- Да, сэр.- На сержанта я не произвел ни малейшего
впечатления.- А куда вы отправлялись на резиновой лодке нынче
вечером?
- Извините, сержант, не понял.
- Вас видели, когда вы покидали яхту в резиновой лодке
около пяти часов вечера.- Холодок пробежал по моей спине,
словно сороконожка в ледяных башмаках.- Вы направлялись к югу.
Вас видел мистер Мак-Илрой, почтмейстер.
- Терпеть не могу подозревать в чем-то государственных
служащих, но должно быть, этот парень был пьян.- Интересно, как
его так получается, что после холодка на спине вас сразу
бросает в жар.- Я никуда не ездил на резиновой лодке. У меня
никогда не было резиновой лодки. Возьмите ваше увеличительное
стекло, сержант, и если вы обнаружите здесь резиновую лодку, я
подарю вам свою деревянную шлюпку, единственную на борту
"Файркреста".
Деревянное выражение липа несколько смягчилось. Он уже не
был так уверен.
- Итак, вы утверждаете, что не покидали борт яхты?
- Нет, покидал. Но только на нашей собственной шлюпке. Я
огибал вон тот угол острова Гарв и собирал кое-какие образцы,
характерные для здешних мест. Я могу продемонстрировать их вам
в лаборатории. Мы ведь здесь, как вы понимаете, не на отдыхе.
- Без сомнения, без сомнения. - Теперь я был
представителей рабочего класса, и сержант позволил себе чуть
оттаять.- Видимо Мак-Илрой что-то напутал. По-моему, вы оба не
похожи на людей, которые способны перерезать телефонную линию
между островом и материком.
Сороконожка пробежала по спине вновь и перешла на галоп.
Мы отрезаны от материка! Кое для кого это очень удобно. Я ве
стал тратить время на размышления о том, кто это сделал,- ясно,
что произошло это не по божьей воле, уж это точно.
- Неужели я не ошибаюсь, сержант,--- медленно произнес я,-
думая, что вы подозревали меня...
- У нас не было другого выхода, сэр.- Теперь он стал
просто учтивых. Я был не только трудящимся, я был
государственным служащим. Все, кто работает ва правительство,
вызывают уважение и являются гражданами, заслуживающими
доверия.
- Так вы не обидитесь, если мы слегка осмотрим судно? -
Темноволосый таможенник был еще более вежлив, чем сержант.-
Линия оборвана и... ну, вы понимаете...- Тон его был настойчив,
но он улыбался.- Вели вы похитители... Теперь-то я понимаю, что
это маловероятно, но все же, если мы упустим этот груз, то
завтра вылетим с работы. Поймите, это только формальность.
- Я бы не хотел, чтобы у вас были неприятности, мистер...
- Томас. Благодарю вас. Пожалуйста, документы на судно.
Ах, благодарю вас...- Он передал документы напарнику.- Теперь
посмотрим... Ага, рулевая рубка. Вы позволите мистеру Дюррану
снять там фотокопии? Это займет не более пяти минут.
- Разумеется. Но не будет ли ему удобнее здесь?
- Сэр, нас тоже коснулся технический прогресс. У нас
портативная камера со вспышкой. Можно работать в полной
темноте. Пять минут - и все готово. А мы пока осмотрим вашу
лабораторию, не возражаете?
- Формальность,- сказал он. Что ж, здесь он был в своем
праве, во осмотр этот был самым неформальным из всех, каким мне
доводилось подвергаться. Через пять минут после того, как мы
оставили Дюррана в рулевой рубке, он присоединился к нам на
корме, и они с Томасом обшарили "Файркрест" с клотика до киля,
осматривая все так, будто искали алмаз Кохинор. По крайней мере
сначала. Я должен был давать им пояснения по каждой детали
механизмов и электрооборудования, находящегося в кормовой
каюте. Они осмотрели каждый рундук и шкаф для лабораторной
посуды. Перерыли кранцы и канаты в большом рундуке возле
лаборатории, и я возблагодарил бога, что не осуществил
первоначальное свое намерение - спрятать здесь лодку, мотор и
акваланг. Они обследовали даже туалет, будто там я мог спрятать
Кохннор.
