вернее, благосклонность ее отца, ибо это он скажет решающее
слово, когда дело дойдет до замужества дочери. Впрочем, ходят
слухи, что все уже давно слажено и что удачливый претендент на
руку Каталины - капитан Робладо, первое после коменданта лицо в
крепостном гарнизоне. А вот и он сам - лихой усач; грудь и
спина у него в золотых галунах и шнурах; он свирепо хмурит
брови, стоит только кому-нибудь заглядеться на прекрасную
Каталину. Но хоть у него и золотые галуны и гордый вид, а этот
выбор едва ли свидетельствует о хорошем вкусе Каталины.
Впрочем, ее ли это выбор? Быть может, нет; быть может это
выбор дона Амбросио. Честолюбивые мечты завладели им: плебей по
рождению, он решил породниться с благородным идальго. У
капитана нет и гроша за душой, если не считать его солдатского
жалованья, да и оно уже взято за несколько месяцев вперед, зато
он настоящий ачупино7 - в его жилах течет "голубая" кровь
подлинного идальго. В своих честолюбивых мечтах старый скряга
неоригинален, их разделяют все выскочки.
Тут же стоит комендант Вискарра, высокий сорокалетний
полковник, весь в галунах, в шляпе с перьями - настоящий
павлин.
Это веселый старый холостяк. Он оживленно переговаривается
то с отцом иезуитом, то с городским священником, то с
алькальдом, а тем временем оглядывает проходящих мимо
крестьянских девушек, прибывших на праздник, и глаза его
перебегают с одного смазливого личика на другое. Девушки с
изумлением смотрят на его ослепительный мундир, а ему,
воображающему, что он второй Дон Жуан, в их взглядах чудится
восхищение, и он любезно и снисходительно улыбается им в ответ.
Здесь и третий офицер - в крепости их всего три -
лейтенант Гарсия. Он красивее старших офицеров, а потому
пользуется большим успехом и у простых крестьянских девушек, и
у богатых и знатных сеньорит. Я, право, удивлен, что прекрасная
Каталина не отдала ему предпочтения. Впрочем, кто поручится,
что она этого не сделала? В Мексике женщина умеет хранить тайны
своего сердца - их не прочтешь на ее лице, и они не легко
слетают с языка.
Не так-то просто сказать, о ком сейчас думает Каталина. В
ее годы - а ей двадцать лет - сердце редко бывает свободным. Но
кто же он? Робладо? Готов держать пари, что нет. Гарсия? Тут,
во всяком случае, можно спорить. Ну, а кроме них, ведь есть и
другие - и молодые асиендадо, и служащие на рудниках, и
несколько городских щеголей-купцов. Ее выбор мог пасть на
кого-нибудь из них. Как знать!
Побродим еще немного в толпе.
Вот солдаты гарнизона; их шпоры позванивают, сабли
волочатся по земле, они по-братски смешались с толпой
ремесленников в серапе, рудокопов, скотоводов из долины. Они
подражают манерам своих офицеров и расхаживают с таким чванным,
гордым видом, что сразу понимаешь: военные здесь - власть и
сила. Это все уланы - пехота была бы бесполезна в борьбе с
индейцами, - и они воображают, что громкий звон шпор и
бряцание сабель еще больше возвышают их в глазах окружающих.
Вояки бесцеремонно разглядывают девушек, а крестьянским парням
не очень это по вкусу, и они ревниво следят за своими невестами
и возлюбленными.
Все девушки, и хорошенькие и некрасивые, надели ради
праздника свои лучшие, самые яркие наряды. У одних юбки
голубые, у других алые, у третьих пурпурные, чаще всего
отделанные внизу пышными оборками, отороченными узкой тесьмой.
Девушки носят вышитые кофточки с белоснежными оборочками, а
поверх с большим изяществом набрасывают иссиня-черные шали,
закрывая шею, грудь, плечи, а иногда, из особого кокетства, и
лицо. Но еще прежде чем наступит вечер, этот покров будет уже
не столь ревниво оберегать стыдливость своих хозяек. Из-за этих
живописных складок уже выглядывают на белый свет самые
прелестные личики, и по тому, как нежна их не тронутая загаром
кожа, можно понять, что они лишь перед самым праздником смыли с
лица ягодный сок, который уродовал их последние две недели.
