зрелищем, после чего, опустив голову, с печальным лицом уселся на толстое
бревно.
- Мак-Лауд, - Рамирес возник перед ним из пустоты как привидение, - я
родился 2447 лет назад. За это долгое время у меня, кроме всех прочих
приключений, было три жены.
- Это твои личные трудности, - огрызнулся Конан.
Не обращая внимания на грубость, Рамирес продолжил:
- Последняя была японкой. Ее отец, Окадзаки Масумунэ, был великим
мастером. Он делал мечи. И его мечи единогласно признаны лучшими всеми
знатоками. Это был гений. Он сделал для меня этот меч. Единственный во
всем мире.
Рамирес извлек катану из ножен и протянул ее Конану. Взяв в руки
оружие, Конан почувствовал, что оно намного легче тяжелой и длинной
клейморы. Серебристо-голубая сталь играла на солнце, а вдоль лезвия
отсвечивала радужная полоса.
В полированной стали отражалось солнце, бросая слепящие зайчики на
лицо Мак-Лауда; из этого сверкающего пятна на лезвии на Конана смотрели
черные глаза странной формы и словно нарисованные. Тончайшие линии бровей
подчеркивали их выразительность. Они прищурились в ласковой улыбке, и в
капельках зрачков заиграл яркий свет. Конан задрожал. Он вдруг
почувствовал, что держит в своей руке чью-то нежную теплую руку с бьющимся
на запястье пульсом.
Клинок задрожал. Видение исчезло.
- Дочь старого мастера была так же единственна, как и этот меч, -
продолжал Рамирес, и голос его был тих и печален. - Прошу тебя, Мак-Лауд,
отпусти ее.
- Это слишком дорогой подарок, - ответил Конан, возвращая катану. -
Подождем, брат. Ты сам научил меня не торопиться.
Не говоря больше ни слова, он поднялся и пошел туда, где к большому
шатру подъезжали все новые и новые посетители ярмарки.
Рамирес остановил коня у подножия небольшого холма чуть южнее гряды,
за которой отдыхала деревушка Глен-Финен.
- Зачем мы приехали сюда? - спросил Конан, тоже остановившись рядом.
- Неужели ты забыл? - испанец спрыгнул с коня. - Ты что,
действительно не помнишь это место?
- Ну, почему? Это то самое место, где... - Конан замялся, не зная,
как сказать.
- Да. Черный рыцарь. Именно поэтому я и нашел тебя. Нас очень мало, и
мы должны помогать друг другу.
- Я помню тот день, - Конан кивнул.
Громовой голос Черного воина вновь прозвучал у него в ушах, и он
поежился, как от холода.
- Было очень больно. Кто это был - в таких странных доспехах?
Рамирес бросил на траву сумку для дичи, уселся на нее, подобрав под
себя ноги, и сказал:
- Это Крагеры. Очень древний народ.
- Откуда они? Я раньше о них ничего не слышал.
- Это не удивительно, Мак-Лауд. Их не так много, но физически они
значительно выносливее обычных людей. Кроме того, они дики и беспощадны.
Они бросают своих детей в ямы с дикими собаками, и те дерутся с ними
насмерть. Это гроза всех смертных. Хуже чумы.
- И всем им дано бессмертие?
- Нет, только некоторым.
- Таким, как Черный рыцарь?
- Да. И если он победит в схватке с нами, то обычные люди будут вечно
страдать. Потому что мир будет погружен в хаос бессмысленной борьбы за
существование. В борьбу ради борьбы.
- И что тогда?
- То, что я сказал. В такой борьбе люди не только гибнут. Они
ожесточаются и перестают быть людьми.
- Я понимаю. Но как же тогда сражаться с такими?
- Ну-у... - Рамирес поднял брови, и его лоб покрыла густая сетка
морщинок, - надо уметь пользоваться данной тебе силой, быть настоящим
воином и помнить о своем предназначении. Дерзать и делать все, что можешь.
Ведь в конце концов останется только один. И в зависимости от этого
определится, каким будет мир после бессмертия. Твоего и моего.
Свинцовые тучи собрались в небе, предвещая наступление грозы. Рамирес
отошел от жарко пылающего камина и сел на небольшой табурет, облокотясь на
темные дубовые доски стола. Герда отложила клубок овечьей шерсти и, убрав
с лица растрепавшуюся челку, спросила:
- Ты замерз?
