без сигарет чуть на стенку не залез.
- Да, закури ты там, от обвинения в черной магии уже не
отвертелся бы!
- Слушай, а почему ты с Орсаллом? Вы же вроде никогда не
были особенно близки...
- Использует меня в качестве щита от обаяния Йоссамэл, -
поясняю я кратко.
- Да, Йоссамэл - это нечто! - его улыбка делается еще
шире. - По-моему, даму с таким характером Атхайну не сменять
даже на выгодный политический союз. Наинрин - та пусть
дурнушка, но хотя бы не стерва, а уж Йосса...
Комната Флетчера в северном крыле дворца, где разместили
всех гостей из Долины Лилий. Первое, что предстает моим глазам,
едва я распахнула дверь - некий тип в бежевом камзоле, который
разлегся на единственной кровати, перебирая струны лютни.
Увидев меня, он в мгновение ока принимает вертикальное
положение и отвешивает мне поклон.
- Мое почтение прекрасной леди с золотыми волосами...
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать. Волосы у меня
русые, но с характерной ругианской желтизной, так что первый
комплимент, приходящий в голову ну буквально всем и каждому -
назвать меня золотоволосой...
- Отставить, Россиньоль, - Флетчер смеется и машет рукой.
- Эта леди такая же моталица, как и мы с тобой. Эленд, позволь
представить тебе Нэда Россиньоля, Мастера Ордена, известного
также как Винато и Большой Баклан, последнее подчеркнуть.
Страшный разгильдяй, но при этом идеальный спутник в Сутях, ибо
побывал там, где нам и не снилось...
Где-то я уже видела эти соломенные волосы и яркие голубые
глаза... не иначе, мельком в святилище Ордена...
- Очень приятно, - я сбрасываю плащ, разуваюсь и ставлю
сапоги к каминной решетке. Неплохо бы набить их бумагой, но ее
на этой Сути изобретут лет через триста, не раньше. - Кто-то,
кажется, обещал развлекать меня, пока моя обувь сушится?
- Уступаю эту честь тебе, Россиньоль, - Флетчер наполняет
три кубка из большой бутыли темного стекла. - Мои песни тут уже
все знают.
- Ты же знаешь, что тебя я готова слушать в любое время! -
возражаю я.
- Потом, - вечно эта его наигранная скромность! - Сначала
пусть споет мой друг.
Россиньоль, видать, не страдает таким же пороком - с
готовностью берет лютню, и комнату заполняет его голос,
негромкий, но проникновенный:
Вспомню легенду давних времен:
Белая леди, черный барон,
Ангел во плоти и сатана,
Двое - не пара - муж и жена!
Замечательная песня - она заворожила меня с первой же
ноты, с аккордов вступления. Даже не ожидала от этого хмыря...
Нет, с человеком, который слагает такое, мы, несомненно, будем
друзьями!
Когда песня кончается, я поднимаю кубок.
- Как говаривала шотландская ведьма Илсей - за нас с вами
и за хрен с ними!
- За Орден! - кубок Флетчера ударяется о мой.
Наверное, только ради таких минут и стоит жить на свете...
Я сижу с ногами на постели, приклонившись головой к Флетчеру -
чего церемониться, здесь только свои. На этой же кровати с
краешку пристроился Россиньоль, и сменяют одна другую
прекрасные песни...
Жаркий бой закипел... Я его одолел!
Но не в радость мое торжество -
Леди кошкой глядит и молит: "Пощади -
Я люблю не тебя, а его!"
Как все-таки они непохожи... Этот Россиньоль по виду -
типичный бродяга, средневековый жонглер, знающий, как угодить
даме и развеселить толпу. Не сразу и догадаешься, где у него
просто песни, а где Слова. Флетчер же - менестрель из легенды,
чья песня одинаково тревожит на королевском пиру и у костра на
ночном привале... Но сила в них одна - и та же сила, таясь,
живет во мне, хотя я-то сама не пою, только Говорю, но и без
лютни порой можно сделать немало!
