стоял диван, кольцом охватывающий центр комнаты, в который можно было
войти, спустившись еще на три ступеньки.
На уровне его спинки возвышался помост, взойдя на который можно было
поближе рассмотреть стеллажи, встроенные в стены шкафов. Там находился
целый музей. Сверкающие гранями в искусственном освещении хрустальные
кубки и вазы, потертые и выцветшие знамена, пистолеты, винтовки, арбалеты,
разнообразные доспехи и латы, старинные шляпы и плащи... Глаза у Бренды
разбежались. Такой коллекции мог позавидовать любой исторический музей.
Часть стены не была занята стеллажами. Там висели разнообразнейшие
клинки, от мечей до кортиков. Бренда направилась туда.
- Что это? - проходя мимо заваленных древностями полок, спросила она.
- Ты ограбил какой-нибудь музей?
- Эти вещи собрались за всю мою жизнь, - тихо проговорил Рассел.
- Это стоит целое состояние.
- Это не главное.
- А что же главное?
- Бренда, - вдруг изменившимся голосом сказал он, - я живу уже
несколько веков. Я не могу умереть.
Девушка остановилась, кивнула, удивленно посмотрев на него, и
улыбнувшись, сказала:
- Это не смертельно. У каждого свои трудности, - она подошла к
холодному оружию, с минуту молчала, осматривая все экспонаты вместе, а
потом сказала: - Ты хорошо составил свою коллекцию. Кроме всего, здесь
есть даже такие экземпляры, которых больше нет ни у кого.
Рассел подошел к ней и снял со стены небольшой кинжал.
- Да, - подтвердила Бренда, - я смотрела именно на него. Очень
красиво.
Он вынул кинжал из ножен и, повертев лезвие перед своими глазами,
как-то странно взглянул на Бренду, от чего ей стало не по себе.
- Зачем ты это взял? - дрогнувшим голосом спросила она.
Он протянул кинжал ей.
- Возьми ты.
Бренда протянула руку. Холодная рукоятка кинжала нырнула в ее ладонь,
а сверху она почувствовала тепло руки Рассела. Девушка подняла взгляд и
пристально посмотрела в спокойное лицо Нэша. Оно было серьезно и
сосредоточено:
- Меня зовут Конан ап Кодкелден Мак-Лауд, - сказал он. - Я из клана
Мак-Лауд. Я родился в 1518 году от Рождества Христова в деревне нашего
клана Глен-Финен на берегу озера Лох-Несс. Я бессмертен.
Она понимала, что Рассел говорит правду. Это не могло быть правдой,
но было. Вспомнив то, что ей сказал компьютерщик, Бренда почувствовала
себя совсем плохо. В голове все перемешалось, колени девушки задрожали.
Поэтому, когда Рассел, чуть повернув ее руку, в которой был зажат кинжал,
подошел поближе и странно дернулся, она ничего не поняла. Только увидев,
как он побледнел, Бренда сообразила, что что-то не так. Действительно, на
полу блестели красные капли, и ее рука с кинжалом, все еще торчащим из
живот Нэша, была вся в крови. По его рубашке расплывалось алое пятно.
Продержавшись на ногах еще несколько секунд, Рассел упал на колени.
Она выпустила рукоятку клинка, а он быстрым движением вырвал его из тела.
Прикрыв ладонью рот, Бренда склонилась к раненому и, дрожащими руками
срывая пуговицы, расстегнула рубашку. На месте, где только что торчал
кинжал, сейчас был виден лишь четкий рубец, который медленно исчезал,
превращаясь на глазах в полоску чуть заметного шрама.
Рассел наклонился к ней и мягко поцеловал. Она решительно ничего не
понимала. Но смысл последнего поступка все же дошел до нее.
15
Утренняя служба давно закончилась, и в гигантском соборе людей было
немного. Стоящие на хорах мальчики тихо пели, наполняя своды нежной
мелодией, бережно выводимой высокими голосами.
Это удавалось не каждый год, но всегда в этот день Рассел старался
посетить церковь, чтобы поставить свечку и вспомнить свою любимую женщину.
Он не мог забыть ту светловолосую шотландку, подарившую ему свою жизнь без
остатка.
Остановившись возле статуи Мадонны, освещенной множеством свечей,
Рассел поставил свою свечу и преклонил колена.
