Сибел услышал, как у Менолли вырвался вздох: она поняла, что задумал
мастер Робинтон, дабы вырвать у лорда имя преемника. Бердин попытался
что-то возразить, но рык лорда Отерела его быстро усмирил. Лекарь с
мольбой обернулся к мастеру Олдайву, который все это время не спускал
взгляда с лица Главного арфиста. Сибел знал, как отчаянно мастер
Робинтон желает, чтобы все разрешилось мирно, но даже он недооценил
железной воли своего добрейшего наставника. Небольшой холд не должен
стать ареной междуусобной борьбы, нельзя допустить, чтобы младшие
сыновья лордов устроили из-за него кровавую резню. Ведь такая
междуусобица может затянуться, пока не останется ни единого
претендента. И все то немногое, что еще осталось в этом незавидном
холде, пойдет прахом.
- Что такое? - голос лорда Мерона сорвался в крик. - Мастер Олдайв,
помогите мне! Скорее!
Главный лекарь повернулся к лордам холдерам и отвесил им учтивый
поклон.
- Насколько мне известно, господа, у ворот холда собралось много
страждущих, которым требуется моя помощь. Разумеется, я вернусь, как
только мое присутствие станет необходимым. Бердин проводи меня.
Лорд Мерон стал громко требовать, чтобы лекари остались, но мастер
Олдайв, не обращая внимания на его приказы, взял Бердина под руку и
твердым шагом покинул комнату. Когда дверь за ними закрылась, Мерон
умолк и оглядел окружавшие его бесстрастные лица.
- Что вы задумали? Разве не понимаете - я страдаю! У меня агония!
Боль огнем пожирает мои внутренности. И она не остановится, пока от
меня не останется одна оболочка! Мне необходимо лекарство! Слышите -
необходимо!
- А нам необходимо знать имя твоего преемника, - в голосе лорда
Отерела не было и тени жалости.
Мастер Робинтон стал монотонным голосом по очереди называть имена
родственников. Закончив, он снова принялся читать список с самого
начала.
- Учитель, вы одного забыли, - учтиво напомнил Сибел. - Дектера.
- Дектера? - переспросил Главный арфист и слегка обернулся к Сибелу,
недоуменно приподняв брови.
- Да, мой господин. Он внучатый племянник.
- Вот как! - небрежно и в то же время удивленно заметил Главный
арфист и начал снова читать список.
Лорд Мерон, шипя проклятия, извивался на постели. В конце мастер
Робинтон добавил имя Дектера и вопросительно взглянул на Мерона,
который ответил потоком ругательств и снова стал громко требовать
мастера Олдайва. От этих усилий он быстро изнемог и, задыхаясь,
откинулся на подушки, смаргивая с глаз набежавший пот.
- Ты обязан назвать преемника, - заявил Т'бор, Предводитель Вейра
Плоскогорье. Блуждающий взгляд Мерона остановился на всаднике - у них
были давние счеты. Ведь именно связь лорда Мерона с Киларой, супругой
Т'бора, привела к гибели двух королев - Килариной Придиты и Вирент
Брекки.
Сибел заметил, как глаза Мерона расширились от ужаса: он
окончательно понял, что не получит избавления от терзающей тело боли,
пока не назовет преемника, - у каждого из собравшихся были веские
причины его ненавидеть.
Еще Сибел заметил, что Т'бор забыл упомянуть Дектера. И лорд Отерел
- тоже, когда подошла его очередь. Зато лорд Барген назвал его имя
первым, взглядом указав Отерелу на его упущение.
Подмастерье знал: он всегда будет с содроганием вспоминать эту
неправдоподобную и зловещую сцену. С содроганием и в то же время с
некоей долей благоговения. Он давно уже знал, что Главный арфист
пойдет на все, лишь бы не допустить на Перне беспорядок и упрочить
главенство Вейра Бенден, и все же не ожидал от всегда дружелюбного и
милосердного Робинтона такой беспощадности. Сибел постарался отвлечься
от душного смрада комнаты, от страданий Мерона и оценить замысел
учителя - собравшиеся ловко подводили лорда Мерона к необходимости
назвать именно Дектера, раз за разом умышленно забывая упомянуть его
имя. Еще долго трепещущее пламя светильников будет напоминать Сибелу и
Менолли о долгих призрачных часах, на протяжении которых лорд Мерон
пытался противостоять воле своих непреклонных лордов.
