почтительной дочери. Надеюсь, что к моему возвращению, твои манеры
станут лучше... иначе, предупреждаю тебя, дело не ограничится капканом
для змей! И если тебе недостаточно моих слов, то буду вынуждена
обратиться к отцу! - Засим я была отпущена, покинув ее с покрасневшим
от раздражения лицом. Я переступила порог ее покоев с гордо поднятой
головой, но угроза пожаловаться отцу была не из тех, которыми стоило
пренебречь. Его рука с одинаковой суровостью карала и самого старшего
и крепкого и самого юного из нас.
Безжалостно загнав наших работников в бассейны с горячей водой и
свирепо намыливая спины тех, чье усердие не соответствовало моему
настроению, я снова обдумала разговор с матерью. Я уже сожалела о
своей вспыльчивости - по нескольким причинам. Вероятно, мои шансы
попасть на другую Встречу в этот Оборот упали до нуля; к тому же, я
огорчила матушку.
Была ли она виновата в том, что ее дочери уродились столь
некрасивыми? В свои пятьдесят она выглядела великолепно -
привлекательная женщина, несмотря на почти непрекращающуюся
беременность, результатом которой явились девятнадцать живых и
здоровых отпрысков. Толокамп тоже считался видным мужчиной, рослым,
сильным и, несомненно, мужественным - банда из Форт холда, как нас
прозвали юные насмешники из Цеха арфистов, не была его единственным
творением. Меня безмерно раздражало, что все мои сводные братья и
сестрицы имели куда более приятную внешность, чем единокровные - если
не считать Сильмы, моей старшей сестры.
Все мы - и чистой крови и полукровки - были рослыми и крепкими;
комплимент, скорее лестный мужской, чем женской половине потомства
лорда Толокампа. Возможно, я погорячилась, оценивая внешность родных
сестер - Лилла, наша младшая (ей исполнилось только десять Оборотов)
обладала более тонкими чертами, чем остальные девочки и со временем
могла стать очень хорошенькой.
Однако я считала положительным расточительством, что все мальчишки -
Кампен, Мостар, Тескин, Галлен и Джесс, - имеют такие длинные густые
ресницы, тогда как наши были скорее жидкими; что у них большие темные
глаза - в то время как наши, не столь яркие, выглядели почти
водянистыми; наконец, им достались великолепные прямые носы - а мой
собственный скорее напоминал клюв. У ребят были прекрасные вьющиеся
волосы - и, на первый взгляд, мы, девочки, тоже не казались
обделенными. Мои расплетенные косы спускались ниже пояса и были черны,
как ночь, однако это придавало коже, по моему мнению, слегка
желтоватый оттенок. У сестер дела обстояли еще хуже; локоны цвета
придорожной пыли, которые не могли украсить ни гребни, ни ленты,
являлись их проклятием. Нет, судьба слишком несправедливо распределила
между нами родительское наследие! Некрасивые мужчины сумеют найти и
жен, и владения - особенно сейчас, когда Прохождение заканчивается, и
Форт холд готовился расширить свои угодья; некрасивые девушки не нужны
никому.
Прошло уже немало времени, как я распрощалась с романтическими
мечтами, одолевающими всех молоденьких девушек, - как, впрочем, и с
надеждой, что положение моего отца подарит мне то, чего не могла
обещать внешность. Я не тешила себя мыслью о нежданной победе; я
просто любила путешествовать. Атмосфера праздника, вольная и слегка
суматошная, пленяла меня. Мне так хотелось попасть на эту Встречу -
первую, которую устраивал Алессан, новый лорд Руата. Я надеялась
увидеть человека, похитившего сердце и любовь Сурианы - Сурианы из
Туманного холда, чьи родители воспитали меня; Сурианы, моей дорогой
подруги, одаренной всем, чего я была лишена, и бескорыстно изливавшей
на меня сокровища своей дружбы. Алессан не мог сильнее горевать о ее
смерти, чем я; эта трагедия отняла у меня ту жизнь, которую я ценила
больше собственной. Часть моей души умерла вместе с Сурианой - и эти
слова не были преувеличением. Мы понимали друг друга без усилий, с той
же легкостью, как всадник и дракон; мы одновременно смеялись и
плакали, часто испытывая одни и те же чувства, какое расстояние не
разделяло бы нас.