Скотоводы тоже в своих лучших праздничных костюмах: на них
бархатные, широкие внизу брюки с бахромой по бокам, ярко
начищенные кожаные сапоги, куртки из дубленой овчины или
бархатные, пестро расшитые, а под куртками вышитые рубашки, и
все они опоясаны ярко-красными шелковыми шарфами. На головах
широкополые черные блестящие сомбреро; их тульи повязаны
золотой или серебряной тесьмой, концы которой свободно свисают.
У некоторых вместо куртки на плечи небрежно наброшено серапе.
Все они держат на поводу коней, у всех на ногах шпоры весом в
добрых пять фунтов, с колесиками, диаметр которых достигает
трех, четырех, а то и пяти дюймов.
Служащие рудников, молодые горожане и мелкие ремесленники
одеты почти одинаково; но те, которые принадлежат к сливкам
общества, чиновники и коммерсанты, - в куртках из тонкого
черного сукна и таких же панталонах своеобразного покроя, не то
чтобы европейского, но что-то вроде этого, нечто среднее между
парижской модой и местным национальным костюмом.
А вот совсем другой костюм, его носят многие, очень многие
в толпе - мирные индейцы, полунищие рудокопы, недавно
приобщенные к святой церкви. Их одежда проста: прежде всего
тильма - что-то вроде куртки без рукавов; если в мешке из-под
кофе вырезать дыру, чтобы проходила голова, а с боков сделать
прорезы для рук, это и будет тильма. У этой куртки нет никакого
подобия талии, она совершенно бесформенная, держится на плечах
и свисает почти до самых бедер. Обычно тильму шьют из грубой
шерстяной ткани деревенской выделки; ткань эту называют
"герга"; она белесая, и лишь несколько цветных полос украшают
ее. Прибавьте к этому штаны из дубленой овчины и грубые
сандалии - вот и вся одежда мексиканского мирного индейца.
Голова его не покрыта, обнажены и ноги; от колен до щиколоток
видна медно-красная кожа.
Сотни краснокожих местных жителей - пеонов8, работающих в
миссии и на рудниках, - расхаживают взад и вперед, а их жены и
дочери сидят на корточках на земле. Перед ними на циновках
разложены всевозможные плоды и фрукты, какие только водятся в
этом краю: фиги, петахайя, сливы, абрикосы, виноград, арбузы и
дыни всех сортов, жареные кедровые орехи, которые приносят сюда
горцы. Кое-кто торгует с лотка сластями, медовым напитком,
лимонадом; другие продают небольшие головы жженого сахара или
жареные корни агавы. Иные уселись на корточках перед огнем и
жарят маисовые лепешки или красный перец или размешивают
прессованное какао с сахаром в глиняном горшке, похожем формой
на старинную урну. У этих жалких торговцев за несколько мелких
монет можно купить порцию густо наперченного тушеного мяса,
тарелку маисовой похлебки или чашку маисового напитка. У
владельцев других лотков можно купить маленькую дешевую сигару
или выпить огненную агвардиенте, доставленную сюда из Таоса или
Эль Пасо. Здесь-то больше всего теснятся вечно мучимые жаждой
рудокопы и солдаты. Здесь нет палаток, но почти все торговцы
пристроили над головой пальмовые циновки, которые, точно
огромные зонтики, заслоняют их от солнца.
Надо сказать еще об одной категории присутствующих, о
важных лицах на празднике святого Иоанна: это участники
состязаний, те, кто будет оспаривать первенство в играх.
Все это молодые люди из самых разных слоев общества, все,
разумеется, верхом, и каждый постарался раздобыть себе лучшую
лошадь, какую только мог. Все они гарцуют, заставляя своих
пестро убранных коней выделывать самые неожиданные прыжки и
скачки, особенно когда проезжают мимо скамей, занятых юными
сеньоритами. Тут и рудокопы, и молодые асиендадо, и скотоводы,
и пастухи, и охотники на бизонов, и торговцы, и все они отлично
держатся в седле. В Мексике каждый великолепно ездит верхом,
даже горожане - прекрасные наездники.
