-- Мой дорогой Слоумен, Луиза Пойндекстер -- леди, а Морис
Джеральд...
-- Может быть, джентльмен -- ведь видимость бывает
обманчива.
-- Фу,-- с презрением сказал Кроссмен,-- торговец
лошадьми! Майор прав: это неправдоподобно.
-- Ах, джентльмены! -- продолжал пехотный офицер,
многозначительно покачав головой.-- Вы не знаете мисс
Пойндекстер так, как я ее знаю. Это очень эксцентричная молодая
особа, чтобы не сказать больше. Вы, должно быть, и сами это
заметили.
-- Да что вы, Слоумен! -- поддразнил его майор.-- Боюсь,
что вы не прочь посплетничать. Наверно, сами влюбились в мисс
Пойндекстер, хотя и прикидываетесь женоненавистником? Приревнуй
вы ее к лейтенанту Генкоку или к Кроссмену, если бы его сердце
не было занято другой, это было бы понятно, но к простому
мустангеру...
-- Этот мустангер ирландец, майор. И у меня есть основания
предполагать, что он...
-- Кто бы он ни был...-- прервал майор, мельком взглянув
на дверь.-- Вот он, пусть сам и ответит. Он прямой человек, и
от него вы узнаете обо всем, что, по-видимому, вас так сильно
интересует.
-- Вряд ли,-- пробормотал Слоумен, когда Генкок и еще
два-три офицера направились было к мустангеру с намерением
последовать совету майора.
Молча пройдя по посыпанному песком полу, Морис подошел к
стойке.
-- Стакан виски с водой, пожалуйста,-- скромно обратился
он к хозяину.
-- Виски с водой? -- повторил тот неприветливо.-- Вы
желаете виски с водой? Это будет стоить два пенни стакан.
-- Я не спрашиваю вас, сколько это стоит, -- ответил
мустангер.-- Я прошу дать мне стакан виски с водой. Есть оно у
вас?
-- Да-да! -- поторопился ответить немец, испуганный резким
тоном.-- Сколько угодно, сколько угодно виски с водой!
Пожалуйста!
В то время как хозяин наливал виски, мустангер вежливо
ответил на снисходительные кивки офицеров. Он был знаком с
большинством из них, так как часто приезжал в форт по делам.
Офицеры уже готовы были обратиться к нему с вопросом, как
посоветовал майор, когда появление еще одного посетителя
заставило их на время отказаться от своего намерения.
Это был Кассий Колхаун. В его присутствии вряд ли было
удобно заводить такой разговор.
Подойдя с присущим ему надменным видом к группе военных и
штатских, Кассий Колхаун поклонился, как обычно здороваются в
тех случаях, когда вместе был проведен весь день и люди
расставались лишь на короткое время. Если отставной капитан был
и не совсем пьян, то, во всяком случае, сильно навеселе. Его
глаза возбужденно блестели, лицо было неестественно бледно,
фуражка надета набекрень, и из-под нее выбилось на лоб две-три
пряди волос,-- было ясно, что он выпил больше, чем требовало
благоразумие.
-- Выпьем, джентльмены! -- обратился он к майору и
окружавшей его компании, подходя к стойке.-- И выпьем как
следует, вкруговую, чтобы старик "Доннерветтер" не мог сказать,
что он зря жжет для нас свет. Приглашаю всех!
-- Идет, идет! -- ответило несколько голосов.
-- А вы, майор?
-- С удовольствием, капитан Колхаун.
Согласно установившемуся обычаю, вся компания, которая
собралась выпить, вытянулась вереницей около стойки, и каждый
выкрикивал название напитка по своему вкусу. Разных сортов было
заказано столько, сколько человек было в этой компании. Сам
Колхаун крикнул:
-- Бренди! -- И тут же добавил: -- И плесните туда виски.
-- Бренди и виски ваш заказ, мистер Колхаун? -- сказал
хозяин, подобострастно наклоняясь через стойку к человеку,
которого все считали совладельцем большого имения.
-- Пошевеливайся, глупый немец! Я же сказал -- бренди.
-- Хорошо, гepp Колхаун, хорошо! Бренди и виски, бренди и
виски! -- повторял немец, торопясь поставить графин перед
грубым посетителем.
