занимаюсь не только уборкой производственных помещений. Я прописана в
группировке Зонненфельда-Рыбкина.
-- По-моему, она не слишком знакома с этим морским царем,-- шепнул Фитингоф
Данилову.
-- Настроение было бы и получше, если бы с тобой, девушка из знаменитой
банды Зонненфельда, не явилась бы куча каких-то непонятных типов.-- заметило
существо, являющееся здесь если не морским царем, то ответственным
квартиросъемщиком.
-- Но себя-то они считают очень понятными.-- заметила Кац.-- Ахмед Фитингоф,
беглый каторжник с Ио вместе со своими подручными, и Данилов, бывший особист
Главинформбюро. О головастиках нечего и говорить, все и так ясно.
-- Ах, значит, все-таки Данилов -- мент,-- запоздало скрипнул зубами
Фитингоф. Однако на него никто не обратил внимания.
-- А зачем они нам нужны, эти менты и каторжники?-- спросило придонное
существо.-- Давай-ка, девушка, выбросим этих паразитов отсюда и поговорим о
наших взаимоотношениях без лишних ушей.
-- Поговорим, а то как же. Только зачем выбрасывать? У вас и так довольно
просторно. А мои друзья все равно тупые, что ваш коралл.
-- Впервые готов согласиться,-- поддакнул Фитингоф.
-- Ну, пошли пошепчемся.-- Царь морской взял Кац за руку и пол с легким
чмоканьем словно бы проглотил их.
В помещении без входов и выходов вскоре стало неуютно. Фитингоф засопел, его
глазки заметались как два кусочка масла на раскаленной сковороде.
-- Пойду-ка, гляну, где тут выход.
Он стал щупать складчатую поверхность стены. В ответ стена беспокойно
завибрировала.
-- Осторожно, барон.-- предупредил Данилов,-- это живой организм.
Но было поздно -- стена уже стискивала и всасывала Фитингофа.
-- Люди, не дайте ей схарчить меня.
Бросившиеся на выручку Чипс и Марамой исчезли в жадных складках пола
беззвучно и бесследно.
-- Спаси, меня, Данилов.-- крикнул полузадушено Фитингоф.-- Моя милиция меня
бережет.
Старинное изречение мобилизовало Данилова, легко и аккуратно он двинулся по
дрожащим складкам пола.
-- Я долго молчал, но сейчас не советую,-- сказал Джин Хоттабыч.-- Это не
только живой, но и любящий покушать организм. И мы находимся в его гастральных
камерах.
Данилов протянул руку Фитингофу, тот вцепился в нее мертвой хваткой. Сильный
рывок стены и состоялось поглощение самого Данилова. Энергичными кольцевыми
сокращениями живой тоннель продавливал его дальше и дальше, одновременно
пытаясь разодрать скафандр. Продавливание перешло в мощное стискивание. Еще
немного и с хрустом сдались бы элементы прочности скафандра, а из раздавленного
нутра потекли бы наружу потроха.
Горячая душная волна уже хлынула в голову, неся смерть от удушья, как вдруг
пришло освобождение. Тиски спали и взгляд сфокусировался на туфлях морского
царя, сделанных из полужестких перламутровых раковин.
-- Мой дворец страшно обиделся, когда я лишил его законного угощения,--
строго сказал водяной.-- Несколько гастральных камер в знак протеста
отпочковались в отдельные существа. И я их понимаю.
Данилов наконец продышался и оглянулся. Еще один "зал", только свод пониже.
К нему прилеплено два свертка -- сквозь застывшую слизь видны бессознательные
лица Фитингофа и Чипса.
-- Это всего лишь ограниченный биостазис. Вскоре они снова будут с нами.-- с
явным огорчением пробулькал морской царь.
-- Подождите, там же еще был Марамой.
-- Был да сплыл...-- уклончиво сказал водяной.
-- Как это сплыл?-- высказал удивление Данилов, стилистика водяного была еще
не совсем ему ясна.
-- Попал в слишком возбужденную гастральную камеру и она его переварила,
товарищ Данилов. А как меня зовут, знаете?
-- Это скорее задание для моего джина.-- ответил Данилов.
"Если бы эта беседа происходила не в системе Юпитера, а в системе Сатурна, я
бы сказал, что это командир крейсера "Октябрь", пропавшего в 2028 году. Капитан
Варенцов."-- сообщил Джин Хоттабыч.
