- Дело даже не в этом. В деле нет ни единого слова о втором мече.
- Я вижу, что тебя это огорчает даже больше, чем меня. Ну да ладно.
Мне жаль, Бренда, что я не смог тебе помочь, но это все, что есть у
старика Моррана. Может быть, через несколько дней что-то всплывет. Заходи.
- Ты прекрасный сыщик, Фрэнк. И все не так уж плохо, - Бренда пошла к
двери. - Я обязательно зайду. Пока.
- Пока. Всегда рад тебе помочь, детка.
10
- ...Тебе нужно научиться сражаться в любой ситуации, - Рамирес
вставил тяжелые весла в уключины и уселся на скамью, постелив на нее свой
плащ.
- У меня острый меч, - огрызнулся Конан.
Испанец приглашающим жестом указал на лодку. Конан вошел в нее и стал
на носу. Оттолкнувшись от близлежащего валуна, Рамирес пустил лодку в
плаванье.
- Иногда, Мак-Лауд, самого острого оружия в мире недостаточно для
победы.
Лодка покачивалась на небольших волнах, неумолимо удаляясь от берега.
Рамирес налегал на весла, напевая протяжную незнакомую песню. Чувство
неловкости овладело Конаном, он испуганно посмотрел на испанца.
- Я не люблю лодок и воды. Я мужчина, а не рыба, - гордо, но дрожащим
голосом заявил он.
- В своем наряде ты больше похож на женщину. А еще ты похож на хэгиш,
- язвительно заметил Рамирес.
- Что значит "хэгиш"? - поинтересовался Конан, не зная, обижаться ему
или нет.
- Хэгиш - это желудок овцы, нашпигованный травами.
- Что вы с ним делаете?
- Как что? Едим его, разумеется.
- Но ведь это отвратительно, - Конан скривился.
Рамирес оставил весла, повернулся к Мак-Лауду и достал из кармана
кисет.
- Почему же?.. - сказал Рамирес, нюхая табак. - Это... - он
прищурился и громко чихнул.
Лодка сильно закачалась, Конан бешено взмахнул руками, стараясь
удержать равновесие.
- Осторожно! Мы сейчас перевернемся! - волна гнева накатила на него.
- Ты, испанец, какого черта...
- Я не испанец, - спокойно прервал его вопли Рамирес. - Я египтянин.
Конан захлебнулся душащей его злостью и, насупив брови, пристально
посмотрел на улыбающегося Рамиреса:
- Но ведь ты сказал, что испанец. Ты лжец!
- Я подданный испанского короля.
- Все равно ты лжец!
Глаза Мак-Лауда горели злобой, рука автоматически поползла по бедру,
нащупывая рукоять меча.
- Знаешь что! - Рамирес повысил голос. - У тебя манеры осла, пахнет
от тебя, как от козла, одет ты, как женщина, и совершенно не понимаешь
своих возможностей.
- Что я должен понимать, и вообще - какого черта!..
- Заткнись. Сейчас ты многому научишься и многое поймешь. Смотри сам.
Рамирес качнул еще раз лодку. Правый борт почти зачерпнул темную
воду, а затем резко поднялся вверх. Конан потерял равновесие и,
перекувырнувшись через голову, полетел в воду. Звонкий смех вырвался из
груди Рамиреса и полетел к берегу, чтобы отразиться от прибрежных скал и
помчаться далеко в море.
- Помогите, помогите! Я не умею плавать! Помогите! Тону!
Шерстяная юбка и накидка из оленьей шкуры, наброшенная на плечи,
постепенно пропитались водой и превратились в свинцовые путы, неудержимо
влекущие слабое тело на дно.
- Помоги!.. Помоги... - вопил Конан, захлебываясь и глотая воду.
- Дурак! Ты не сможешь утонуть! Ты не умеешь! Ты бессмертен! -
продолжая истерически хохотать, отозвался Рамирес.
Ему явно нравилось это действо, и поэтому он, чувствуя, что выполнил
свой долг как надо, поплыл на лодке к берегу, распевая во все горло свои
протяжные песни.
Значительно облегченная лодка, легко разрезая невысокие волны,
понеслась к обрывистому берегу бухты.