Здесь около сотни юношей, готовых помериться силами,
показать себя во всевозможных играх, требующих ловкости в
искусстве верховой езды.
Так пусть же начнутся состязания!
Глава III
Состязания начались с "coleo del toros", что означает:
погоня за быком. Арена для настоящего боя быков существует
только в самых больших городах Мексики; но в каждой, даже самой
маленькой деревушке можно видеть гонку за быками, потому что
для этой игры только и требуется, что открытое место и самый
свирепый бык, какого только можно сыскать. Спорт этот не так
возбуждает страсти, как бой быков, потому что он не так опасен
для участников. Однако и тут бык нередко поднимает на рога
лошадь или калечит всадника, а бывают иногда и смертельные
случаи. Иной раз споткнется лошадь, и ее вместе со всадником
затопчут те, кто мчался следом; в такой беспорядочной гонке
несчастные случаи - дело обычное.
Итак, "coleo" - это состязание в силе, мужестве, ловкости,
и выйти победителем стремится каждый юноша в Новой Мексике.
Все приготовления закончились, и глашатай объявил, что
состязания сейчас начнутся. Приготовления были просты: толпу
оттеснили в сторону, так что быку, выпущенному на свободу, была
открыта дорога в прерию. Если б ему не предоставили это
преимущество, он мог бы броситься на толпу, а этого следовало
опасаться. В страхе перед этим многие женщины взобрались на
повозки, которых здесь было множество, так как в них- то многие
и прибыли сюда. Сеньоры же и сеньориты, сидевшие на
возвышавшихся амфитеатром скамьях, разумеется, чувствовали себя
в безопасности.
Соперники уже выстроились в ряд. В этой первой гонке
должны участвовать двенадцать человек - юноши из самых разных
сословий, которые были или воображали себя первоклассными
наездниками. Здесь скотоводы в живописных костюмах, дерзкие
погонщики, спустившиеся с гор рудокопы, горожане,
землевладельцы из долины, пастухи со скотоводческих ферм,
охотники на бизонов, чей дом - бескрайняя прерия. Тут же и
несколько улан, жаждущих доказать, что никто не сравнится с
ними в искусстве владеть конем.
Дан сигнал, и быка выпускают из соседнего корраля. Было бы
безумием приставить к нему пеших погонщиков - его сопровождают
пастухи верхом на хороших конях, их лассо обвились вокруг его
рогов; они начеку и, если бык попробует взбунтоваться, тотчас
рывком опрокинут его наземь.
С виду бык - злобное чудище, лоб у него косматый, взгляд
свирепый и мрачный. Ясно, что его не придется долго дразнить,
чтобы он окончательно рассвирепел, - он уже и сейчас сердито
хлещет себя хвостом по бокам, бодает воздух длинными прямыми
рогами, отрывисто фыркает и нетерпеливо бьет землю копытом. Как
видно, он - один из самых неистовых представителей этой
неистовой породы испанских быков.
Зрители не сводят глаз с быка и громко обсуждают его
достоинства. Одни находят его слишком жирным, другие
утверждают, что он как раз в хорошей форме для гонок: ведь для
"coleo" бык должен быть не столько храбрым, сколько
быстроногим. Не сойдясь во мнениях, многие заключают пари
насчет исхода гонок, спорят о том, сколько времени пройдет от
старта до той минуты, когда быка схватят и опрокинут, - этим
кончается погоня, это и есть цель игры.
Если принять во внимание, что бык выбран на славу,
сильный, быстрый, неистовый, и что преследователь должен
справиться с ним голыми руками, даже не прибегая к помощи
лассо, - нельзя не признать, что это нелегкая задача. Бык
несется во весь опор, почти со скоростью конского галопа. Чтобы
при этих условиях опрокинуть его на землю, нужно совершить
подвиг, на который способен лишь человек, обладающий недюжинной
