предвестником смерти. Наши дуэлянты могли бы смутиться тоже, если бы не
были так решительно настроены. Не успели еще замереть унылые звуки, как
они уже подошли друг к другу, подняв шпаги, с одной мыслью - убить!
7. СМЕРТЕЛЬНАЯ ДУЭЛЬ
- Начинайте! - вскричал Криттенден твердым голосом, подвинувшись на
полшага, как и Дюперрон.
Это движение было мерой предосторожности против возможного
неправильного удара, по большей части случайного. Под влиянием возбуждения
один из противников может приблизиться к другому слишком быстро, и
обязанность секундантов - предупредить это.
Противники скрестили оружие со стремительностью, доказывавшей
взаимную ненависть. Будь они спокойнее, они не сошлись бы с таким пылом.
Минуту спустя они уже овладели собой, их скрещенные намертво шпаги точно
соединились в одну, и результатом этого выжидательного приема были лишь
искры, которые метали глаза противников. Затем последовал выпад, также
окончившийся ничем. Опытный наблюдатель мог бы с самого начала заметить,
что Керней владел шпагой гораздо искуснее своего противника. Молодой
ирландец все время держал руку вытянутой, действуя лишь кистью, тогда как
креол, сгибая локоть, подвергал свою руку ударам противника. Главной целью
Сантандера было атаковать, не заботясь о прикрытии, но длинная гибкая
сталь, все время прямая и вытянутая, парировала все удары. После
нескольких неудачных нападений Сантандер, видимо, был обескуражен своим
неуспехом, по лицу его скользнула тревога. Первый раз он имел дело с
противником, державшимся так стойко и уверенно.
Керней владел не только приемами защиты, но, принужденный все время
отражать наскоки Сантандера, не мог выказать свое искусство нападения.
Заметив, однако, слабую сторону противника, он ловким ударом ранил креола
в руку, прорезав ее от кисти до локтя. Крик торжества сорвался с уст
кентуккийца, бросившего вопрошающий взгляд на другого секунданта:
"Довольно с вас?".
Дюперрон взглянул на Сантандера так, словно предвидел его ответ.
- Насмерть! - сказал креол в страшном возбуждении. Его мрачный взгляд
выражал непреклонную решимость.
- Хорошо, - ответил ирландец, не скрывая озлобления, вызванного
возгласом противника, жаждавшего его смерти.
Последовал краткий перерыв, которым воспользовался доктор Сантандера,
перевязав раненого, что нарушало правила дуэли, но было ему охотно
разрешено.
Когда противники сошлись снова, секунданты уже не стояли около них.
При возгласе "Насмерть!" они отошли, как и полагается в такого рода дуэли.
Им оставалось только наблюдать, вмешиваясь лишь в том случае, если с
чьей-нибудь стороны будет допущена нечестность. Значение слова "насмерть"
хорошо известно в Новом Орлеане. Здесь шла речь уже не об атаке или
обороне. Это было разрешение на убийство. Прозвучало это роковое слово - и
наступило гробовое молчание. Слышался лишь шум крыльев паривших в высоте
птиц, как бы тоже с интересом наблюдавших за происходящим. Коршуны чуяли
кровь.
И снова раздался зловещий свист орла. Из густоты темного леса ему
ответил заунывный смех совы. Звуки, удивительно подходящие к случаю.
Противники снова сошлись, и их скрещенные шпаги зазвенели с такой силой,
что птицы в испуге замолкли.
Хотя бой велся с ожесточением, противники сохраняли полное
присутствие духа. Все их движения, немного, правда, ускоренные, выказывали
удивительную выдержку и ловкость.
