруг опять
случился вывих. Наверное потому что он продолжал думать только о программных
языках господа Бога, он пытался создавать их, если даже не на компьютере, то в
своей голове.
А новую службу, он так или иначе воспринимал как помеху, как гибель
отпущенного ему времени, как преграду между ним и вечностью. Вот пробки и
перегорели. Однажды молодые программисты увидели своего наставника, танцующего
в коридоре с невидимой виртуальной музой, и вызвали врача...
С музой Шрагин общался на тему генерации объектов в программном языке
"Арарат". Общался не во грехе, почти без ощущений, если не считая сладкой
вибрации в позвоночнике, почти без звуков, если не брать в расчет контрольные
сигналы, с минимумом образов -- только неяркая графика. Тут царило слово,
знак, смысл, программный код. В интеллектуальном объятии они порождали рои
самопознающих объектов и самореализующихся интерфейсов. Ради этого танца --
длился тот минут пять, не больше -- Шрагин был готов на все, не то, что
потерять работу.
Многое из достижений этого танца он забыл, многое невозможно было выразить
ни на одном из человеческих языков, многое было осуществимо не ранее через сто
лет, остальное осталось невостребованным современникам...
Позднее Шрагин присвоил музе облик и имя красотки из одной компьютерной
игры. Глаза-тарелки, рот-пуговка, ноги-стрелы. Виртуэлла -- звучит не
слишком-то оригинально. Поэтому, Эллой он называл ее тоже. И системной
хранительницей. И внешность ей со временем подправил. В ней появилась что-то от
соседской девочки, которая тридцать лет назад играла с маленьким золотушным
Сережой Шрагиным и даже подкармливала его конфетами, которые назывались,
кажется, "Мишка на сервере". Но, когда Шрагин узнал, что нынче соседская
девочка представляет собой малосимпатичную особу, занимающуюся финансовыми
махинациями, Элла стала больше напоминать одну сотрудницу, если точнее
секретаршу Шермана...
Третья психушка, имени Бехтерева, на удивление слабо пропечаталась в его
памяти.
"В медицине столько науки, сколько в ней скальпеля",-- любил повторять его
лечащий врач. Немного странные слова для психиатра. А еще он говорил, что
нейрохирурги -- это смежники психиатров. Да, айболит был повернут на
оперативное вмешательство. У пациента болела голова, виски, и его повезли на
обследование в нейрохирургический центр -- может, опухоль мозговая найдется,
профессиональная болезнь программистов. Там, после обследования и осмотра
всяких пил и сверл, Сереже стало плохо, обморок случился. Очнулся с повязкой на
голове, небольшой шрамик так и остался около левого глаза. Как будто
шандарахнулся обо что-то острое.
Вокруг глаза располагается куча небольших косточек, решетчатая, слезная,
клиновидная, скуловая. Шрамик был как раз в районе решетчатой...
После лечения Шрагин, конечно, стал стесняться Виртуэллы, как воплощенного
безумия. Но все равно она приходила к нему, когда было совсем плохо.
Вернувшись на службу, господин Шрагин нашел свою репутацию сильно
изменившейся. Теперь у него была репутация не задумчивого гуру, а почти
болвана. И не без основания, как самокритично признавал он. Глубокие мысли о
сущности программирования нередко сменялись на не менее глубокомысленные
раздумия, о том как сварить холостяцкий суп и как не хочется стирать носки...
По идее, в соответствии с духом времени, его должны были выкинуть вон, это
только при советской власти псих мог быть передовиком производства и даже
руководителем страны...
Однако худшего не случилось. Шерман оставил его, но сослал его от глаз
подальше, в полудохлую дочернюю фирму, в отдел-отстойник под начало
бесхребетного Вали Полубянского, на "диетическую" зарплату.
Но остальные более успешные карьеристы не забыли Сергея Сергеевича, и павший
авторитет теперь вызывал не уважение, а наглость и глумление.
Как сейчас понимал Сережа, господин Шерман жалел людей, поэтому старался ими
не интересоваться и кадровые вопросы не решать. Оттого у него были отстойники
для жалких личностей и куча разрезвившихся наглых карьеристов, которые
бросались грызть Шрагина при первой же возможности.
Господин Шерман сильно отличался от товарища Сталина, верно сказавшего:
"Кадры решают все". Кодла решает все. У Андрея Шермана не было кодлы, он
платил людям зарплату, но они не ели у него с руки. Он был всегда одиночкой,
гордецом. Поэтому и погиб...
Шрагина стиснули двумя устаревшими громоздкими компьютерами в самом центре
отдела, отдав под перекрестные прожигающие взгляды недоброжелателей. Да и дали
посмотреть одно старье да фуфло...
Приятнее было бы работать с контактным экраном, когда никто ничего не видит,
кроме твоей занавешенной физиономии. Но сейчас партия шла в открытую -- при
живом внимании публики. Так что особо не попрыгаешь. Но Шрагину сегодня,
несмотря на страх, накатывающийся волна за волной, хотелось быть дерзким. Он
наклонился, как будто проверяя подсоединение "мыши" и вогнал в USB-порт
компьютера едва заметную "пробочку" -- с начинкой из хищных программ-следопытов
и потрошителей.
Следопыты обшаривали все доступные файлы, потрошители-декомпиляторы рвали на
куски программые коды, выискивая секреты доступа к серверам.