Большую часть времени они провели в машинном отделении.
Здесь они искали особенно тщательно. В машине все выглядело
новым и сверкало чистотой. Два больших стосильных дизеля,
дизель-генератор, генератор питания радиоустановки, насосы для
горячей и холодной, воды, котел системы отопления, большие баки
для топлива и воды, а также два ряда свинцовых аккумуляторных
батарей.
- У вас неплохой резерв, мистер Петерсон,- сказал Томас.
Он уже успел выучить мое имя, правда, оно отличалось от того,
каким меня крестили.- Зачем такая мощность?
- Ее даже ве хватает. Попробовали бы вы запустить вручную
эти два дизеля. У нас в лаборатории восемь электромоторов -
один раз, на стоянке, когда все они работали, мы не смогли
запустить двигатели. Слишком большая нагрузка. А кроме того,
еще центральное отопление, радар, радиостанция, рулевая
автоматика, лебедка, эхолот, навигационные огни...
- Ваша взяла, ваша взяла! - Он стал совсем добрым к тому
времени.- Вообще-то суда не совсем по моей части... Пожалуй,
пройдем на нос. Дальнейший осмотр занял смехотворно мало
времени. Мы вернулись в салон, где Ханслетт демонстрировал
полиции Торбея гостеприимство "Файркреста". Сержанта
Мак-Дональда еще нельзя было назвать живым и общительным, но он
казался куда более человечным, чем когда ступил на борт.
Констебль Мак-Дональд отнюдь не выглядел успокоенным. Он стал
еще угрюмее. Может быть, ему не нравилось, что его старикан
общается с двумя потенциальными уголовниками.
- Прошу прощения, джентльмены,- сказал я,- что сурово вас
встретил. Мне очень хотелось спать. Может, выпьете что-нибудь
перед тем, как отправитесь?
- С удовольствием,- улыбнулся Томас.- Мы бы не хотели
показаться невежливыми. Благодарим вас.
Через пять минут они отчалили. Томас даже не заглянул в
рулевую рубку - ведь там уже побывал Дюррав. С нами было все
ясно. Официальные слова прощания, и они отчалили. Их катер,
обводы которого были плохо различимы в темноте, показался мне
довольно мощным.
- Странно,- сказал я.
- Что странно?
- Да их катер. Как думаешь, на что он похож?
- Откуда я знаю? - проворчал Хавслетт. Он спал еще меньше,
чем я.- Темнота, хоть глаз выколи.
- Вот именно. Слабый свет в рулевой рубке - мы даже не
смогли различить, что это за катер,- и ничего больше. Нет
освещения на палубе, нет габаритных огней и даже навигационных.
- Сержант Мак-Дональд провел в этом порту восемь лет. Тебе
нужен фонарь, чтобы найти ночью дорогу в собственной спальне?
- У мена в спальне нет двадцати яхт и катеров, которые
болтаются на якоре. Ветры и течения не мешают мне, когда я
направляюсь в свою спальню. Во всем порту только три яхты
зажгли стояночные огня. Нужно же ему хоть чем-нибудь посветить,
чтобы видеть, куда его несет.
И у них было чем посветить. С той стороны откуда доносился
шум двигателей, сквозь тьму пробился луч. Это был поисковый
пятидюймовый прожектор. Он выхватил из тьмы маленькую яхту
менее чем в ста ярдах по курсу, затем переместился вправо,
осветил другую яхту и вновь устремился вперед.
- "Странно", говоришь,- пробормотал Ханслетт.- Самое
подходящее слово в данных обстоятельствах. А что ты думаешь о
якобы торбейской полиции?
- Ты разговаривал с сержантом дольше меня. Я в это время
был на корме с Томасом и Дюрраном.
- Я бы предпочел думать по-другому,- как-то нелогично
сказал Ханслетт.- Так было бы проще все объяснить. Но у меня не
получается. Это самый натуральный коп старого покроя и,
по-видимому, неплохой служака. Я таких встречал достаточно. Да
и ты тоже.
- Да, пожалуй, он настоящий полицейский. И честный,-
согласился я.- Это дело не по его части, и он был просто
одурачен. Это наше с тобой дело, но нас тоже одурачили. Теперь
ясно, что это так.