Если Кернея удивляла беспрерывная атака Сантандера, то его противник
был, в свою очередь, не менее поражен, встречая неизменно вытянутую,
прямую руку противника. Если бы креол мог удлинить свою шпагу на несколько
футов, он не замедлил бы вонзить ее в бок ирландца, он уже два раза задел
его, слегка оцарапав грудь. Бой продолжался уже минут двадцать без
малейшего результата для сражающихся. Рубашка Кернея из белоснежной стала
красной, рукава и руки были в крови, но в крови противника. Лицо его, как
и лицо Сантандера, было тоже вымазано в крови, брызгавшей со шпаг. Наконец
Керней, воспользовавшись удобным моментом, нанес креолу удар, порезавший
ему щеку и угрожавший оставить шрам на всю жизнь. Это послужило поводом
для окончания дуэли. Сантандер, очень дороживший своей красотой,
почувствовав, что ранен в лицо, совершенно потерял самообладание. Как
сумасшедший, он бросился на своего противника, изрыгая проклятья, нанес
ему удар, метя в сердце. Но шпага его, вместо того, чтобы пронзить тело
ирландца, ткнулась в пряжку его подтяжек и застряла на секунду. Тогда, в
первый раз согнув локоть, Керней ударил своего противника прямо в сердце.
Все ждали, что Сантандер упадет замертво, так как удар по своей силе
должен был проткнуть его насквозь. Однако шпага Кернея не только не
вонзилась в тело Сантандера, но конец ее отломился, и при этом послышался
двойной звук - звон ломающейся стали и скрежет металлических звеньев.
Молодой ирландец был поражен, увидев в своей руке обломок шпаги, конец
которой отскочил в траву.
Надо было быть подлецом, чтобы воспользоваться этой роковой неудачей
Кернея. Сантандер собрался уже напасть на безоружного противника, когда
Криттенден, бросился вперед с криком:
- Обман!
Однако его вмешательство не спасло бы жизнь ирландцу, если бы на
сцену не выступил другой человек, ясно увидевший то, что давно заподозрил.
В следующую секунду шпага выпала из окровавленной, беспомощно повисшей
руки Сантандера - это было последствием меткого выстрела с козел одной из
карет, где сидел Крис Рок.
- Подлый креол! - вскричал он вне себя от негодования. - Вот же тебе
за твой обман! Сорвите с него рубашку, и вы увидите, что у него под ней
надето! Я прекрасно слышал звон стали!..
Крис Рок соскочил с козел, перепрыгнул через ров и бросился к
дуэлянтам. Отстранив секундантов, он схватил Сантандера за ворот и
разорвал его рубашку. Под ней оказался металлический панцирь.
8. УНИЗИТЕЛЬНАЯ КАРА
Мы не в силах описать сцены, происшедшей после этого открытия, и
выражения лиц окруживших Сантандера людей. Техасец, сила которого
соответствовала его росту, все еще держал креола, употребляя на это так же
мало усилий, как если бы держал ребенка.
Теперь было ясно, почему Сантандер так легко шел на поединок и уложил
противников в двух предыдущих дуэлях. Все поняли также, отчего он так
неловко упал, перепрыгивая через ров. Трудно быть хорошим скакуном, неся
на себе подобную тяжесть.
Оба доктора и оба кучера, увидев это мошенничество, оставили кареты и
подошли поближе к месту происшествия. Кучера из симпатии к Крису Року
вторили ему:
- Обман! Измена!
В Новом Орлеане даже такие люди заражаются рыцарским духом. Одним
словом, креол оказался покинутым всеми, даже тем, кто был его другом.
Возмущенный обманом, в который он оказался вовлечен, Дюперрон выразил
Сантандеру свое полное презрение, обозвав его подлецом. Затем, обращаясь к
Кернею и Криттендену, он прибавил:
- Предлагаю вам, милостивые государи, за то, что случилось, драться
со мной, где и когда вам будет угодно.
- Мы вполне удовлетворены, - ответил кентуккиец, - по крайней мере я,
и надеюсь, что капитан Керней разделяет мое мнение.
- Конечно, - сказал ирландец. - Я освобождаю вас от всякой
ответственности, так как абсолютно уверен, что до этой минуты вы не имели
понятия о кольчуге.
Дюперрон вежливо поблагодарил, затем, взглянув еще раз с презрением
на Сантандера и повторив слово "подлец", удалился с места поединка. Все,
очевидно, ошибались в этом человеке, который, несмотря на свою
непривлекательную наружность, был вполне порядочным, что и доказал.
