такую же характеристику. Он советует быть осторожным с этим
двуличным негодяем, который, конечно, перейдет на сторону
команчей, как только это ему покажется выгодным... Ну что ж,--
продолжал плантатор, откладывая в сторону письмо и возвращаясь
к своему кофе и вафлям, -- я надеюсь, что мы совсем не увидим
здесь краснокожих -- ни команчей, ни семинолов. Надо думать,
что, выйдя на тропу войны, команчи отступят перед зубчатыми
парапетами Каса-дель-Корво и не посмеют тронуть нашу асиенду...
В это время в дверях столовой, где они сидели за
завтраком, показалась черная физиономия кучера, и разговор
перешел на другую тему.
-- Что тебе надо, Плутон? -- спросил его Пойндекстер.
-- Хо-хо! Масса Вудли, этому малому совсем ничего не надо.
Я только заглянул; только надо сказать мисс Луи: пусть скорее
кончает завтрак -- крапчатая стоит с седлом на спине и ждет,
чтоб ей сунули железку в рот. Крапчатая не хочет стоять на
камнях, рвется на мягкую траву прерии.
-- Ты едешь кататься, Луиза? -- спросил плантатор с явным
неудовольствием.
-- Да, папа. Я хотела проехаться.
-- Нельзя!
-- Вот как!
-- Пойми меня: я не хочу, чтобы ты ездила одна. Это
неприлично.
-- Почему ты так думаешь, папа? Ведь я часто ездила одна.
-- Да, к сожалению, слишком часто.
Последнее замечание заставило девушку слегка покраснеть,
хотя она не была уверена, что имеет в виду отец.
Но Луиза не стала допытываться. Наоборот, она предпочла
замять этот разговор, что было ясно по ее ответу.
-- Если ты против, папа, я не буду больше кататься по
прерии. Но неужели ты решил держать меня взаперти, когда вы,
мужчины, ездите по делам? Вот какую жизнь я должна вести в
Техасе!
-- Ты меня не так поняла, Луиза. Я вовсе не против того,
чтобы ты выезжала на прогулки, но пусть тебя кто-нибудь
сопровождает. Выезжай с Генри или с Кассием. Я только запрещаю
тебе ездить одной. На это у меня есть причины.
-- Причины? Какие?
Этот вопрос невольно сорвался с губ Луизы. Она тут же
пожалела, что не сдержалась. Она со страхом ждала ответа. Но он
немного успокоил ее.
-- Какие же еще причины тебе нужны? -- сказал плантатор,
видимо с облегчением ссылаясь на удобный повод. -- Да прежде
всего вот это письмо майора. Не забывай, что Техас -- это не
Луизиана, где девушка может ехать спокойно куда ей только
заблагорассудится, не боясь, что ее оскорбят или ограбят. Здесь
же, в Техасе, даже ее жизни грозит опасность. Например,
индейцы.
-- Индейцев мне нечего бояться -- я никогда не отъезжаю от
форта и поселка. Впереди расстилается равнина, покрытая яркой
-- На пять миль! -- саркастически воскликнул отставной
капитан.-- Это то же самое, что отъехать на пятьдесят миль,
кузина Лу. Ты с таким же успехом можешь встретить индейцев на
расстоянии ста шагов от ворот дома, как и на расстоянии ста
миль. Когда они на тропе войны, их можно ждать в любом месте и
в любое время. По-моему, дядя Вудли прав: крайне безрассудно
тебе ездить одной.
-- О, ты так думаешь? -- резко сказала креолка, с
презрением взглянув на двоюродного брата.-- Не скажете ли вы
мне, сэр, чем вы сможете мне помочь, если я действительно
встречу команчей? Хотя я уверена, что этого не может случиться.
Хорошо же мы будем выглядеть -- вдвоем среди военного отряда
раскрашенных дикарей! Ха-ха! В опасности окажешься ты, а не я.
Я-то ускачу, а ты останешься с ними. Вот уж действительно
опасность -- на расстоянии пяти миль от дома! Поищи-ка в Техасе
всадника -- не исключая и дикарей,-- который мог бы догнать
меня на моей милой Луне! Тебе это вряд ли удастся, Каш!