После первых непрочных успехов до Шрагина дошло малоприятное известие, что
на обеденном перерыве весь отдел собирается праздновать день рождения любимого
начальника. Все отправятся в столовую, где под фанфары будут славить Дениса
Петровича и дарить ему подарки -- не в качестве подхалимажа, а в знак
признательности за счастливые трудовые будни. Заботливый начальник также
станет одарять подчиненных -- акциями и опционами. Жаль, что в этом отделе
действовала японская модель менеджмента. Из-за нее проклятой всем известного
психа по фамилии Шрагин, конечно же, выгонят и оставят перед запертой дверью на
все время торжественного обеда. Что выбрать: уйти с опущенной немытой шеей или
попробовать переписать стандартный сценарий, добавив в него нестандартные
действия?..
В миллионный раз в своей жизни Шрагин не мог решиться ни на что. Еще
немного, и его лишенное воли тельце захватит и унесет поток внешних событий.
Однако, не дожидаясь "высочайшего" решения, внутренний подпрограммист взялся
за работу. Он отсканировал внешнее пространство и соединил объекты ниточками
нужных событий. Психоинтерфейс захватил ноги Шрагина и превратился в инструмент
перемещения его тела.
Шрагин встал безропотно как зомби и направился к дверям, как будто
понадобилось прогуляться "до ветру".
Возле самой двери стоит три шкафчика -- для одежды, что ли? Пока он еще в
поле зрения сотрудников. А вот зашел за первый шкаф и стал недоступен для
царапучих взглядов, но еще через секунду он должен выйти и захлопнуть дверь.
С полсекунды подпрограммист определял последовательность событий. Открыть
сразу две двери -- комнаты и шкафа -- после чего дверь отдела закрыть,
забраться в шкаф и бесшумно затворить его дверцу - мебель новенькая, скрипеть
не должна. Еще полсекунды телесная оболочка Шрагина послушно исполняла набор
команд, переходя из события в событие...
А ведь обратного пути нет, подумал Шрагин, сидя в шкафу. Просто,
незатейливо, словно речь шла о чихнуть или почесать затылок, он перешел в
принципиально новый сценарий. Сейчас все обнаружится, и мариноваться ему в
психушке до скончания века. Достаточно только кому-то полезть в шкаф за
плащом.
Испарина, перебирая клейкими лапками, ползла по спине. Некто Шрагин,
взявшись исполнять команды распоясавшегося подпрограммиста, своими
руками-ногами разломал-растоптал собственное житие-бытие. Жанна Д'Арк тоже
каких-то голосов послушалась и это для нее плохо кончилось. Но она хоть за
целую Францию вступилась, а его зарядил на нелепые подвиги единичный труп и
детский палец также количеством один. В конце концов Шерман-старший рассчитался
по своим счетам, к примеру, за неудачную игру на бирже с фьючерсными
контрактами, а с Шерман-младшей ничего особенного не случится. Ее родня отыщет
посредника, сговорится на приемлемую сумму и девчонка вернется назад.
А пациенту Шрагину бродить сто лет по пыльным больничным коридорам с
отвисшей челюстью, роняя слюни на грязный пол. Сто лет в собственном соку.
А ведь в поселке городского типа Носопаткино проживает его собственный сын,
зачатый то ли восемнадцать то ли девятнадцать лет назад во время командировки в
колхоз. В ту суровую пору колхозная грядка напрочь отвергала Сережу, его ляпку
и тяпку. Но одно колхозное лоно как-то после бани приняло его семя и понесло.
Затем разрешилось от бремени и подало на алименты. Неправедный суд удовлетворил
истицу, хотя Настасья его чуть ли не изнасиловала в тот тихий вечерок по над
речкой, в смысле, стриптиз исполнила на довольно-таки неплохом уровне ...
И с чего это его потянуло на заботу о чужих детках? Разве мало того, что
собственному сынуле помогать надо, ежемесячно четвертиной зарплаты. Кстати,
судя по последним известиям, прекрасный младенец Вова стал главный хулиган на
деревне, какую-то бабку уже обесчестил, какого-то деда уже порезал, или
наоборот, деда обесчестил, бабку порезал. И еще грозиться в город наведаться --
папаше рыло начистить. Его мать когда-то было ничего, в смысле не такая корова
как сегодня, но достаточно было одного визита к ней. Жалкий вид сопливого
Вовки в зассанных пеленках и явно невысокий IQ молодой мамаши заставили
молодого отца Сережу бежать куда глаза глядят -- а глаза глядели в сторону
ближайшей железнодорожной станции. У него не было другого выбора. Такая мать и
такое дитя явно мешали бы Шрагину думать о главном. Пришлось чувство вины в
данном случае вырвать с корнем. Даже у самого совестливого из нас сидит в
голове, в той части мозга, что досталась от рептилий, этакий библейский змий,
который заставляет нас делать всякие дела, но потом быстро уползать от
ответственности...
Раздался жуткий в своей сущности топот -- это отдел в едином порыве двигал
на дармовое угощение. И тут кто-то полез в шкаф. Шрагин судорожно вцепился
ногтями в замочек.
-- Эй, кто шкаф запер, кто запер, я спрашиваю? -- зашумел некий мужчина.-- У
меня там подарочек лежит.
-- Дергай сильнее, ты ж мужчина атлетического сложения, а не слабая девушка
вроде меня.-- посоветовала ему какая-то дама.
Мужчина-атлет задергал посильнее, а у Шрагина трещала и сочилась кровью кожа
под ногтями.
-- Не поддается, блин.-- пожаловался силач, отходя от стен шкафа с позором.
-- Может, это сам шеф запер. - сказала дама. -- Чтобы этот истеричка Шрагин
не ушел бы часом в чужой кожаной куртке. А что, от этого чмура всего можно
ожидать, взгляд какой-то безумный. Да, после перерыва отдашь свой подарок, не
огорчайся так, пусик.
Вот гады, вирусы настоящие, пусики-херусики. Несмотря на всю тяжесть своего