- Что с ним сделать? - спросил техасец, продолжая крепко держать
Сантандера. - Расстрелять его или повесить?
- Повесить! - в один голос вскричали кучера, которые были так
настроены против обманщика, словно он лишил их назначенного
вознаграждения.
- Я того же мнения, - заметил техасец. - Быть расстрелянным слишком
много чести для такого негодяя. За свою подлость он заслуживает лишь
собачьей смерти. Как вы считаете, поручик?
- По-моему, не расстрелять и не повесить, - ответил Криттенден. - Он
уже достаточно наказан, если в нем осталась хоть капля совести.
- Совести? - вскричал Крис Рок. - Да разве такого рода человек
понимает значение этого слова? Черт возьми! - продолжал он, повернувшись
снова к своему пленнику и тряся его с такой силой, что стальной панцирь на
том зазвенел. - Я с удовольствием проткну вас кинжалом вместе с вашим
панцирем и всем прочим!
Говоря это, он выхватил кинжал.
- Крис Рок, Крис Рок, успокойтесь! - вступился кентуккиец.
Керней поддержал своего секунданта, прибавив:
- Он не достоин ни гнева, ни мести. - Вы правы, господин поручик, -
ответил Крис Рок, - я рисковал бы отравить мой клинок, если бы запятнал
его кровью этого негодяя. Однако я отпущу его лишь в том случае, если вы и
господин капитан настаиваете на этом, но после такого горяченького занятия
хорошая ванна ему не повредит.
И он направился к рву, полуволоча, полунеся Сантандера. Тот не
сопротивлялся, понимая, что в противном случае ему будет еще хуже.
Действительно, острие кинжала техасца ослепляло пленника, сознававшего,
что при малейшей попытке к бегству оно вонзится ему в спину. Молча и
угрюмо креол позволил тащить себя - не как овца, которую ведут на
заклание, но как собака, которую хотят наказать за провинность.
Техасец же, держа свою жертву обеими руками, приподнял ее, затем
погрузил в ров, и она устремилась ко дну, влекомая тяжелым панцирем.
- Вы заслуживаете во сто раз худшего, - сказал техасец. - Если бы я
мог поступить по своему усмотрению, я бы вас повесил, так как никто не
заслужил этого более вас. Ха-ха-ха!.. Взгляните же, какую чудную ванну
принимает этот мерзавец!
Последние слова и взрывы смеха были вызваны видом Сантандера, с
трудом вылезавшего из воды, покрытого сплошь зеленой тиной. Кучер,
стоявший тут же (другой уехал с доктором и Дюперроном), хохотал во все
горло. Керней, Криттенден и хирург не могли не вторить ему.
Крис Рок позволил наконец униженному и растоптанному презрением
Сантандеру удалиться, чем тот и поспешил воспользоваться. Он пошел сначала
по большой дороге, затем свернул в лес и вскоре исчез из виду. Через
несколько минут в том же направлении карета увозила Кернея и его друзей.
Сантандер остался для них лишь смешным воспоминанием и недолго занимал их
мысли, все более нацеленные на Техас, на Новый Орлеан, на подготовку к
отъезду в Мексику.
9. ПОХОД СПАРТАНЦЕВ
В древние времена Спарта имела свои Фермопилы. Геройские подвиги,
однако, не принадлежат исключительно истории дрвнего мира. И в новой
истории есть бои, которым по отваге не найти равных в летописях других
народов. Например, разыгравшиеся в Техасе.
Доказательством тому может служить битва при Сан-Хасинте, где победа
осталась за техасцами, несмотря на то, что они сражались один против
десятерых. Такова же была защита форта Аламо, стоившая жизни полковнику
Крошету и не менее храброму Джиму Бови.
Но из всех подвигов, совершенных отважными защитниками молодой
республики, один превосходит остальные: это Мьерская битва. Просчеты
неудачно выбранного вождя привели к поражению, но побежденные покрыли себя
в этот день бессмертной славой: каждый из павших воинов убил нескольких
врагов и, погибая, не просил пощады.