Компания майора, присоединившись к двум-трем уже стоявшим
у стойки гостям, не оставила и дюйма свободного места.
Случайно или намеренно, но Колхаун, встав позади всех в
приглашенной им компании, очутился, рядом с Морисом Джеральдом,
который спокойно стоял в стороне, пил виски с водой и курил
сигару. Оба они как будто не замечали друг друга.
-- Тост! -- закричал Колхаун, беря стакан со стойки.
-- Давайте! -- ответило несколько голосов.
-- Да здравствует Америка для американцев и да сгинут
всякие пришельцы, особенно проклятые ирландцы!
Произнеся этот оскорбительный тост, Колхаун сделал шаг
назад и локтем толкнул мустангера, который только что поднес
стакан к губам.
Виски выплеснулось из стакана и залило мустангеру рубашку.
Была ли это случайность? Никто ни минуты не сомневался в
противном. Сопровождаемое таким тостом, это движение могло быть
только намеренным и заранее обдуманным.
Все ждали, что Морис сейчас же бросится на обидчика. Они
были разочарованы и удивлены поведением мустангера. Некоторые
даже думали, что он безмолвно снесет оскорбление.
-- Если только он промолчит,-- прошептал Генкок на ухо
Слоумену,--то его стоит вытолкать в шею.
-- Не беспокойтесь,-- ответил пехотинец тоже шепотом.--
Этого не будет. Я не люблю держать пари, как вам известно, но я
ставлю свое месячное жалованье, что мустангер осадит его как
следует. И ставлю еще столько же, что Кассий Колхаун не
обрадуется такому противнику, хотя сейчас Джеральда как будто
больше беспокоит рубашка, чем нанесенное ему оскорбление... Ну
и чудак же он!
Пока они перешептывались, человек, который оказался в
центре общего внимания, невозмутимо стоял у стойки.
Он поставил свой стакан, вынул из кармана шелковый носовой
платок и стал вытирать вышитую грудь рубашки.
В его движениях было невозмутимое спокойствие, которое
едва ли можно было принять за проявление трусости; и те, кто
сомневался в нем, поняли, что они ошиблись. Они молча ждали
продолжения.
Ждать пришлось недолго. Все происшедшее, включая
перешептывания, длилось не больше двадцати секунд; после этого
началось действие, вернее -- раздались слова, которые были
прологом.
-- Я ирландец,-- сказал мустангер, кладя платок в карман.
Ответ казался очень простым и немного запоздалым, но все
поняли его значение. Если бы охотник за дикими лошадьми дернул
Кассия Колхауна за нос, от этого не стало бы яснее, что вызов
принят. Лаконичность только подчеркивала серьезность намерений
оскорбленного.
-- Вы? -- презрительно спросил Колхаун, повернувшись к
нему и подбоченившись.-- Вы? -- продолжал он, меряя мустангера
взглядом. -- Вы ирландец? Не может быть, я бы никогда этого не
подумал. Я принял бы вас за мексиканца, судя по вашему костюму
и вышивке на рубашке.
-- И какое вам дело до моего костюма, мистер Колхаун! Но
так как вы залили мою рубашку, то разрешите мне ответить тем же
и смыть крахмал с вашей.
С этими словами мустангер взял свой стакан и, прежде чем
отставной капитан успел отвернуться, выплеснул ему в лицо
остатки недопитого виски, отчего Колхаун стал неистово кашлять
и чихать, к удовольствию большинства присутствующих.
Но шепот одобрения тотчас же замер. Теперь было не до
разговоров. Возгласы сменились гробовой тишиной. Все понимали,
что дело приняло серьезный оборот. Ссора должна была кончиться
дуэлью. Никакая сила не могла ее предотвратить.
Глава XX. ОПАСНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
Получив душ из виски, Колхаун схватился за револьвер и
вынул его из кобуры. Но, прежде чем наброситься на своего
противника, он задержался, чтобы вытереть глаза.
Мустангер уже вынул такое же оружие и теперь стоял,
готовый ответить выстрелом на выстрел.
Самые робкие из завсегдатаев бара в панике бросились к
дверям, толкая друг друга.