-- Товарищ Варенцов, а почему все решили, что вы увели корабль к Сатурну?
-- Да не уводил я его ни к Сатурну, ни к Юпитеру. Просто трем лейтенантикам из
моего экипажа угрожала неприятная процедура из-за того, что они слишком
интересовались виртуальными экспертами. Я хотел, так сказать, "потерять" парней
в районе Европы. Но корабль захватили кики. Вы уже с ними знакомы - черные
глянцевые кляксы. Сейчас мы тоже внутри кики -- эти твари поразительно
полиморфны. Тогда, прямо на моих глазах, они высосали двадцать членов экипажа,
точно таким же макаром, как они уничтожили марсианскую расу. Ведь эта тварь, по
сути, сплошной желудок. Но я много играл и экспериментировал с ними, я
заинтересовал их, я добился их доверия, а они дали мне свободу.
-- На ком вы проводили свои смелые эксперименты?
-- Да на членах команды,-- бесхитростно отвечал капитан Варенцов. -- Это
было ужасно, но я выяснил, что кики происходят от земных коловраток -- весьма
милых существ, отличающих завидным полиморфизмом и живучестью. Какое счастье,
что они покинули Землю сто миллионов лет назад.
Данилов не смог удержаться от дерзости, хотя понимал, что сейчас Варенцов
принимает решение о его жизни и смерти.
-- Товарищ капитан, вы стольких отправили на тот свет. Ради чего? Неужели
вы так хотели стать царем полипов и коловраток?
-- Я хотел стать царем глюонной решетки. Но не вышло, и это единственное,
что меня мучило. Однако теперь я смирился, я готов к тому, что кто-то пойдет
дальше меня.
-- Фюрер?
-- Чушь, дурак ты,-- первый раз в голосе Варенцова послышался нерв.-- Да,
материальный характер, что у компьютерных цифровых сигналов, что у
биологических пси-структур, совершенно одинаковый. В обоих случаях носителем
сигналов выступают глюонные волны, описываемые девятимерными стринговыми
уравнениями. Но по уровню организации эти два типа сигналов разнятся так же,
как скажем задница и ракета.
-- Это вы вытащили меня в Лабиринтис Ноктис и на "Медузе"?
-- Нет, кики сами. Но приручил их я.
17. "ВОДЯНОЙ И ЕГО ЗВЕРЮШКИ"; Европа
-- Сегодня я научу вас быстрой езде,-- сказал капитан Варенцев своим
гостям, заведя их в лабиринт из гонадных тоннелей.-- Но сперва несколько общих
фраз. Кики не имеют постоянной биологической основы, они --
метаморфанты-беспредельщики. Конкретная физическая форма для них -- это как
костюм для нас. На разных планетах они образуют тела, близкие к местным видам
жизни. На Юпитере и Сатурне у кик происходит спорогония. И они там имеют вид
металлорганических громадин-инфузорий. На ближних планетах, например на Марсе,
осуществляется деление-шизогония и образование половых клеток. В этих местах
кики напоминают круглых червей. На спутниках Юпитера и Сатурна, имеющих водяной
слой, особенно Европе, происходит слияние половых гамет в полноценные
зародыши-зиготы. Здесь кики приобретают вид кишечнополостных, что-то вроде
кораллов и полипов. Сейчас мы как раз находимся внутри особой сильно
разросшейся зиготы, которая по неясным причинам осталась на дне. Кстати, и
питаемся мы ее экскрементами, приятного аппетита...
-- Меня мутит,-- наконец прорезался кое-как ковыляющий Фитингоф.
-- Так вот, юноша, молодая зигота еще раз меняет биологическую форму.
Превратившись в медузоид, она поднимается со дна европейского океана, а затем
предпринимает очередной трансфер. И вот она уже на Юпитере, готовая принести
споры. Так вот, с медузками можно скорешиться. Ими даже можно управлять, если
предварительно подкормить. Из них у меня составлен целый флот. У каждого
медузоида есть нервные цепи, под которые я давно изготовил психоинтерфейсы. У
медузоидов имеется и оружие, которое даст сто очков нашему... Ну, пора выходить
в море.
-- Я не поплыву в каком-то медузоиде,-- забубнил Фитингоф.-- Я вам не зигота.
-- Значит, поплывете без него, пузом кверху. Зачем вы мне здесь нужны, если
вы плохой моряк?
-- Варенцов сам кика. Кика бородатая.-- бросил Фитингоф как бы невзначай.