- С днем рождения тебя, - прошептал он, - дорогая моя жена Герда. Моя
память бессмертна, как и я, а значит, ты тоже бессмертна...
Поднявшись с колен, он отошел к скамьям и опустился на одну из них.
Как всегда, вспоминая Герду, Рассел вспомнил и Рамиреса. Он прекрасно
помнил его слова: "Ты должен драться до тех пор, пока хоть один из нас
жив. И пока ты находишься на святой земле, с тобой ничего не случится. Это
традиция".
Его размышления прервал грохот шагов. Странно одетый человек вошел в
храм. Обычно сюда не заглядывали разряженные в черные кожаные костюмы
громилы с бритой головой и в ожерелье в виде цепи с висящими на ней
стилетами. Звуки шагов его тяжелых, подкованных железом ботинок звонким
эхом разносились по всему помещению, отдаваясь в нефах.
Рассел резко обернулся и увидел двухметровую фигуру позади себя.
- Столько лет прошло, а мы еще живы с тобой, Мак-Лауд, - Крюгер
склонился к Нэшу и проговорил эти слова не похожим на его обычную манеру
шепотом.
Расплываясь в ехидной улыбке, он опустился на заднюю скамью и,
откинувшись на спинку, скрестил руки на груди. Рассел Нэш кивнул.
- Я рад видеть тебя здесь, Мак-Крагер, - взгляд Рассела скользнул по
гладко выбритому черепу.
Крюгер провел рукой по лысой голове и, тронув ожерелье на шее, тихо
пробасил:
- Нравится?
- Кто тебя стрижет?
- Я замаскировался, - Крюгер снова заулыбался, блестя инкрустацией
зубов. - Так меня никто не узнает.
- А я узнал, - Рассел развел руками.
- Только ты один.
- Ты пришел для того, чтобы похвастаться своей новой прической? Твоя
голова не стала от этого лучше.
- Мне нужна твоя голова, - спокойно проговорил Крюгер на ухо Расселу,
- и награда за это. Должен остаться только один. Ты, наверное, знаешь, что
остались только ты и я. Пора заканчивать.
- Конечно, знаю.
Из бокового входа в храм показалась группа монашек. Сложив перед
собой руки и уставив глаза в пол, они медленно двигались к алтарю. Крюгер
выставил в проход между скамьями ногу в армейском ботинке и громовым
голосом выпалил:
- С днем всех святых, сестры!..
Монашки шарахнулись в сторону и, не переставая креститься, двинулись
дальше, огибая возникшую преграду, почти вжимаясь в борта скамеек. Высунув
язык и громко задышав, Крюгер проводил их пронзительным идиотским
взглядом, полным наигранной похоти и притворного звериного вожделения.
Вновь откинувшись на спинку скамьи, он расхохотался, заглушая пение
хористов. Те немногие люди, которые в этот час были в храме, начали
покидать церковь.
- Нет чувства юмора у людей! Скучно, - пожаловался Крюгер.
Рассел прищурился и прошипел сквозь плотно стиснутые зубы:
- Я вижу, меч Рамиреса не сумел заткнуть твою поганую глотку...
Жаль...
Самодовольная улыбка на лице Крюгера расползлась еще шире. Он
наклонился к Мак-Лауду и негромко проговорил:
- Твой Рамирес был утонченный сноб, он умер на коленях. Я снес ему
башку и изнасиловал его бабу еще до того, как его труп успел остыть.
Новый приступ истерического хохота вырвался из его груди. Рассел
опустил голову и до боли в суставах сжал кулаки, не в силах сдержать
ярость, бушевавшую в нем. Крюгер заметил это и, прекратив смеяться,
всмотрелся в искаженное судорогой лицо шотландца.
- А-а-а, - протянул он, и кончики его губ выгнулись в ухмылке, -
Рамирес меня обманул. Она была не его женщиной. Она была твоей женщиной. И
она так никогда и не сказала тебе об этом? Интересно - почему? Может, я
дал ей то, чего ты никогда не смог ей дать? И она всю жизнь ждала моего
возвращения...
Рассел вскочил и, схватив Крюгера за ворот куртки, притянул его к
себе.