- Да. Мои кости чувствуют изменение погоды и не выносят сырости,
милая Герда. Я люблю жить на юге, - тяжело вздохнув, проговорил Рамирес,
отпивая из глиняной кружки терпкое теплое вино.
- Ты мне обещал дорассказать историю о своих приключениях при
испанском дворе, - напомнила девушка.
- Ну разумеется, - он кивнул. - На чем я тогда остановился?
Напомнишь?
Первые вспышки молний заблестели тонкими огненными нитями за узкими
окошками башни, бросая резкие тени на лица сидящих. Ударил гром. Герда
вздрогнула.
- Ты рассказывал о кареглазой красавице Маргарите.
- Так вот, - Рамирес привычным жестом закрутил усы, - я был безумно
влюблен в нее. Только о ней и думал. Ни о чем другом. Это было словно в
страшном сне.
Герда заулыбалась и напомнила дальше:
- Тогда отец запер ее в верхних покоях дворца. А потом?
- Да, сущий демон был этот герцог, - Рамирес расхохотался. - Но мои
друзья устроили мне свидание с ней. Ночь тогда выдалась почти такая же,
как сегодня.
Раскаты грома потрясали стены башни. Рамирес замолчал, вслушиваясь в
доносящийся гул разбушевавшегося ненастья. Герда удивленно посмотрела на
него и спросила:
- Ну а что же было дальше?
- Я взобрался на крышу. Прикрепил к шпилю оставленную мне друзьями
веревку...
- Это, наверное, очень высоко?
- Не очень, - Рамирес прищурился. - Как две эти башни.
- Ты испугался?
- Ее окно было под самой крышей. Но что значат какие-то временные
трудности, когда идешь к даме сердца? Ветер звенел у меня в ушах, но я был
одержим целью и ничего не видел. Только ее божественные черты грезились
мне в темноте. Раскачавшись на веревке, я влетел в открытое окно...
- И она бросилась в твои объятья? - восхищенно попыталась уладить
девушка исход романтического предприятия.
- Увы, милая Герда, - он покачал головой. - К сожалению, моей
прекрасной дамы уже не было, - Рамирес залпом осушил свою кружку. - Но не
огорчайся, милая Герда, зато там была другая дама.
- И что же?
- Я представился той даме, которая была в комнате, и она любезно
согласилась мне помочь в этом щекотливом деле.
Герда захохотала, а потом, взяв в руки большой кувшин с широким
горлышком, спросила:
- Ты еще вина хочешь?
- О да, с удовольствием, - Рамирес протянул кружку.
Отставив кувшин, она приготовилась слушать дальше, а неутомимый
рассказчик поднес руку к губам и вдруг замер. Его лицо стало необыкновенно
серьезным и сосредоточенным, а взгляд жестким, не видящим ничего и
одновременно видящим все.
Ощущение смертельной опасности вместе с холодными порывами ветра
ворвалось в узкие проемы окон, поднимая в воздух стаю голубей, живущих на
верхних деревянных балках, торчащих из стен башни. Отбросив кружку,
Рамирес вскочил с табурета, выхватывая из ножен меч.
- Что случилось? - Герда тоже встала, недоуменно осматриваясь по
сторонам.
- Герда! - испанец бросил на девушку беспокойный взгляд. - Беги
отсюда! Беги! Быстро!
Раскат грома потряс башню. Она задрожала, словно в лихорадке.
Внезапно массивная дубовая дверь разлетелась в щепки, и на пороге,
разбрасывая обломки досок, возникла почти восьмифутовая фигура человека.
Бешеные порывы ветра трепали его густую черную шевелюру. Крепкое
мускулистое тело, одетое в странного вида кожаную куртку с узкими рукавами
и черные штаны из грубой, плохо выделанной кожи, наводило на мысли о
многих битвах.
Незнакомец встряхнул головой, сбрасывая с волос щепки разбитой двери,
и осмотрел помещение. Его глубоко посаженные глаза казались черными
точками, горящими ненавистью. Над правой бровью был виден тонкий шрам,
заканчивающийся почти на щеке. Он был воспален и кровоточил. Тонкие губы
растянулись в ехидной улыбке, обнажая ряды кривых, неправильной формы
зубов.
