она судьбу Хантри или свою собственную, или, быть может, давно умершую
связь, переплетшую их молодые жизни и породившую его полотна. Краем глаза
глянув на ее лицо, я заметил на нем слезы.
- Куда мы сейчас едем? - спросила Бетти.
- В комиссариат.
Франсин Хантри издала короткий вскрик, перешедший в тихий стон.
- Нельзя ли мне по крайней мере провести эту ночь в собственном доме?
- Если вы хотите, мы можем заехать туда, чтобы вы собрали сумку.
Потом необходимо вместе с вашим адвокатом поехать в полицию.
Намного позже я проснулся в темной постели, чувствуя утренний холод.
Я слышал стук сердца Бетти и чувствовал ее легкое дыхание, напоминающее
плеск летнего океана.
Мне припомнилась значительно менее идиллическая сцена, также
происходившая в спальне. Когда я в последний раз видел Франсин Хантри, она
находилась в больничной палате с зарешеченными окнами, под охраной
сидящего за дверью вооруженного стражника. И в полуоткрытых дверях моего
полусонного сознания появилось видение другой ожидающей неизвестно чего
женщины; хрупкой, болезненной, седой женщины, которая была когда-то
красавицей.
Мне припомнилось слово "Пьета". Я разбудил Бетти, коснувшись ладонью
ее бедра. Со вздохом она повернулась на бок.
- Лью?
- Что такое Пьета?
Она глубоко зевнула.
- Ты задаешь странные вопросы в странное время.
- Значит, ты не знаешь?
- Конечно, знаю. Это каноническое изображение Божьей Матери, плачущей
над телом распятого Сына. Зачем тебе это?
- Франсин Хантри говорила, что ее муж написал такой портрет Милдред
Мид. Может быть, она была Марией?
- Да, я видела эту картину. Она находится в здешнем музее, но не
входит в экспозицию. Ее считают слишком натуралистической, насколько мне
известно. Умерший - это автопортрет Хантри.
43
Когда я снова проснулся, Бетти уже не было. На кухонном столе она
оставила мне четыре предмета: пакетик кукурузных хлопьев, бутылку молока,
бритву и таинственное послание, в котором значилось: "Мне снился странный
сон - будто Милдред Мид мать Хантри - возможно ли это?"
Я позавтракал и направился в другой конец города, в Магнолия Корт. Я
долго стучал в дверь, но Милдред Мид не отозвалась. Из соседнего домика
вышел пожилой мужчина и посмотрел на меня с расстояния, разделяющего наши
поколения. Наконец, он сам проинформировал меня, что миссис Мид, как он ее
назвал, поехала в город.
- Вы не знаете, куда именно?
- Велела водителю такси отвезти ее в суд.
Я отправился следом за нею, однако, найти ее оказалось нелегко.
Здание суда с прилегающим к нему парком занимало целый квартал. Я скоро
сообразил, что меряя заросшие дорожки и выложенные плитами коридоры в
поисках хрупкой, старой, больной женщины, я только зря трачу время. Я
зашел в контору коронера и застал там Генри Пурвиса. Оказалось, что
посетила его полчаса назад.
- Что ей было от тебя нужно?
- Сведения о Вильяме Миде. Кажется, он был ее внебрачным сыном. Я
сообщил ей, что он был похоронен на городском кладбище Санта-Терезы, и
обещал отвезти ее на его могилу. Но, кажется, мое предложение ее не
заинтересовало. Она начала говорить о Ричарде Хантри. Утверждала, что
когда-то была его натурщицей, и непременно хотела увидеться с ним. Я
сказал ей, что это, к сожалению, невозможно.
- Где сидит Хантри?
- Окружной прокурор Лансинг приказал запереть его здесь, в особой
камере, которую охраняют двадцать четыре часа в сутки. Я и сам не могу к
нему войти... это, конечно, не значит, что мне этого очень хочется.
Кажется, он совсем свихнулся. Пришлось дать ему какие-то успокоительные
таблетки, чтобы не буянил.
- А что с Милдред?
