налить ее в меня, правильно? Только тогда я сам себе уже не хозяин буду. Кто-то
более сообразительный, электрический-кибернетический, станет мной
крутить-вертеть, как захочет.
-- Какого опиума для народа вы наелись, Виктор Васильевич? Зачем норовите
ярлык пришпилить? Искусственная, между прочим, от слова "искусство". У кого
кровь - совместимая с оболочками, тот хозяин необъятной родины своей и всей
планеты. У кого несовместимая - вряд ли более свободен, чем пьяная девушка в
компании матросов. Пойми, Виктор, достаточно сделать шаг и все -- вещество,
энергия - все станет ручным, надежным, своим. Ведь вместе с тобой будет думать
Великий Объединенный Разум. Твой ум станет частицей высшего разума. ВОР уже за
дверью. Открой дверь, открой,-- с небольшим подвыванием сказал Николай
Епифанович.
-- Не заперто... А зачем ему такая едва заметная частица? -- засомневался
дядя Витя.
-- Вся Вселенная состоит из едва заметных частиц... Да что мы все о деле.
Давай быт твой отсталый улучшать. Не надоело ли, инок, в шкафу? Или ты
шкафничество основал?
-- Если бы с чайком вопрос решить, то жить можно,-- высказал скромное
пожелание дядя Витя.-- А после сытного обеда я вообще на все согласный.
-- Ой, Витька, ты шутник,-- и Николай Епифанович перевел дядю Витю из
компании плащей и моли в объятия Алисы. Оказалось, что треть веса у нее
действительно испарилась, и стала она из всех девчонок лакомый кусочек,
килограмм на восемьдесят.
-- Давай, что ль, пирожками побалуемся,-- глотая слюни, предложил дядя Витя.
-- Биоинтерфейс сразу сообщит контрольной кибероболочке, а та активизирует
подшитую ампулу -- через секунду вытошнит.
-- Может, потанцуем?
-- Тоже вытошнит.
-- Может... это самое, побарахтаемся? Все-таки темно уже.
-- От этого самого обязательно вырвет,-- бодро сказала Алиса.
-- Какая ты сложная,-- протянул разочарованный дядя Витя.
-- Впрочем, иногда простая,-- Алиса показала таблетку,-- выключит ненадолго
ампулку.
На следующий день дядя Витя был в гостях у радушного Николая Епифановича, в
его отделе, больше похожем на цех.
-- Вот здесь производим васкулоиды - элементарные микромашины крови, там -
жидкокристаллическую плазму. Далее по коридору - экспериментируем с обратными
сигналами оболочек. Ниже этажом - симулируем всякие мыследействия и испытываем
фильтры.
Экскурсия быстро закончилась, у Николая Епифановича все уже было на мази.
Он усадил дядю Витю в никелированное кресло, сверху свисали трубки, сбоку, в
баке, пузырилась голубая, похожая на шампунь, васкулоидная кровь.
Руки и голову подопытного человека прихватили крепкие держатели.
Заходили поршни, трубки потянулись к дяде Вити, как некормленные змеи, остро
куснула игла, и он отключился.
В той отключке были неприятные ощущения -- будто из него выдавливают
потроха, как из кильки. А потом кладут в быстро твердеющую смолу. Та вползает
внутрь, обтекает снаружи и застывает.
-- Ну, вот ты и попрощался с племенем дураков. Это мне нравится. Теперь ты
-- частица вселенской мудрости, поздравляю,-- гулко, будто с высокого потолка,
прошумел Николай Епифанович.
Дядя Витя разлепил веки, прислушался, принюхался. Кое-что понял. Каждая
мышца существует отдельно от других, ее можно сокращать и расслаблять, измерять
ее мощность и усталость. Кости и суставы -- это рычаги и шарниры, одни
послабее, другие покрепче. Дядя Витя покрутил пальцами в разные стороны и
поймал муху. Ее наружний скелет был хорош, но ему бы не подошел.
Скелет -- мера вещей.
Рядом, в машине, работает поршень, непригнанный как следует к стенкам
цилиндра, и у маховика биение -- сбита чуть ось. Этот скелет не согласован с
вещью...
Николай Епифанович нажал кнопку на пульте, трубки поднялись вверх, отпали
держатели, легли пластыри.
Жук-транспортер зацепил бак с голубой васкулоидной жижей и укатил его.
Дядя Витя подумал, что не только этот бачок уехал от него, но еще это
самое... Он пытался вспомнить, что он потерял, но не получилось.