Но его поражение было предрешено; Сибелу даже показалось, что он
ощутил всплеск боли в теле упрямца, когда тот выкрикнул имя Дектера,
явно рассчитывая отплатить своим мучителям.
Едва он успел назвал это имя, как мастер Олдайв, который не уходил
дальше соседней комнаты, явился, чтобы облегчить страдания
несчастного.
- Возможно, мы поступили непростительно жестоко, - обратился к
лордам мастер Олдайв, когда Мерон затих, одурманенный сном, - но
тяжкое испытание приблизило его конец. А это можно рассматривать как
милосердие. Не думаю, чтобы он протянул до завтра.
Остальные наследники, среди которых громче всех возмущался Гиттет,
толпой ввалились из передней, желая знать, почему их так надолго
лишили возможности лицезреть своего господина, упрекая в этом лордов и
мастера Робинтона. Наконец, они решились спросить, не назвал ли лорд
Мерон наследника. А когда услышали, что лорд избрал Дектера, на лицах
их, сменяя друг друга, появились сначала облегчение, затем изумление,
разочарование и, наконец, недоверие.
Сибел извлек Менолли из компании гудящих родственников и повел ее
вниз, в Главный зал, а потом прочь из холда, туда, где можно подышать
свежим, не отравленным тленом воздухом.
У въезда собралась молчаливая толпа, которую теснили шеренги
стражников. При виде арфистов из гущи людей послышались выкрики: "Как
там лорд Мерон - еще жив?" "Что стряслось? Зачем лорды холдеры и
Предводитель Вейра заявились в Набол?"
Сибел поднял руки, призывая к тишине, и вместе с Менолли стал
вглядываться в лица, надеясь увидеть в толпе Пьемура. Когда все
замолкли, Сибел сказал, что лорд Мерон назвал преемника. Толпа
откликнулась странным дрожащим стоном - как будто люди собирались с
силами, боясь услышать самое худшее. Подмастерье улыбнулся и выкрикнул
имя Дектера. Единодушный вздох изумления перешел в бурю восторженных
воплей. Сибел велел начальнику караула послать за избранником, и
половина толпы устремилась следом, поведать извозчику о сомнительном
счастье, свалившемся на его голову.
- Что-то Пьемура не видно, - тихо сказала обеспокоенная Менолли,
продолжая обшаривать взглядом толпу. - Ведь увидев нас, он бы
непременно появился.
- Непременно, и тем не менее, его нет... - Сибел оглядел двор. -
Хотел бы я знать... - Медленно обведя глазами стены, он убедился, что
Пьемур никак не мог выбраться со двора. Даже цепкий файр не сумел бы
вскарабкаться по отвесному утесу, вздымающемуся над окнами холда. А
тем более в темноте, да еще с хрупким яйцом. Взгляд подмастерья не миг
задержался на помойке и зольнике, но он отлично помнил, что их
тщательно обыскивали. Взгляд его двинулся выше и задержался на
маленьком оконце. - Менолли! - Сибел схватил ее за руку и потянул в
сторону кухонного двора. - Кими сказала, что там, где прятался Пьемур,
было слишком темно. - Надо узнать, что там такое... - охваченный
нетерпением, он направился обратно, к стражнику, таща за собой
упирающуюся Менолли. - Видишь то маленькое оконце над зольником? -
взволнованно обратился он к стражнику. - Что за ним? Кухня?
- Вон то? Там кладовая. - Стражник поспешно замолк и опасливо
покосился в сторону холда, как будто выболтал секрет и теперь боялся
наказания.
Его реакция подсказала Сибелу все, что он хотел узнать.
- Там хранились товары для Южного Вейра - угадал?
Стражник, стиснув зубы, уставился прямо перед собой, но его выдал
яркий румянец. Облегченно рассмеявшись, Сибел быстро зашагал к
кухонному двору, Менолли поспешила за ним.
- Так ты думаешь, Пьемур спрятался среди товаров, предназначенных
Древним? - спросила девушка.