Герда взвизгнула, отскакивая к корзинам с овечьей шерстью. Перебросив
гигантский меч из руки в руку, незнакомец медленно вошел в зал. Вспышки
молний освещали его ярким белым светом, отчего он походил на Люцифера,
покинувшего ад.
Рамирес отступил на шаг, выставляя вперед катану. Его лицо вдруг
стало совершенно спокойным, превратившись в маску.
- Мак-Крагер? - спросил он.
- Рамирес, - заревел незнакомец, улыбаясь, и его улыбка, похожая на
вход в геенну, не предвещала ничего хорошего, - наконец-то мы с тобой
встретились!..
Заглушая своим ревом громовые раскаты, Черный воин занес над головой
свой двуручный эспадон и опустил его на стол. Лезвие прошло сквозь толстые
дубовые доски, разрезая их надвое, как нагретый нож - масло. Рамирес еще
на один шаг отступил от вставшего на обломки стола противника, и катана
живым серебром перечеркнула сумрак.
- Где этот горец? - прогрохотал Мак-Крагер, подступая к застывшему
Рамиресу.
- Ты опоздал, - безразлично улыбнулся тот. - Я подготовил его для
встречи с тобой.
- Да? - Мак-Крагер вновь занес меч над головой. - Ты только зря
потерял время, Рамирес. Ему твоя наука не поможет. Он - слабак. Как и ты.
Эспадон рассек воздух над головой уклонившегося в сторону испанца.
Лезвие перерубило деревянную балку, подпиравшую потолочное перекрытие,
которое, лишившись привычной опоры и не выдерживая собственного веса,
скрипнуло и, сбросив со старых бревен облако серой пыли, провисло.
Движение меча Рамиреса было легко и неуловимо. Звериный рык застрял в
горле рыцаря, превращаясь в глухой клокочущий хрип. Широко раскрывая рот,
он выпучил глаза и схватился руками за перерезанное горло. Из рассеченной
артерии сквозь пальцы рекой хлестала густая алая краска, заливая черный
костюм.
Увидев фонтан крови, бьющей из страшной раны, Герда издала истошный
вопль и заметалась в углу, закрыв лицо руками. Рамирес сделал шаг назад,
отступая от раненого врага, и вновь застыл с занесенным над головой мечом.
- Герда, уходи немедленно! - закричал он.
Рыцарь глубоко вдохнул, прочищая залитое кровью горло, и взмахнул
мечом, словно отгоняя наваждение. Он отнял руку от горла и вытер ее о
штаны. На его шее зиял рваный рубец с неровными пунцовыми краями. Еще раз
жадно вдохнув воздух, Мак-Крагер широко и удивленно улыбнулся.
Тяжелый меч вновь со свистом разрезал вставшее на его пути
пространство. Два лезвия со звоном встретились.
Рамирес двигался, как тень, один за другим отражая сокрушительные
удары Черного рыцаря. Мак-Крагер принялся загонять испанца, ушедшего в
непробиваемую глухую оборону, на узкую каменную лестницу без перил,
ведущую на несуществующий второй этаж, от которого остались лишь толстые
деревянные балки, торчащие из кирпичной кладки, да еще узкий карниз.
Новый удар, и клинок эспадона застрял в рассыпающемся растворе,
соединяющем гранитные кирпичи стены. Потеряв всего мгновение, Черный
рыцарь попятился, отстраняясь от блестящего кривого лезвия катаны,
пронесшегося перед его глазами, и с трудом удержал равновесие.
Серебристо-голубое сияние срезало с его макушки клок волос.
- Ну что? - поинтересовался Рамирес. - Дальше?
Взревев, Мак-Крагер вырвал из стены застрявший меч и, вращая им над
головой, дико заорал:
- Сейчас ты умрешь, Рамирес!
Испанец взбежал по ступенькам, прыгнул на деревянную балку и начал
медленно отступать по ней, цепляясь свободной рукой за шершавые выступы и
неровности стены. Черный бросился за ним следом.
Рамирес парировал удары, отступая все дальше и дальше по балке,
вжимаясь в холодный сырой гранит. Сталь лязгала по камню, высекая из него