Но капитан услышал и отозвался:
-- Хотел бы я быть настоящей кикой, друзья... Сейчас каждый из вас как
следует освоит новый психоинтерфейс, иначе медузки слямзят "этого каждого"
раньше времени. Понимаете, вы должны доказать, что вы не еда. Но дать себя
проглотить вы обязаны.
Перспектива стать проглоченной "не-едой" мало улыбалась гостям капитана
Варенцова. Чтобы как-то скрасить мрачный настрой после инструктажа, он
пригласил всех на "капитанский коктейль" и лично угостил каждого жидкими
выделениями полипа, которые напоминали по виду зеленые сопли, а по вкусу
забродивший кефир. Фитингоф вошел во вкус и осушил подряд пять раковин с
подозрительно-веселящим напитком.
Данилов расслабился меньше Фитингофа, но и его постигла та же участь.
Капитан Варенцов снабдил его психоинтерфейсом, который смонтировал прямо на
стандартном шейном разъеме. Пуститься вплавь предстояло без шлема. То, что
прежде вызвало бы активный протест, сейчас было встречено со смирением.
Варенцов играл на дне морском роль Посейдона и сопротивление могло только
приблизить мучительный конец.
Капитан лично затолкал Данилов в хлюпающую щель, за которой его ожидал
непроницаемая мгла. Мгла была густой и подвижной, они проникла в его нос и
глотку, вызвав приступ тошноты и удушья, по счастью недолгий. Вскоре легкие
вентилировались не хуже, чем при обычном дыхании, а в желудке возниклов
ощущение приятной тяжести. Потом мгла соединилась с его психоинтерфейсом. И
Данилов был подключен к сенсорному полю, в котором существовала кика.
Сильная дурнота не отпускала его, пока ему не удалось собрать из порхающих
фрагментов поле зрения. Если точнее, сферу зрения.
Кика уже выплыла из дворца-полипа.
Далекие скалы, казалось, были раздуты, а близкие детали подводного пейзажи
выглядели тонкими и искривленными, даже пузатые морские огурцы. Любые предметы,
которые привлекали его внимание, сразу разбухали, обретая яркость и выпуклость
и даже начинали выворачиваться наизнанку.
Медузоид, начиненный Даниловым, стал быстро подниматься вверх по
циклопической расщелине, образованной тремя каменными пиками. Данилов сперва
страдал от малоприятных инерционных нагрузок, но затем ему удалось
почувствовать странное тело кики. И он ощутил себя просто пузырьком, летящим в
густой сини.
Холодная океанская бездна засветилась, стала теплой и пестрой, задышала
переливающимися красками.
Под Даниловым проплывали башни и шпили, они обращались в сияющие иглы,
которые пронзали толщу воды, рассыпая соцветия как будто одушевленных огоньков.
Соборы-полипы и церкви-кораллы тянулись к ледяному панцирю особенно безудержно
там, где истекало тепло из вулканических трещин океанского дна. Соборы и
церкви космической Европы свидетельствовали о Творце куда больше, чем те соборы
и церкви, что остались на Европе земной.
А потом в сферу зрения попал бобер, активно буравящий океан. Аппарат
нелучшим образом отличался от подводных существ, молчаливых и аккуратных.
Ощутилась новая сила, она потянулась не без боли из точки в крестце по
раскручивающейся спирали.
Потоки силы разветвились, мягко оплели бобра, проникли в него, а потом
внезапно напряглись. Машина раскрылась как цветок, из ее лопнувшего чрева
потянулись широкие розовые струи, похожие на лепестки.
Но следом вспышка ударила в глаза, в мозг. Кожу тоже как будто ошпарило.
Данилов прорычал от неожиданности и боли. Но нет, с ним пока ничего не
случилось. Он просто почувствовал, как кику задел сноп огня и пара, выпущенный
другим бобром.
-- Эй, ведомый,-- прорвался сквозь помехи голос Варенцова.-- Забудь о себе
на время.
И Данилов забыл себя так, как этому учил Борибабин. Тогда океан превратился
в компот из множества различных напряжений. Хоботы и рукава силы пронизывали
его во всех направлениях. Полипы, черви, медузы, морские звезды, гидры
беспокойно ощупывали друг друга, проверяли намерения, готовились к нападению и
отпору. И при том их силы сплетались в общую паутину, в сеть.
Мгновением позже в один из узлов этой сети влетел бобр. И сразу замедлил
