- Но что ты собираешься искать?
- Причину смерти. Тождество. Все, что удастся. И второе дело. У Мида
была жена, хорошо бы найти ее.
- У тебя серьезные запросы.
- Мы расследуем серьезное дело.
Маккендрик сидел в кабинете один. Был он уныл и раздражен.
- Где ваш заключенный, капитан?
- Прокурор округа отвез его в изолятор в здании суда. Лэкнер
посоветовал ему притвориться немым, да и остальные члены семьи тоже воды в
рот набрали. А я надеялся сегодня закрыть дело...
- Может, нам все-таки удастся это. Где сейчас Фред с матерью?
- Я их отпустил домой. Прокурор не хочет предъявлять им обвинение, во
всяком случае, пока. Он недавно в этой должности и пока еще учится. Ему
кажется, что эту Джонсон мы можем обвинить только в том, что она жила с
Ричардом Хантри, выдавая его за своего мужа, а это не преступление.
- Но ведь она помогала ему скрыть убийство.
- Вы имеете в виду убийство настоящего Джерарда Джонсона?
- Вот именно, капитан. Как вам известно, Пурвис установил, что
настоящий Джерард Джонсон - это тот мужчина в коричневом костюме, останки
которого были зарыты в оранжерее миссис Хантри. Похоже, что Хантри убил
Джонсона, присвоил себе его имя и поселился с его женой и сыном.
Маккендрик задумчиво покачал головой.
- Я тоже так думал, пока не посмотрел документы этого Джонсона в
окружной прокуратуре и в том госпитале "Скайхилл". Он не был женат и не
имел сына. Вся эта чертова семейка просто-напросто выдумана!
- Включая Фреда?
- Включая Фреда, - видимо, Маккендрик заметил, что я болезненно
вздрогнул, потому что сейчас же добавил: - Я знаю, что у вас к Фреду
особое отношение. Может быть, благодаря этому, вы можете себе представить,
что чувствую я в отношении Хантри. Я действительно восхищался этим типом,
когда был еще молодым полицейским. Весь город восхищался им, даже те, кто
его в глаза не видел. А теперь я должен им сказать, что Хантри был
полусумасшедшим пьянчужкой и к тому же убийцей...
- Вы абсолютно уверены, что Джонсон - это Хантри?
- Абсолютно. Не забывайте, что я с ним был лично знаком, один из
немногих избранных. Разумеется, он изменился, чертовски изменился, но это
тот самый человек. Я узнал его, и он об этом знает. Но не желает ни в чем
признаваться.
- А вы не пытались устроить ему очную ставку с его настоящей женой?
- Разумеется, я поехал к ней сегодня с утра пораньше, чтобы обо всем
договориться. Но она уже смылась и, думаю, далеко, вычистила свой
банковский сейф и, когда ее видели в последний раз, двигалась по
автостраде на юг, - Маккендрик уныло глянул на меня. - Частично это ваша
вина, вы же непременно пожелали допросить ее, а было еще рано.
- Возможно. Но на мне также лежит часть вины за проведение всего
расследования...
- Расследование еще не закончено. Разумеется, Хантри у нас в руках.
Но слишком много остается невыясненным. Почему он взял фамилию Джонсон,
фамилию убитого им человека?
- Чтобы скрыть факт исчезновения настоящего Джонсона.
Маккендрик помотал головой.
- Это кажется мне бессмысленным.
- В убийстве Джонсона тоже не было особого смысла, но он совершил
убийство, и эта женщина об этом знала. Свое знание она использовала для
того, чтобы совершенно прибрать его к рукам. Собственно, он был узником в
доме на Олив-Стрит.
- Но зачем он был ей нужен?
Я признался, что понятия не имею.
- Может, когда-то их что-то связывало... Мы не можем исключить такую
возможность...
- Вам легко говорить. Джонсон погиб больше двадцати пяти лет назад,
эта женщина отказывается отвечать на вопросы. Хантри тоже.
- Можно мне попытаться разговорить его?
- Это не от меня зависит, Арчер. Дело оказалось серьезным, так что
окружной прокурор взял все следствие в свои руки. Хантри - самый
знаменитый человек, когда-либо живший в этом городе, - он принялся
размеренно ударять ладонью по столу, словно наигрывая похоронный марш. -
Господи, как низко пал этот человек!