Промокшая одежда сковывала движения. Интенсивная работа руками и
ногами измотала Конана - и он стал медленно погружаться в прозрачную
холодную бездну. Последний большой пузырь воздуха, окруженный
многосотенной свитой маленьких пузырьков, вырвался из его рта и
серебристым мягким шаром рванулся вверх сквозь бирюзовую прозрачную
жидкость к изломанному зеркалу поверхности.
Соленая морская вода хлынула в легкие. Конан ждал смерти, но она
почему-то не приходила. Сердце продолжало громко колотиться в груди,
разгоняя кровь по всему странно чужому телу. Во рту был отвратительный
привкус морской воды, но скоро Мак-Лауд со всем этим свыкся. Глаза тоже
постепенно привыкли и лишь слегка щурились. Представшая картина потрясла
его.
Резкие линии солнечных лучей, искривляясь в зеркале морских волн,
проникали в зеленоватый полумрак, бросая дрожащие блики на покрытые
водорослями валуны и почерневшие от времени и гнили толстые стволы
затонувших бревен от разбитых штормами кораблей.
Стаи больших и маленьких рыб проплывали мимо, круглыми бусинками глаз
глядя на странного пришельца, неизвестно как попавшего в их молчаливый
мир. Хотя нет. Полной тишины там не было. Просто звуки, тихие, шуршащие,
глухие и одновременно нежные, воспринимало уже не ухо, а все тело.
Конан извлек из ножен меч и, размахнувшись им, разрезал густой клубок
длинных веревок водорослей. В воде меч казался намного легче, но двигать
им было труднее, чем в воздухе. Это было весело и странно, и Конан
засмеялся, выпуская из легких струю теплой воды. Вместо смеха в ушах
зашуршало.
"Дьявол!" - подумал он.
Не в силах осознать до конца происходящее с ним, Конан начал
пробираться по густо поросшему дну в сторону чернеющего вдали скального
уступа, расчищая себе дорогу ударами меча.
Вскоре Конан вышел из воды бесшумно, как грозный морской царь Келп.
Вода тонкими струйками стекала с его мокрой одежды. Волосы перемешались с
тонкими стеблями морской травы и облепили лицо.
Рамирес сидел лицом к морю на большой коряге, выброшенной приливом, и
грелся возле костра, наспех сложенного из сухих водорослей и сучьев,
принесенных сюда морем.
Стараясь как можно тише ступать по мелкой гальке путающимися в мокрой
юбке ногами, обутыми в такие же мокрые сапоги из плохо выделанной кожи
буйвола, Конан приблизился к сидящему. Рука, крепко сжимающая рукоять
меча, медленно поднялась над его головой и мгновенно опустилась. Сталь со
звоном врезалась в старое дерево, разбрасывая во все стороны сырые осколки
древесины.
Рамиреса на коряге не было. Он словно растворился в сыром воздухе
побережья. Конан же не удержался на ногах и упал на колени.
Холодный металл коснулся затылка Конана, срезая прядь мокрых волос.
Он застыл на месте и в нерешительности повернул голову. Рамирес, не убирая
клинка с шеи, улыбнулся и, погладив свои тонкие усы, проговорил:
- Это просто поразительная неловкость. Твое внезапное нападение было
настолько же успешно, как и нападение неуклюжего ребенка.
Испанец одним быстрым движением вернул свой меч в ножны и помог
Конану подняться на ноги. Тот попытался что-то сказать, но вместо звука из
его рта вырвалась мощная струя воды, заливая расшитый золотыми пряжками и
роскошными аграмантами камзол из бордового бархата.
- Черт! - мокрый Рамирес отскочил в сторону. - Ты все-таки умеешь
отыгрываться!..
Вода все продолжала выливаться из легких Конана. Хрипя и
откашливаясь, он изрыгал теплую воду на мшистые камни. Резкие судороги
перехватили грудь, отдаваясь болью во всем теле.
Первый вдох был коротким. Пламя обожгло внутренности - казалось, что
воздух хлынул в легкие из кузнечного горна. Сердце бешено колотилось,
готовое в любую минуту вырваться из груди. Новый вдох вызвал лишь приступ
клокочущего кашля, выбрасывавшего из трахей остатки морской воды.
Еле шевеля языком Конан произнес:
- Это невозможно. Это какие-то дьяволовы дела...
Что-то холодное и скользкое проползло по бедру и упало на камни. Две
небольшие рыбешки выпали из-под килта.