Некоторые остались в баре: одни -- просто от
растерянности, другие -- потому, что были более хладнокровны и
мужественны и сознавали, что во время бегства могут получить
пулю в спину.
Опять наступила полная тишина, длившаяся несколько секунд.
Это был тот промежуток, когда решение рассудка еще не
претворилось в действие -- в движение.
Может быть, при встрече других противников этот интервал
был бы короче: два более непосредственных и менее опытных
человека тут же спустили бы курки. Но не Колхаун и Джеральд.
Они неоднократно были свидетелями уличных схваток и принимали в
них участие, они знали, как опасно в таких случаях торопиться.
Каждый решил стрелять только наверняка. Этим и объяснялось
промедление.
Для тех же, кто был снаружи и даже не осмеливался
заглянуть в дверь, эта задержка была почти мучительной.
Треск револьверных выстрелов, который они рассчитывали в
любой момент услышать, разрядил бы напряжение. И они были почти
разочарованы, когда вместо выстрела раздался громкий и властный
голос майора, одного из тех немногих, кто остался в баре.
-- Стойте! -- скомандовал он тоном человека, который
привык, чтобы ему повиновались, и, обнажив саблю, разделил ею
противников.-- Не стреляйте, я приказываю вам обоим! Опустите
оружие, иначе, клянусь Богом, я отрублю руку первому, кто
дотронется до курка! Остановитесь, говорю я вам!
-- Почему? -- закричал Колхаун, побагровев от гнева.--
Почему, майор Рингвуд? После подобного оскорбления, да еще черт
знает от кого...
-- Вы зачинщик, капитан Колхаун.
-- Ну так что же? Я не из тех, кто сносит оскорбления!
Уйдите с дороги, майор! Эта ссора вас не касается, и вы не
имеете права вмешиваться!
-- Вот как? Ха-ха! Слоумен, Генкок, Кроссмен! Вы слышите?
Я не имею права вмешиваться... Отставной капитан Кассий
Колхаун, не забывайте, где вы находитесь. Не воображайте, что
вы в штате Миссисипи, среди ваших "благородных южан",
истязающих рабов. Здесь, сэр, военный форт. Здесь действуют
военные законы, и вашему покорному слуге поручено командование
этим фортом. Поэтому я приказываю вам положить ваш револьвер в
кобуру, из которой вы его достали. И сию же секунду, иначе я
отправлю вас на гауптвахту, как простого солдата!
-- Неужели? -- прошипел Колхаун.-- В какую прекрасную
страну вы собираетесь превратить Техас! Значит, человек, как бы
он ни был оскорблен, не имеет права драться на дуэли без вашего
на то разрешения, майор Рингвуд? Вот каковы здешние законы?
-- Отнюдь нет,-- ответил майор.-- Я никогда не препятствую
честному разрешению ссоры. Никто не запрещает вам и вашему
противнику убить друг друга, если это вам нравится. Но только
не сейчас. Вы должны понять, мистер Колхаун, что ваши забавы
опасны для жизни других людей, ни в какой мере в них не
заинтересованных. Я вовсе не намерен подставлять себя под пулю,
предназначенную для другого. Подождите, пока мы все отойдем на
безопасное расстояние, и тогда стреляйте сколько душе угодно.
Теперь, сэр, надеюсь, вы удовлетворены?
Если бы майор был обыкновенным человеком, вряд ли это
распоряжение было бы выполнено. Но к его авторитету старшего
офицера форта добавлялось еще уважение к человеку почтенного
возраста, к тому же прекрасно владеющему оружием и -- как
хорошо было известно всем -- не позволяющему пренебрегать
своими приказаниями. Он обнажил свою саблю не ради пустой
угрозы.
Противники знали это. Они одновременно опустили револьверы
дулом вниз, но продолжали держать их в руках.
Колхаун стоял, нахмурив брови, стиснув зубы, как хищный
зверь, которому помешали напасть на его жертву. Мустангер же
подчинился распоряжению спокойно, без видимого раздражения.
-- Полагаю, вы твердо решили драться на дуэли? -- сказал
майор, хорошо понимая, что надежды на примирение почти нет.