Я сел в машину и проехал несколько улиц, отделявших меня от здания
суда. Его стройная белая башня с часами была самым высоким зданием в
центре города. Под четырьмя огромными циферблатами вилась смотровая
галерейка, окруженная черным кованым барьером.
На галерейке как раз стояло какое-то туристское семейство, маленький
мальчик смотрел вниз, опершись подбородком о барьер, он широко улыбнулся
мне. Я ответил ему улыбкой.
Кажется, в этот день я улыбнулся в последний раз. Почти два часа я
ждал в судебных коридорах окружного прокурора. В конце концов мне удалось
его увидеть, но до разговора не дошло - через приемную быстро проскользнул
молодой человек с шустрыми глазами; огромные черные усы словно несли его
вперед, как будто являлись крыльями его честолюбивых устремлений.
Я попытался проникнуть к кому-нибудь из его заместителей. Все были
заняты. Прорваться сквозь заслон окружающих прокурора ассистентов мне не
удалось. Наконец, я плюнул на все и спустился в бюро коронера.
Пурвис все еще ждал звонка из Копер-Сити. Я сел и подождал вместе с
ним.
Пурвис говорил, записывая что-то в блокноте, я пытался через его
плечо расшифровать записи, но они были нечитаемы. Когда он наконец положил
трубку, я поднял глаза:
- Ну и что?
- В 1943 году армия взяла на себя все хлопоты и затраты в связи с
перевозкой тела Вильяма Мида из Аризоны. Тело везли в опломбированном
гробу, потому что оно было в таком состоянии, что смотреть на него было
нельзя. Похоронен на городском кладбище.
- Но в каком городе?
- Здесь, в Санта-Терезе. Именно тут жил Мид со своей женой. До
призыва он жил в доме номер 2136 на Лос-Банос-Стрит. Если повезет,
возможно, по этому адресу мы найдем его жену.
Проезжая по городу следом за машиной Пурвиса, я чувствовал, что все
это дело, длившееся тридцать два года, описало петлю и вернулось к
исходной точке. Мы проехали по Олив-Стрит, миновав дом Джонсонов, а потом
то место, где я нашел умирающего Пола Граймса.
Лос-Банос лежала параллельно Олив-Стрит, на один перекресток дальше к
северу от автострады. Старый каменный дом под номером 2136 уже давно был
поделен и перестроен под приемные врачей. Сбоку над ним возвышалось новое
здание какого-то медицинского учреждения. Однако, с другой стороны стоял
деревянный домишко довоенной постройки, в одном из окон которого я заметил
табличку с надписью "Сдается".
Пурвис вылез из машины и постучал в двери домика, из них выглянул
какой-то старичок. Казалось, весь он излучал недоверие.
- В чем дело?
- Моя фамилия Пурвис, я помощник коронера.
- Здесь никто не умирал, по меньшей мере, со времени смерти моей
жены...
- Меня интересует некий Вильям Мид, кажется, он был вашим соседом?
- Да-да, он жил здесь рядом какое-то время. Но он тоже умер, еще во
время войны, его убили где-то в Аризоне. Мне сказала об этом его жена, я
не выписываю местную газету, никогда не читал ее, там печатают только
скверные новости, - он прищурившись смотрел на нас сквозь москитную сетку
так, словно и мы были носителями этих новостей. - Вы это хотели узнать?
- Вы очень помогли нам, - сказал Пурвис. - А вы не знаете случайно,
что стало с женой Мида?
- Она уехала недалеко, нашла себе другого мужа и переехала на
Олив-Стрит. Но на этот раз она несчастлива...
- Что вы имеете в виду?
- Этот второй муж алкоголик. Только не говорите, что узнали это от
меня. Ей приходится с тех пор тяжко работать, чтобы заработать ему на
водку.
- А где она сейчас работает?
- В клинике, она медсестра.
- Этого ее мужа случайно зовут не Джонсон?
41
Мы проехали мимо густых деревьев, что росли на Олив-Стрит лет сто, а
то и больше. Шагнув рядом с Пурвисом в тень, отбрасываемую домом в
полуденном солнце, я чувствовал, как лежащее на моих плечах вездесущее
прошлое мешает дышать.