- Ты сейчас похож на трубадура, Мак-Лауд, - Рамирес хохотал, как
ребенок, с трудом переживая душащие приступы хохота и утирая рукавом
набегающие слезы.
- Что ты ржешь, как необъезженный жеребец, - возмутился шотландец,
косясь на лежащий на бревне меч. - Я не вижу здесь ничего смешного. Ты -
пособник Люцифера. Так? Ты ему помогаешь?
- Господи! - пытаясь отдышаться, протянул Рамирес. Я помогаю одному
идиоту-шотландцу Мак-Лауду. Пытаюсь ему объяснить и доказать, что он не
умеет умирать. Пойми ты, дубина, что ты не сможешь этого сделать, как,
впрочем, и убить меня!
- Я ненавижу тебя!
Конан схватил меч и приставил его к груди Рамиреса.
- Великолепно, - испанец скептически посмотрел на дрожащий кончик
клейморы, которая внезапно, повинуясь его быстрому движению, закувыркалась
в воздухе, сверкая на солнце. - Это просто прекрасное начало. Раздевайся.
Рамирес расстегнул застежки на своем камзоле и, подняв с земли
суковатую палку, подвесил его прямо над пламенем. Конан некоторое время
стоял в раздумье, глядя, как мокрый бархат исходит белыми облаками пара.
Солнце постепенно скатывалось в море. Ветер стал прохладней.
Сообразив, наконец, что замерзает, Конан сбросил одежду и присел возле
костра, хлопая себя по синеющим плечам непослушными ладонями. Испанец одел
уже успевший просохнуть наряд и повесил сушиться обмундирование Мак-Лауда,
а затем, вынув из лодки свой странный павлиний плащ, накинул его на плечи
Конана.
- Быть бессмертным, - поучительно заметил он, - это совершенно не
значит, что холод никогда не застанет тебя врасплох. Надо все-таки
заботиться о своей персоне. Иначе можно попасть в затруднительное
положение.
Подняв с земли сумку, Рамирес извлек из нее небольшую глиняную
бутылочку, плотно закупоренную пробкой. Распечатав сосуд, он поднес узкое
горлышко к своему длинному носу и, вдохнув аромат напитка, протянул
бутылочку Конану. Тот взял и тоже понюхал горлышко.
В нос ударил резкий запах спирта и горькой полыни. Конан поморщился,
возвращая бутылочку, но испанец остановил его руку, подталкивая ее к лицу.
- Пей, дурья твоя башка!
Сам не понимая почему, Конан послушался и сделал большой глоток из
глиняной посудины. Обжигающий комок, прокатившийся по горлу в пищевод, был
похож на проглоченную каплю расплавленного олова. Небо и глотка горели
огнем, но зато в груди и животе было тепло. Слезы брызнули из глаз
Мак-Лауда. Подскочив на месте, он бросился к воде, делая судорожные глотки
и тут же отплевываясь от мерзкого и соленого морского питья.
Рамирес чуть не упал с коряги от хохота.
- Что ты мне подсунул? - пытаясь отдышаться, прохрипел Конан.
Во рту все еще оставался горьковатый привкус полыни, но огонь внутри
погас и осталось только приятное тепло, расходящееся от желудка во все
стороны.
- Боже мой-ой-ой! - Рамиреса смех сворачивал буквально в три
погибели. - Ты решил, что я тебя отравил?! Ха-ха-ха! Господи, какой
болван! Это абсент - спирт с полынью. Очень хорошо греет - как снаружи,
так и изнутри.
- Спирт?! - Конан бросил недоверчивый взгляд на валявшуюся на гравии
и уже бережно закрытую пробочкой бутылочку. - Это гораздо крепче эля. От
этой штуки пьянеешь, как от большого кувшина разом.
- Да, - Рамирес кивнул, - только это скорее не выпивка, а лекарство.
- Послушай, - Конан завернулся в плащ Рамиреса и сел рядом. - Объясни
мне. Ведь я же не настолько глуп, чтобы не понять того, что произошло
сегодня. То есть я, конечно, мало что понял, но...
Испанец подбросил в костер большую охапку мелких веток и сухих
водорослей, пристально всматриваясь в разгорающееся с новой силой пламя.
- Почему встает солнце? Почему звезды - это только дырочки в