--Замолчи, дочка!--строго сказал Пойндекстер. -- Я не хочу
слушать такую нелепую болтовню... Не обращай на нее внимания,
Кассий. И, помимо индейцев, здесь много всякого сброда -- их
следует опасаться не меньше. Запомни: я запрещаю тебе ездить
далеко, как ты это делала раньше!
-- Пусть будет по-твоему, папа,-- покорно ответила Луиза,
вставая из-за стола.-- Конечно, я послушаюсь тебя, но знай, что
я могу заболеть, если мне придется сидеть дома... Иди,
Плутон,-- обратилась она к негру, который все еще стоял в
дверях и улыбался.-- Отведи Луну в кораль, на пастбище -- куда
хочешь. Пусть она бежит в свою родную прерию, если это ей
нравится. Она мне больше не нужна.
С этими словами девушка гордо вышла из комнаты,
предоставив мужчинам, которые все еще сидели за столом,
размышлять над ее словами.
Но это не были ее последние слова. Когда она спешила по
коридору в свою комнату, у нее сорвалось шепотом несколько
вопросов, на которые ничего определенного нельзя было ответить:
-- Что отец мог узнать? Может быть, это только подозрения?
Кто мог ему рассказать? Знает ли он о нашей встрече?
Глава XXIX. ЭЛЬ-КОЙОТ У СЕБЯ
Колхаун встал из-за стола почти так же внезапно, как и
Луиза. Но, в отличие от нее, он не прошел к себе, а вышел из
дому.
Он все еще страдал от ран, но значительно окреп и мог уже
ходить по саду, дойти до конюшни, до кораля поблизости от
дома...
Но на этот раз он отправился дальше. Под влиянием ли
услышанного или в связи с полученным известием, но слабость,
казалось, оставила его, и, опираясь на палку, он пошел по
направлению к форту Индж.
Пройдя по пустырю, лежавшему на полпути между асиендой и
фортом, он, прихрамывая, подошел к зарослям акации,
приютившимся под тенью других, более высоких деревьев. В самой
гуще зелени стояла сплетенная из прутьев и обмазанная глиной
хижина -- хакале, типичное жилище юго-западного Техаса.
Это обиталище было вполне под стать хозяину, Мигуэлю
Диасу--жестокому полудикарю, недаром заслужившему прозвище
"Эль-Койот".
Далеко не всегда этого волка можно было найти в его
логовище,-- хакале Мигуэля Диаса, пожалуй, не заслуживало
лучшего названия,-- здесь он только иногда ночевал. Лишь
изредка, после удачной охоты, он мог позволить себе пожить
немного около поселка, предаваясь грубым развлечениям.
Колхауну повезло: он застал хозяина дома, хотя и
навеселе,-- это, впрочем, было его обычное состояние. Правда,
мексиканец не был вдребезги пьян, он успел хорошенько выспаться
и немного прийти в себя.
-- А, это вы, сеньор! -- закричал Эль-Койот, увидев в
дверях гостя.-- Какими судьбами? Берите стул. Вот он стоит.
Стул! Ха-ха-ха!
Эль-Койот расхохотался, глядя на предмет, который он
назвал стулом. Это был просто череп мустанга, который
использовался для сидения. Грубо сколоченный стол из горбылей
юкки, второй такой же череп и служившая постелью куча
тростника, на которой лежал хозяин, завершали обстановку жилища
Мигуэля Диаса.
Утомленный длинной прогулкой, Колхаун воспользовался
приглашением и опустился на череп. Не теряя времени, он сразу
приступил к делу.
-- Сеньор Диас,-- сказал он,-- я пришел сюда для...
-- Сеньор американо! -- воскликнул полупьяный мустангер,
прервав объяснения.-- Карамба!36 Знаю, знаю, зачем вы
пожаловали! К чему лишние церемонии! Я должен убрать с дороги
этого дьявола ирландца!
-- Так вот, я же обещал вам сделать это за пятьсот
долларов, когда придет время и подвернется случай. Митуэль Диас
всегда держит слово. Только время еще не пришло и удобного
случая не было. Черт возьми! Убить человека как полагается
требует умения. Даже в прериях нападают на след. А если узнают,
то для меня это не шутки! Вы забываете, сеньор капитан, что я
мексиканец. Будь я американец, как вы, то легко укокошил бы
дона Морисио. Стоит только сказать, что была ссора, и я вышел
бы сухим из воды. Проклятие! Для мексиканцев другой закон. Если
кто-нибудь из нас вонзит мачете в сердце человека, это назовут
убийством. И тогда вы, американцы, в вашем глупом суде с
двенадцатью "честными присяжными" постановите: "Повесить".