Женщина, выдающая себя за миссис Джонсон, открыла двери немедленно,
словно ожидала нашего визита. Я почувствовал лицом почти физическое
прикосновение ее хмурого взгляда.
- Что вам нужно?
- Нельзя ли войти? Это помощник коронера, мистер Пурвис.
- Я знаю, - она обращалась к нему. - Я вас видела в клинике. Вот
только не знаю, зачем вам входить. Дома нет никого, кроме меня, а все, что
могло случиться, уже случилось. - Мне показалось, что это не утверждение,
а лишь пугливая надежда.
- Мы хотели поговорить о том, что случилось в прошлом, - сказал я. -
Например, о смерти Вильяма Мида.
- Никогда не слыхала о таком, - ответила она, не моргнув глазом.
- Я позволю себе освежить вашу память, миссис, - сказал Пурвис
холодно и спокойно. - Согласно поступившей ко мне информации, Вильям Мид
был вашим мужем. Когда он был убит в Аризоне в 1943 году, его тело
отослали сюда, чтобы здесь похоронить. Моя информация ошибочна?
Взгляд ее темных глаз не дрогнул.
- Я уж и забыла обо всем этом. Я всегда умела вычеркивать из памяти
то, что хотела. И тяжелые переживания последующей жизни в определенном
смысле стерли все прошедшее, понимаете, мистер?
- Нельзя ли нам войти, присесть на минутку и поговорить с вами обо
всем этом? - спросил Пурвис.
- Прошу вас.
Она отстранилась, позволив нам войти в тесный холл. У подножья
лестницы стояла большая старая полотняная сумка. Я приподнял ее, сумка
оказалась тяжелой.
- Я бы попросила не трогать это, - сказала она.
Я поставил сумку на место.
- Вы собираетесь уезжать?
- А если и так, что с того? Я не сделала ничего дурного. Имею право
делать все, что мне понравится. Могу уехать, куда хочу, и, возможно, так и
поступлю. Здесь уже не осталось никого, кроме меня. Муж пропал, а Фред
выбирается...
- Куда он выбирается?
- Он даже не хочет мне сказать. Наверное, уезжает куда-то с этой
девушкой. Я отдала этому дому двадцать пять лет тяжкого труда и в
результате осталась в нем одна. Одна, без цента в кармане и с долгами...
Почему бы мне не уехать?
- Потому что вас подозревают в совершении преступления, - сказал я. -
Любое неосторожное движение может привести к вашему аресту.
- В чем меня подозревают? Я не убивала Вильяма Мида. Это случилось в
Аризоне, а я тогда работала медсестрой здесь, в Санта-Терезе. Когда мне
сообщили, что он убит, это был самый тяжелый удар в моей жизни. Я до сих
пор ощущаю его последствия и всегда буду ощущать. Когда его закопали на
кладбище, мне хотелось вместе с ним войти в могилу!
Я ощутил тень сочувствия, но справился с этим. - Мид - не
единственная жертва. Погибли Пол Граймс и Джейкоб Витмор... Эти люди были
связаны с вами и вашим мужем. Граймс был убит здесь, на этой улице.
Витмора утопили, быть может, в вашей ванне.
Она задумчиво посмотрела на меня.
- Я не понимаю, о чем вы говорите?
- Охотно объясню вам. На это понадобится некоторое время. Не могли бы
мы войти в комнату и присесть?
- Нет, - возразила она, - мне не хотелось бы. Мне весь день задают
вопросы. Мистер Лэкнер советовал мне ничего больше не говорить.
- Возможно, мне необходимо ознакомить ее с ее правами? - неуверенно
спросил Пурвис. - Как думаешь, Арчер?
Его неуверенность придала ей смелости и она перешла в атаку.
- Свои права я знаю. Я не обязана разговаривать ни с вами, ни с кем
другим. А вот вы не имеете права силой врываться в мой дом!
- Никто не использовал силу. Вы сами пригласили нас войти.
- Ничего подобного, вы сами себя пригласили! Принудили меня впустить
вас с помощью угроз!