Тогда дядя Витя поднялся, попробовал пяткой надежность пола. Деревянное
покрытие не выдержит приличного удара.
Дядя Витя пошел, по кратчайшей ломаной, но не впритык к мебели, потому что
тело при ходьбе раскачивается.
Дядя Витя аккуратно раздавил колбу в руке и не поранился, потому что
постепенно увеличивал встречное давление пальцев. Потом взялся за шкаф.
-- Давай погуляем,-- предложил тогда Николай Епифанович и повел обновленного
человека в свой кабинет.
По дороге дядя Витя пробовал различные способы ходьбы, выбирая минимальные
по затратам энергии на трение. Наконец, подобрал: с расслаблением лодыжки в
верхней точке, обвисанием носка и небольшим подворотом его влево в точке
касания.
На полках в кабинете ученого располагались вислоухие африканские идолы,
чем-то похожие на артистов эстрады. Статуэтка женщины с головой львицы, судя по
всему, богини; маски алкоголиков, как выяснилось, это были буддийские демоны;
высушенная голова молодого человека, которому крупно не повезло; неулыбчивые
римские предки из терракоты; обломки этрусских саркофагов с протокольными
рожами; классики в рамочках; мраморный рабочий с позолоченным кайлом. С потолка
сочились разные утробные звуки, серебристый скелетик с косой выплясывал брейк.
-- Как ты, возможно, уже слышал от древних иудеев: в крови душа живая. А у
этой шатии-братии нет крови. Поэтому они только помогают настроиться нам на
нужный лад,-- представил свою коллекцию Николай Епифанович и обратил внимание
на браслет, который сжимал дяди-Витино запястье.-- Носи, заслужил.-- Потом
профессор снял с гвоздя шашку, вынул клинок из ножен, любовно оглядел.--
Фамильная реликвия. Мой дедка ей рубал, и бабка рубала всех подряд, и прадедка
крошил в капусту. И я вот тоже...
Он неожиданно повернулся и несколько нарочито, как на картине, замахнулся
шашкой на дядю Витю.
-- Лови, гусь.
-- Да я не умею,-- отшатнулся дядя Витя.
-- Не убедил,-- и профессор опустил шашку, целя по дяди-Витиной голове.
И когда профессор еще начинал опасное движение, дядя Витя уже сообразил, как
пойдет клинок, и даже наметил точку, где его можно будет отбить. Определил и
кратчайший путь своей руки до этой точки. Лезвие свалилось в сторону, откинутое
ладонью. Николай Епифанович утратил равновесие и ухнул вперед. Жертва атаки
прихватила его за шиворот и изготовилась, чтобы врезать кулаком по уху.
-- Стоп,-- взвизгнул профессор,-- это был учебный выпад, и шашка тупая.
-- Ладно, поверил,-- дядя Витя отпустил профессора.
-- Ты в силы свои поверь. Все сможешь, если захочешь,-- зажигательно
произнес Николай Епифанович.-- Знал бы, что тебе сейчас дано, какая мощь стоит
рядом и говорит: "Ничего не бойся".
Дядя Витя прислушался к себе:
-- Ага. Где-то внутри меня гудящая пустота, как бывает наутро после попойки.
За ней что-то клубится. Проскакивают оттуда пузыри, лопаются -- и у меня толчок
в нужную сторону. Ну-ка, тесть, просвистите еще раз шашкой, только всерьез, не
понарошку. Или киньте в меня гранатой.
-- Да, фантазии у тебя маловато. Над этим придется работать. У нас на второе
кое-что посодержательнее.
Лифт вознес их на просторную крышу здания. Бодрый Николай Епифанович
напевал: "Дам коня, дам кинжал, вертолет, пулемет, и заменишь ты мне
десантников взвод".
-- Ну, как, чувствуешь, Витька, нужду?
-- А что, сортир во дворе?
-- Нужду в больших делах, Витек, надо чувствовать.
Профессор широко раскинул руки и обнял весь мир, а транспортер подвез нечто
похожее на оснастку аквалангиста.
-- Надевай обнову, тебе впору будет,-- предложил ученый.
-- Тут что, бассейн? -- оглянувшись, стал недоумевать дядя Витя.
-- Тут воздушный бассейн,-- Николай Епифанович помахал ладошками, как
крылышками, и показал пальцем на картину с заходящим солнцем и длинными тенями
от саморазрастающихся конструкций второго корпуса Центра Киберологии.-- Купайся
-- не хочу.