В те счастливые Обороты в Туманном я даже выглядела почти
хорошенькой в щедром отблеске прелести Сурианы. Несомненно, я была
храбрее в компании с ней, без колебаний направляя своего скакуна по ее
следам, сколь бы опасными не казались горные тропы. Не пугаясь
яростного ветра, я могла плыть с ней на крохотном челне, в котором мы
катались по реке и заливу, и взбираться на дикие вершины, окружавшие
холд. У Сурианы были и другие таланты. Она обладала чистым звонким
сопрано, с которым так хорошо сочетался мой более низкий голос. В
Форте я перестала петь; собственный голос казался мне тут вялым и
безжизненным. Она могла разыграть задорную сценку; она вышивала с
таким изяществом, с такой тонкостью, что мать без опасений доверяла ей
работу с самыми дорогими тканями. Я много переняла у нее в мастерстве
рукоделия, получив потом немало ворчливых похвал от леди Пендры.
Только в одном отношении я превосходила Суриану, но все мое искусство
целительницы оказалось бессильным, когда ей была нужна помощь.
Впрочем, я не сумела бы срастить ее сломанный позвоночник - как не
могла войти в мастерскую целителей чтобы продолжить обучение; Цех - не
место для отпрыска благородной фамилии. Так что мне приходилось
совершенствовать свои таланты в мрачной тишине кладовой Форт холда,
набитой целебными травами.
Теперь меня ужасает жестокость той девочки, неспособной справиться с
разочарованием и ложной гордостью и пожелать доброго пути своим более
удачливым сестрам. Как вскоре выяснилось, удача покинула их в тот
самый момент, когда они сделали первый шаг по дороге, ведущей в Руат.
Но кто мог предвидеть это? В чью голову могла прийти мысль о
смертельной болезни в то солнечное яркое утро холодного сезона?
Мы все слышали о странном животном, которое выловили в море близ
побережья Керуна - отец часто проверял, хорошо ли его дети различают
язык сигнальных барабанов. Мы жили рядом с главной мастерской
арфистов, и немногое из того, что происходило на северном континенте,
оставалось нам неизвестным. Странно, но мы почему-то не обсуждали это
послание, словно опасались неосторожно повторить весть, которую
расслышали все. Итак, мы знали об этом необычном звере. Но что
удивительного в том, что я не заметила связи между керунским
сообщением и другим, более поздним, из Айгена, адресованным мастеру
Капайму, главе целителей?
Итак, мои родители и четыре мои сестры - Амилла, Мерсия, Мерин и
Киста - отправились в это роковое путешествие через северные земли
Форта, где отец намеревался посетить нескольких мелких холдеров. Я, с
опустошенной душой, осталась дома.
К счастью, мне удалось ускользнуть от глаз Кампена; я не
сомневалась, что у него заготовлено немало дел для меня - из тех, что
оставил отец. Кампен обожал давать поручения, достигая, таким образом,
двойного результата - он спасался от скучных обязанностей и сберегал
свою энергию, направляя ее в русло выдачи советов и ценных указаний. А
в этом он был очень похож на нашего отца. И действительно, когда отец
умер, хозяйственный механизм Форт холда, как хорошо смазанное колесо,
ни на миг не замедлил своего вращения. Остался прежним и список моих
обязанностей.