- Ушла. Я ее очень неохотно отпустил. Мне она показалась страшно
подавленной и была слегка пьяна. Но у меня не было повода задержать ее.
Я вышел из здания и еще раз обошел окрестности, заглядывая во все
углы. Ее нигде не было. Я начал волноваться. Я чувствовал, что независимо
от того, была ли во сне Бетти хоть капля истины или нет, Милдред - главная
героиня драмы. Но она исчезла из поля зрения, а сейчас уходило утро.
Я глянул на один из четырех циферблатов, находящихся на
четырехгранной башне здания суда. Шел десятый час. На галерейке для
туристов сейчас стояла лишь какая-то седая женщина, неуверенные движения
которой привлекли мое внимание. Милдред. Она повернула голову, вцепилась в
металлическое ограждение, доходившее ей почти до подбородка и выглянула
из-за него на площадь.
Она была практически неподвижна и выглядела, как женщина,
заглядывающая в собственную могилу. Жизнь города замерла вокруг нее;
тишина расходилась, словно круги на воде.
Я находился на расстоянии нескольких шагов от нее и на сто метров
ниже галерейки. Подняв тревогу, я мог лишь ускорить исполнение ее
намерений, в которых не приходилось сомневаться. Я вошел в ближайшие двери
и поднялся лифтом наверх. Когда я появился на галерейке, она глянула в мою
сторону, опираясь руками о металлическое ограждение. Потом отвернулась и
попыталась влезть на ограждение, чтобы броситься в пропасть. Но она была
для этого слишком стара и слаба, попытка не увенчалась успехом.
Я обхватил ее руками и придержал на безопасном расстоянии от ограды.
Она дышала тяжело, словно влезла на башню по веревке. Застывшая жизнь
города вновь обрела свой ритм и до моих ушей стали доноситься ее отзвуки.
- Пустите меня! - сказала она, вырываясь.
- Не могу. Эти камни слишком далеко внизу и мне не хотелось бы, чтобы
вы упали на них. Вы слишком хороши.
- Я старая развалина, старая как мир! - но из-под век она метнула в
меня кокетливый взгляд хрупкой, некогда красивой женщины, знающей, что она
и сейчас неплохо выглядит. - Вы не могли бы кое-что для меня сделать,
мистер?
- Если это в моих силах.
- Я прошу вас, помогите мне спуститься отсюда и уйти. Я не сделаю
ничего плохого - ни себе, никому бы то ни было.
- Я не могу так рисковать.
Я чувствовал сквозь ткань тепло ее тела. Ее верхняя губа и впалые
виски покрылись потом.
- Расскажите мне о своем сыне, Вильяме, миссис.
Она молчала. Косметика оплывала, и ее лицо выглядывало из-под нее,
словно посмертная маска.
- Вы продали тело своего сына за тот огромный дом в Каньоне Хантри,
миссис? Или это были останки кого-то другого?
Она плюнула мне в лицо и разразилась судорожными рыданиями. Наконец,
она успокоилась. Когда я спускал ее вниз и передавал в руки людей
окружного прокурора, она не произнесла ни слова.
Я сказал им, что ее необходимо тщательно обыскать и задержать под
наблюдением как потенциальную самоубийцу. И хорошо сделал. Лансинг,
окружной прокурор, сказал мне потом, что женщина, которая ее обыскивала,
нашла хорошо наточенный стилет, завернутый в шелковый чулок и засунутый за
пояс от подвязок.
- Вы установили, зачем она его носила при себе?
Он отрицательно покачал головой:
- Предположительно, собиралась использовать его против Хантри.
- Но каковы были ее мотивы?
Лансинг подергал себя попеременно за оба уса, словно это были вожжи,
помогающие его мыслям маневрировать среди лабиринта следствия.
- Мы не информировали об этом общественность, и я вынужден просить
вас оставить это при себе. Видимо, это Хантри тридцать лет назад убил в
Аризоне сына миссис Мид. Отдавая цезарю цезарево, я вынужден признать, что
это установил капитан Маккендрик. Он прекрасно провел расследование.
Думаю, он будет нашим следующим шефом полиции.