Дядя Витя поискал и не нашел в себе страха, потом начал надевать с помощью
засуетившегося профессора странный костюм. Облачившись полностью, он спросил:
"Струя сама пойдет?"
-- Пойдет, только вначале нырнуть надо,-- возбудительно сказал Николай
Епифанович и подвел дядю Витю к самому краю крыши, за которым ничего не было.
-- Ни кнопок, ни ручек, как управлять-то?-- через сжатые зубы выдавил дядя
Витя.-- А то ведь вниз лететь далеко.
-- Тебе - не вниз, а вверх лететь,-- потряс кулачками профессор и напомнил:
"Ангелам своим заповедает сохранить тебя". Ангелы есть -- это кибероболочки,
канал к ним проложен двухсторонний, широкополосный. Заповедь есть -- любая
оболочка обязана спасать человека от телесных повреждений. Повреждение тебе
грозит? Еще какое, одна лужица может остаться. Пойми, теперь твоя компьютерная
кровь кибероболочкам родная.-- И ученый подтолкнул дядю Витю. Тот только успел
крикнуть:
-- Я вам в бомбы не нанимался!
Секунду тело падало в свое удовольствие, а воздух весело свистел испытателю
в уши. Дядя Витя понял, решение должно быть простым, взял и оттолкнулся от
воздуха. Мысленно дядя Витя сделал воздух густым и упругим -- тело прекратило
падать и повисло, как на крючке.
С мягким шипением выходила струя из сопла реактивного ранца. Уборщица, роняя
слюну, смотрела на него через оконное стекло, скорее всего не замечая заплечной
аппаратуры. Дядя Витя потянулся рукой к окну, и она исчезла, видимо, рухнула в
обморок. Свежий ветерок начал сносить его к черному каркасу новостроя.
Дядя Витя представил, что у него сзади и по бокам есть плоскости,
распорядился ими и пошел на вираж, огибая балку. Вскоре догадался: пыжиться не
надо. Достаточно легкого мысленного тока в каком-либо направлении, и все
произойдет само собой, как у Кутузова с Л.Толстым на Бородинском поле.
А потом воздух вообще показался в виде довольно правильного кристалла с
жилками и узелками. Прыгать с узелка на узелок было особенно удобно. Дядя Витя
запорхал среди леса строительных конструкций, лихо поплевывая на все опасности.
Потом он отлетел от строящегося здания и стал кувыркаться над улицей.
Он мог взмыть вверх и выписать щелбан по клюву какой-нибудь деловой птице.
Мог спикировать вниз и поправить ногой шляпу какого-нибудь солидного
пешехода.
Тьма уже окутала город, окна и машины стали светлячками.
И тут дядя Витя сообразил, экую власть он заработал нахаляву. А что за
власть без игры. Он мысленно взял в кулак одно здание, и сразу все
светляки-окна исчезли. Он мысленно положил ладонь на пути снующих
светляков-машин и быстро соткался светящийся коврик автомобильной пробки, от
которой доносился квакающий хор клаксонов.
-- Ладно, езжайте пока,-- усмехнулся он, коврик закопошился и стал таять.
А потом что-то захребетное пихнуло его, дескать, пора и честь знать, надобно
вернуться...
-- Решил все-таки подзаправиться харчами,-- сказал при встрече Николай
Епифанович,-- ты в прошлой жизни, случаем, не стервятником ли был?
-- Да бросьте. Ангелы ваши как на руках несут, ни обо что не задевают. Так
любая козявка пернатой станет.
-- Будь скромнее, козявку понесут и бросят. А тебе сказку былью делать,
стихии покорять.
Потом дяде Вите пришлось изрядно потренироваться, но все шло в охотку. Для
завязки научился различать сигналы разных оболочек. Они приходили из гудящей
пустоты и вызывали разные эффекты в организме. Одни сигналы заставляли
непотребно рычать, другие по-страшному растягивали физиономию, третьи
складывали пальцы в фигу. И веру в кибероболочки приходилось осваивать, чтоб
без помощи не остаться в ответственный момент.
К вере прикладывался "птичий" язык для каждой из систем. Танцевальной
кибероболочке хватало одного желания, она тут же пристраивала дядю Витю под
музыку, и он выплясывал почище любого лауреата бального конкурса.
А чтобы стрелять метко и ловко при помощи оболочки управления оружием,
требовались усилия посущественнее. Надо было вообразить себя в центре шара, а