Сбор трав, корней и прочих лекарственных растений всегда возлагался
на меня и моих сестер; эта работа была важнее любой другой, которую
Кампен мог поручить мне в этот день. Поглощенный делами холда, Кампен
никогда не замечал, что целебные травы не срезают в холодный сезон. С
другой стороны, никто не собирался просвещать его на сей счет, во
всяком случае, никто из девочек. А потому я позвала Габина и младших
сестренок - Мару, Нию и Лиллу - и отправилась с ними в экспедицию. Мы
вернулись во второй половине дня с корзинками, набитыми ранним салатом
и диким луком; Габин тащил тушку дикого стража - свой охотничий'
трофей. Эти очевидные доказательства нашего усердия заслуживали
похвалу Кампена. Однако во время вечерней трапезы он разразился
гневной речью о лености работников и слуг, которые способны шевелиться
только под палкой. Это было излюбленной темой выступлений лорда
Толокампа, и я, вздрогнув, подняла глаза от тарелки с жарким, желая
воочию убедиться, что слышу Кампена, а не нашего отца.
Не помню, как прошли следующие несколько дней.
Ничего запоминающегося - кроме запросов мастеру Капайму, которые я
слышала и на которые не обратила внимание. Впрочем, что-либо изменить
было уже невозможно.
На пятый день рассвет выдался ярким, чистым, и я, уже успокоившись
после испытанного разочарования, надеялась, что в Руате погода не
хуже; значит, Встреча пройдет благополучно. Я знала, что у моих сестер
нет шансов привлечь внимание лорда Алессана, но на таком многолюдном
собрании отец мог переговорить с главами других благородных родов и
найти что-нибудь подходящее для своих подрастающих дочек. В
особенности сейчас, когда Прохождение заканчивалось, и холды
готовились увеличить свои владения. Лорд Толокамп был не единственным,
что желал расширить обрабатываемые земли и привлечь новых холдеров.
Вполне возможно, найдутся молодые люди, готовые платить назначенную
цену за покровительство Форта.
Я с удовольствием вспомнила, что в свое время нашлось предложение и
для меня. Конечно, нелегко подымать новый холд, высекая его в скалах,
но я хотела стать хозяйкой самой себе. Гарбен был потомком боковой
линии тиллекского рода - вполне респектабельная партия для третьей
дочери Форта, если учесть ее внешность. Он даже нравился мне, но отец
решительно отклонил его притязания. Несмотря на отказ, Гарбен в
течении двух Оборотов баловал меня лестным вниманием, повторяя свое
предложение всякий раз, когда докладывал о вводе в строй очередной
камеры, увеличивающей площадь его холда. Он успешно врубался в скалу,
но не мог перешибить упрямство лорда Толокампа.
Если бы отец поинтересовался моим мнением, я бы согласилась. Как
однажды безжалостно бросила Амилла, я согласилась бы на что угодно в
этом роде. Она была права, но все-таки Гарбен мне нравился. Он был
рослым, на полголовы выше меня. Эта история окончилась пять Оборотов
назад.
Суриана догадывалась о моих настроениях и не раз повторяла в
письмах, что попросит у лорда Лифа (тогда отец Алессана был еще жив)
разрешения пригласить меня в Руат. Она ждала первенца и не
сомневалась, что старый лорд Руата с вниманием отнесется к ее просьбе.
Но Суриана умерла, и даже этот проблеск надежды исчез, разбитый
вдребезги - как и тело моей подруги, сброшенной на землю молодым
необъезженным скакуном. Как могло это произойти? Не знаю... Суриана
сообщила мне по секрету, что Алессан вывел новую породу верховых
животных, поразительно резвых и быстрых. 0 смерти же ее я слышала не
более всех остальных. Суриана сломала позвоночник и умерла, не приходя
в сознание; все усилия лекаря были тщетными. Мастер Капайм, который
знал о моих способностях к врачеванию и иногда беседовал со мной на
медицинские темы, становился угрюмым и молчаливым, как только речь
заходила об этой трагедии.
Глава 2
Год 1543, одиннадцатый день третьего месяца,
конец шестого Прохождения
Известие о новой трагедии в Руате пришло в тот же самый час, в
который, Оборотом раньше, я узнала о смерти Сурианы. Когда отдаленный
грохот барабана донес приказ мастера Капайма о карантине, я отвешивала
пряности для старшего повара, и только собрав все свое самообладание,