- Это наверняка будет ему очень полезно. Но как связать эту версию о
мести с попыткой самоубийства?
- А вы уверены, что она пыталась его совершить?
- У меня сложилось такое впечатление. Милдред желала уйти, и ее
задержала только эта металлическая ограда. Ну, и стечение обстоятельств,
благодаря которому я заметил ее на этой галерейке.
- Ну что ж, в сущности, это не противоречит версии о мести. Ее
замысел не удался, вот она и обратила свой гнев против себя.
- Я не вполне вас понимаю, господин прокурор...
- Правда? Возможно, вы незнакомы так подробно, как мы, с последними
достижениями судебной психологии, - он слегка принужденно улыбнулся.
Я отвечал весьма вежливо, так как он мне мог еще понадобиться:
- Действительно, я никогда не изучал право...
- Но несмотря на это, вы очень помогли нам, - сказал он, словно желая
меня утешить. - И я вам весьма благодарен за вашу помощь, - он поднялся с
рассеянным выражением в глазах. Я также поднялся, со страхом понимая, что
утрачиваю контакт со всем этим делом.
- Не могу ли я на минуту повидать вашего узника, господин прокурор?
- Которого?
- Хантри, мне бы хотелось задать ему несколько вопросов.
- Он отказывается отвечать по совету своего адвоката.
- Мои вопросы не касаются этих убийств, во сяком случае
непосредственно не касаются...
- А чего же вы хотите?
- Хочу спросить, каково его настоящее имя, и посмотреть на его
реакцию. И кроме того, спросить, почему Милдред Мид пыталась покончить с
собой.
- У нас нет доказательств этого.
- Я знаю, что пыталась, и хочу понять, почему.
- А почему вы считаете, что он может знать ответ?
- Я думаю, с Милдред он связан очень близко. Между нами говоря, я
уверен, что эта проблема заинтересует также Джека Баймеера. Как вы знаете,
это он меня нанял...
- Если у мистера Баймеера есть какие-нибудь вопросы или предложения,
он должен обратиться ко мне сам, - заявил Лансинг тоном человека,
желающего удостовериться, что его голос звучит достаточно внушительно.
- Я сообщу ему об этом.
Дом Баймееров казался вымершим, словно общественное здание,
эвакуированное из-за угрозы взрыва бомбы. Я вынул из багажника портрет
Милдред Мид и направился к входной двери. Не успел я подойти, как в дверях
появилась Рут Баймеер. Она прижала палец к губам:
- Муж страшно вымотался. Я уговорила его лечь отдохнуть.
- К сожалению, миссис, я должен поговорить с ним.
Она повернулась к двери, но лишь за тем, чтобы прикрыть ее за собой.
- Вы можете так же поговорить со мной. Ведь это я пригласила вас.
Похищенная картина - моя собственность. Я вижу, она у вас с собой, не так
ли?
- Да. Но я не называл бы ее похищенной. Договоримся, что Фред
позаимствовал ее, потому что она была нужна ему для научных и
биографических изысканий. Он хотел установить, кто и когда написал ее и
кто на ней изображен. Несомненно, ответы на эти вопросы важны для Фреда по
личным причинам. Но это еще не означает, что он преступник.
Она кивнула, соглашаясь. Ветер растрепал ей волосы и она вдруг
похорошела, словно осветившись.
- Мне внятны мотивы поступков Фреда.
- Разумеется, ведь и вы купили эту картину из личных побуждений. В
город приехала Милдред Мид и ваш муж снова виделся с нею. Разве не именно
поэтому вы повесили в доме ее портрет? Разве это не было предупреждением
ему или даже угрозой?
Она наморщила брови.
- Я не знаю, зачем ее купила. Тогда я даже не сообразила, что там
изображена Милдред.
- Но ваш муж должен был об этом знать.
Между нами воцарилось молчание. Я слышал, как далеко, у подножья
горы, море отмеряет время.
- Мой муж скверно себя чувствует. Он постарел за эти два дня. Если
все это станет явным, его репутация погибнет. А может, и он сам...
- Он рискнул всем уже давно, выбрав именно такой, а не иной путь.
- Но что он совершил?