Карамба! Меня это не устраивает. Я ненавижу этого ирландца, как
и вы, но лезть в петлю не собираюсь. Я должен выждать, пока
придет время и подвернется удобный случай -- черт побери, и
время и случай!
-- И то и другое пришло! -- воскликнул Колхаун,
наклонившись к мексиканцу.--Вы сказали, что легко смогли бы это
сделать, если бы только начались неприятности с индейцами.
-- Конечно, я это говорил, и если бы это было так, то...
-- Значит, вы еще не знаете новостей?
-- Каких новостей?
-- Да ведь команчи на тропе войны!
-- Черт возьми! -- воскликнул Эль-Койот, вскакивая co
своей тростниковой постели со стремительностью волка,
почуявшего добычу.-- Святая Дева! Неужто это правда, сеньор?
-- Не больше и не меньше. Эта весть только что получена в
форту. У меня сведения от самого коменданта.
-- Тогда...--ответил мексиканец в раздумье,--тогда дон
Морисио может умереть. Команчи могут убить его. Ха-ха-ха!
-- Вы уверены в этом?
-- Я был бы больше уверен, если бы за его скальп заплатили
тысячу долларов, а не пятьсот.
-- Он стоит этой суммы.
-- Какой суммы?
-- Тысячи долларов.
-- Вы обещаете?
-- Да.
-- В таком случае, команчи снимут с него скальп, сеньор
капитан! Можете возвращаться в Каса-дель-Корво и спать
спокойно. Будьте уверены, что, как только представится случай,
ваш враг останется без волос. Вы понимаете меня?
-- Да.
-- А теперь готовьте вашу тысячу долларов.
-- Они ждут вас.
-- Карамба! Я их живо заработаю! До свидания, будьте
здоровы... Пресвятая Дева! -- воскликнул бандит, как только его
посетитель ушел.-- Вот повезло! Получить тысячу долларов за то,
чтобы укокошить человека, которого я хотел убить даром! Команчи
на тропе войны! Карамба! Неужели это правда? Если так, то надо
достать свой костюм для этого маскарада. Три долгих года
перемирия с индейцами он валяется у меня без дела. Да
здравствуют индейцы на тропе войны! И пусть увенчается успехом
мой маскарад!
Глава XXX. ВОЗДУШНАЯ ПОЧТА
Луиза Пойндекстер, увлекаясь теми видами спорта, которые
принято считать мужскими, конечно, не пренебрегала и стрельбой
из лука. Она в совершенстве владела этим искусством.
Обращаться с луком она научилась у индейцев племени юма;
последние остатки этого некогда могучего племени можно до сих
пор встретить в дельте Миссисипи, у залива Атчафалая, и в
окрестностях Пойнт Купе.
Она привезла свой лук из Луизианы, но он долго лежал без
дела, даже нераспакованный. С тех пор как она переехала в
Техас, у нее еще не было случая вспомнить о нем. Красивый лук
из апельсинового дерева и оперенные стрелы, забытые, валялись в
кладовой.
Но пришло время, когда она вспомнила о них. Это было
вскоре после разговора за завтраком, когда отец запретил ей
выезжать одной на прогулки.
Она беспрекословно подчинилась этому приказанию; больше
того, она не только перестала выезжать одна, но и вообще
отказалась от верховой езды.
Крапчатый мустанг уныло стоял в конюшне или бегал по
коралю, удивляясь, почему он больше не чувствует на спине седла
-- единственного напоминания о том, что он пленник.
Но Луиза не забывала своей любимицы. Правда, она больше не
ездила кататься, но все же ежедневно навещала Луну и следила за
тем, чтобы ее хорошо кормили. Лошадь кормили лучшим зерном из
закромов Каса-дель-Корво, самой сочной травой саванны, поили
студеной водой Леоны.
Плутон старательно ухаживал за ней. Он так усердно тер ее
скребницей и щетками, что шерсть ее блестела не хуже, чем кожа
его черного лица.
Почти все свободное время Луиза отдавала теперь стрельбе