- Запомни, Мак-Крагер, я хочу встретиться с тобой. Ты не сможешь
оставаться здесь вечно. Когда-нибудь мы встретимся снаружи, и тогда...
Крюгер опустил глаза на сжимавший его ворот кулак Рассела и, резко
вырвавшись, поднялся со скамьи. Указательный палец его руки уткнулся в
грудь Нэша.
- Ты всегда будешь слабее меня, Мак-Лауд. И тебя ждет та же участь,
что и Рамиреса. Хотя он был отнюдь не святой...
Широко улыбнувшись, он опустился на скамью.
- Ты что, - прищурившись, гадливо спросил Рассел, - хочешь сказать,
что Рамирес мог бы оказаться здесь сейчас вместо тебя?
Продолжая улыбаться, Крюгер ответил:
- Прощай, Мак-Лауд. Скоро мы встретимся с тобой. Скоро.
Рассел развернулся и быстро вышел из храма. А Крюгер закинул ноги на
спинку стоящей впереди скамьи и, сцепив руки на затылке, громко
рассмеялся. Громоподобные раскаты хохота поднимались к высоким сводам
собора и, путаясь в узорчатых анфиладах, эхом обрушивались вниз.
Священник долго терпел это безобразие и наконец, не выдержав,
перекрестился и быстро подошел к смеющемуся.
- Это храм Божий, - тихо проговорил он, складывая руки с четками на
груди, - люди пытаются здесь молиться, а вы им мешаете.
- Да... - задумчиво протянул Крюгер, запрокидывая голову. - Эти
бесполезные и беспомощные людишки пытаются просить небо, как и этот...
Он протянул руку, указывая на распятие, висевшее над алтарем.
- Он умер за наши грехи, - спокойно ответил пастор.
- Это его личное дело, - лениво отозвался Крюгер и внезапно, словно
проснувшись, вскочил и согнулся в поклоне. - Простите меня, святой отец.
Он поймал руку священника и сделал вид, что собирается припасть к ней
долгим поцелуем. Коснувшись губами руки, Крюгер внезапно лизнул ее,
вывалив свой длинный змеиный язык и, подняв голову, всмотрелся
исполненными восторга глазами в побледневшее лицо пастора. Тот отдернул
руку и, вытерев мокрую кисть о рясу, быстро перекрестился, читая молитву.
Продолжая смеяться, Крюгер пошел к выходу, поправляя на ходу
металлические цепи и бляхи на воротнике куртки. Остановившись возле
дверей, он поднял руки вверх и уверенно произнес:
- Я хочу вам сказать, что все равно вы все сгорите в огне. И я об
этом позабочусь.
День у Бренды выдался суматошный. Морран и Стив с утра таскали ее по
управлению, утрясая с начальством какие-то идиотские вопросы, связанные с
запутанным делом об отрубленных головах. Поэтому под вечер ей уже отчаянно
хотелось поскорее добраться до дома и упасть в ванную, из которой можно
будет бесконечно долго перебираться в кровать. А потом уснуть.
Поднявшись на этаж, Бренда подошла к своей двери и, раскрыв сумочку,
принялась разыскивать запропастившиеся куда-то ключи.
- Здравствуй, красавица! - прокатилось по лестнице оглушительное
рычание.
Бренда вздрогнула и подняла глаза. Через пролет на лестнице, ведущей
наверх, стоял двухметровый лысый человек, затянутый в черную кожу
странного однорукавного костюма. На лице его змеилась зловещая улыбка. В
руках человек держал большой пакет с хрустящим картофелем. Отправив порцию
снеди в рот, он скомкал пакет в кулаке, отбросил его в угол и начал
спускаться вниз, лениво перемалывая челюстями пищу.
Сердце Бренды провалилось в пятки. Волна страха холодной мокрой
простыней окутала тело, заставляя мелко дрожать и сковывая движения.
Непослушными пальцами она все-таки разыскала ключ, затолкала его в
замочную скважину и сделала оборот. Замок щелкнул, но дверь не
открывалась. Нужно было сделать еще один оборот. Крюгер продолжал
спускаться по лестнице, с каждым мгновением на фут сокращая расстояние
между ними. Бренда взвизгнула и чуть не вывернула пальцы, проворачивая
ключ в замке. С грохотом, рассыпая содержимое сумочки, она ввалилась в
распахнувшуюся дверь.