- Говори только за себя.
- Томас сделал одно неосторожное замечание. Необычное
замечание. Ты не слышал - мы были в машинном отделении.- Я
поежился, потянуло ночным холодком.- Я не придал этому значения
- до тех пор, пока не понял, что они не хотят, чтобы мы
опознали их катер. Он сказал: "Суда не совсем по моей части".
Видимо, подумал, что задает слишком много вопросов, и хотел
оправдаться. Суда не по его части... Таможенник, а суда не по
его части... Да они только и делают, что обыскивают суда! Они
проводят на них всю жизнь, суют нос во все подозрительные
уголки и закоулки, они знают о кораблях больше, чем сами
конструкторы. И еще деталь: ты заметил, как тщательно они были
одеты? Будто у них кредит на Карна-би-стрит.
- Но таможенники обычно не ходят в засаленных халатах.
- Они не снимали эту одежду двадцать четыре часа. Они уже
обыскали тринадцать лодок за это время! Сохранил бы ты острые
как лезвия стрелки на брюках после такой работы? Или все же
похоже, что они только что сняли их с вешалки?
- Что еще они говорили? Что делали? - Ханслетт говорил так
спокойно, что я услышал, как стук мотора катера таможенников
стих возле пирса.- Проявляли особый интерес к чему-нибудь?
- Они проявляли особый интерес ко всему. Погоди-ка...
Томас заинтересовался батареями, тем, что у нас большой резерв
источников тока.
- В Самом деле? А ты обратил внимание, с какой легкостью
наши друзья-таможенники перемахнули на борт своего катера?
- Просто они проделывали это тысячу раз.
- У них у обоих не были заняты руки. Они ничего не несли.
А они должны были кое-что нести.
- Фотоаппарат. Я старею.
- Фотоаппарат. Технический прогресс их коснулся, черт их
побрал! Значит, если наш светловолосый друг не был занят
фотографией, он занимался чем-то другим. Мы двинулись в рулевую
рубку. Ханслетт выбрал гаечный ключ в ящике для инструментов,
стал снимать лицевую панель нашей радиостанции. Это заняло у
него шестьдесят секунд. Пять секунд он осматривал внутренности,
потом еще столько же смотрел на меня, и стал завинчивать болты
панели на место. Было совершенно ясно, что еще очень долго мы
не сможем пользоваться этим радиопередатчиком. Я отвернулся к
иллюминатору и стал вглядываться в темноту. Ветер все
усиливался, темная поверхность моря начала чуть светлеть, белые
буруны бежали с эюйд-веста. "Файркрест" натянул вздернутым
носом якорную цепь и медленно двигался по дуге по действием
приливного течения. Я страшно устал, но глаза все еще видели
ясно. Ханслетт предложил мне сигарету. Мне не хотелось, но я
взял. Кто знает, может это заставит меня лучше соображать. Я
удержал его запястье, вгляделся в ладонь.
- Где это ты порезался?
- Я не порезался.
- Да, я знаю. Но у тебя на ладони кровь. Так значит, это
Дюрран... Я не удивлюсь, если он брал уроки у профессора
Хнггинса. Стандартный южный выговор на "Нантствилле" и
северо-ирландский на "Файркресте". Интересно, сколько еще
акцентов у него в запасе? А я-то еще подумал, что он начинает
полнеть. Да его прямо распирали мышцы. Ты заметил, что он ни
разу не снял перчаток, даже когда мы предложили выпить? Не
хотел демонстрировать рану от моего ножа.
- Я лучший наблюдатель из тех, что тебе когда-нибудь
попадались. Если меня трахнуть по башке клюшкой, то это я
замечу,- зло проговорил он.- Но почему он снова не напал на
тебя? Побоялся свидетелей?
- По двум соображениям. Он не мог ничего поделать, пока
копы были здесь. Копы-то настоящие, как мы уже решили. Тогда им
пришлось бы прикончить и полицейских. Только сумасшедший ни с
того ни с сего будет убивать полицейского, а этим мальчикам в
разумности не откажешь.
- Но зачем они связались с копами?
- Ореол респектабельности. Коп вне подозрений. Когда