- Это единственный правдоподобный ответ, - заявил Сибел. Он
остановился прямо перед зольником и показал ей стенку, разделяющую две
ямы. - Ведь ловкий паренек без особого труда сумел бы на нее
запрыгнуть, так?
- Пожалуй, ты прав. Пьемур вполне сумел бы. Послушай, Сибел, но ведь
это значит, что он отправился в Южный Вейр!
- То-то и оно, - рассмеялся подмастерье, радуясь, что тайна
исчезновения Пьемура наконец-то разгадана. - Пошли, нужно отправить
весточку Торику, чтобы он поискал этого паршивца у себя. Кими должна
знать Южный лучше, чем Красотка или Крепыш.
- Давай пошлем всех троих. Мои зато лучше знают Пьемура. Ну, погоди,
молокосос, дай мне только до тебя добраться!
Она произнесла это так кровожадно, что Сибел расхохотался.
- Ну что, разве я не говорил, что он всегда выйдет сухим из воды?
Глава 8
Пьемура разбудила вечерняя прохлада. Несколько мгновений он не мог
понять, где находится, почему все тело ноет, а в животе урчит от
голода.
Вспомнив все, он рывком сел и нашарил за пазухой сверток с яйцом.
Сорвав тряпки, мальчуган осмотрел скорлупу и, убедившись, что она
цела, облегченно вздохнул. Над морем быстро сгущались тропические
сумерки, последние лучи солнца золотили кайму леса. Он услышал плеск
волн и понял, что находится недалеко от берега. Выползая из-под
приютившего его куста, Пьемур услышал крик ночной птицы. До
наступления темноты оставалось совсем немного времени - пора
устраивать яйцо на ночь. Он побрел к берегу и, обнаружив песчаный
пляж, опустился на колени, спеша зарыть драгоценное яйцо в теплый
песок.
Он пометил место кучкой камней и, пошатываясь, побрел к лесу,
поискать дерево с оранжевыми плодами. Подобрав длинную палку,
мальчуган сбил несколько плодов, но они оказались слишком твердыми,
еще один шлепнулся вниз с сочным хлюпаньем. Пьемур схватил перезрелый
плод и проглотил его, морщась от привкуса гнили. Предприняв еще
несколько попыток, он ухитрился добыть два вполне съедобных плода.
Слегка утолив голод, паренек привалился к стволу дерева и забылся
беспокойным сном.
Весь следующий день Пьемур провел там же - отдыхал, отмачивал в
теплой морской воде свои синяки и ссадины, стирал рваную, грязную
одежонку. Несколько раз ему приходилось укрываться в спасительной
лесной чаще - над головой пролетали то файры, то драконы. Он понял,
что все еще находится слишком близко от Вейра и пора двигаться дальше.
Но сначала нужно перекусить - нарвать красных и оранжевых плодов,
которые здесь растут в изобилии. Он подобрал две половинки высохшей
кожуры: одну для воды, другую, чтобы нести яйцо.
Когда Пьемур увидел, что файры и драконы пролетели обратно, он
откопал яйцо и, обложив его горячим песком, направился на запад,
подальше от Вейра.
После, вспоминая свои странствия, он не мог понять, почему ему тогда
казалось, что Вейр и Южный холд таят для него опасность. Просто он
нутром чуял: нужно держаться от них подальше, во всяком случае до тех
пор, пока не наступит рождение и он не запечатлеет своего файра. В
этом не было никакой логики, но, пережив рискованное приключение и
побывав в роли преследуемого, Пьемур решительно предпочитал
безопасность и одиночество.
Взошла вторая луна, круглая и яркая, и осветила ему путь: вдоль
берега, вверх по скалистому откосу, вниз по крутым песчаным склонам.
Паренек шел все вперед время от времени останавливаясь, чтобы сорвать
спелый плод и, перекусив, ненадолго вздремнуть. Но каждый раз
неотступная тревога поднимала его и гнала дальше.
Вот появилась и вторая луна, и, хотя сразу стало светлее, она в
сочетании со своей подругой отбросила такие причудливые, обманчивые
тени, что Пьемуру приходилось не раз обходить стороной небольшие
препятствия, которые из-за странностей освещения казались ему