Она то робко намекает,
Что разделяет эту страсть,
То вдруг стыдливо замолкает...
Она греха вкусила всласть!
Но с виду ангел, если нужно -
Силен притворством слабый пол...
Что за черт! Я ведь уже слышала эту песню - и если мне не
изменяет память, именно здесь, в Мире Великой Реки!
А нужно ей - всего лишь мужа...
- Поскольку, э-э, возраст подошел, - вставляю я совершенно
автоматически раньше, чем это успевает сделать сам Россиньоль.
Он резко обрывает мелодию:
- Тебе известна эта песня? Но как раз ее я пою довольно
редко!
- Слушай! А ты не пел ее здесь, в этой Сути, три с
половиной года назад, во время осады Передола?
- Именно так, - подтверждает Россиньоль.
- Тогда я уже знаю тебя! Ты - тот, кого называли
Клингзором-сказочником! Вот это встреча!
- Ты была в осажденном Передоле? - его глаза расширяются
от удивления. - Кто ты? Как тебя звали тогда, и как зовут
сейчас?
- Тогда, и сейчас, и всегда я ношу одно имя - Эленд, -
отвечаю я с достоинством.
И тут... Я не успеваю ничего сообразить - Россиньоль
опускается передо мною на одно колено, целуя руку, потом
поднимает на меня свои голубые глаза и тихо, с восхищением,
произносит:
- Так вот какая ты стала, жрица! Никогда бы не подумал,
что из той девчонки вырастет настоящая королева!
Вот это винегрет! С трудом припоминаю, что, да, было у
меня такое прозвище в Передоле - Жрица Травы... Флетчер,
кажется, не меньше моего потрясен этой сценой. А Россиньоль
продолжает:
- Знаешь, у меня та ночь как живая в памяти... Когда тебя
разбудили и ты вылезла из кучи лапника, я даже не сразу понял,
мальчишка ты или девчонка - так, существо в штанах, и сухая
трава торчит из волос. Но как только ты начала читать свои
стихи, я чуть с ума не сошел, даже не верилось - разве можно
чувствовать так в семнадцать лет? Это ведь даже не всякая
женщина понимает! Как я потом тебя искал - для Ордена!
- Но я уже два года в Ордене, - наконец выговариваю я. - Я
Подмастерье на Пути Ткущих Узор.
- Значит, есть на небе справедливость, - торжественно
произносит Россиньоль.
2
Когда я, спотыкаясь от усталости, бреду из музыкального
салона, устроенного в Яшмовом зале принцессой Наинрин, по
дворцу крадется на мягких кошачьих лапках темно-синий весенний
вечер.
Как же я сегодня вымоталась, о боги...
Нет, все-таки славная идея - позволить всем менестрелям,
которых понаехало видимо-невидимо со всех концов Мира Великой
Реки, и других посмотреть, и себя показать еще до свадебного
пира. Здесь можно петь сколько угодно и чего хочешь - не то что
на пиру, где положено спеть сколько-то королю о доблести и
сколько-то королеве о любви... Однако замечу справедливости
ради - после этого пения в салоне лично я не пустила бы на пир
по крайней мере половину тех, что насиловали лютни в Яшмовом
зале.
Кто-то наверняка скажет, что я, как любой член Ордена,
слишком пристрастна: не всем же слагать Слова, бывают ведь и
просто песни. Бывают, не спорю... но час занудных вариаций на
извечную менестрельскую тему "О западный ветер с восточных
холмов" способен хоть кого вогнать в тягостные раздумья о том,
куда катится наше мироздание. К тому же половина этих песен
исполняется на одной ноте, а вторая половина на диком надрыве,
и даже находятся таланты (в том числе, неизвестно почему
прославленный в этой Сути, Элаур Серебряный Луч), которые
умудряются совместить и то, и другое.
Блистали, на мой взгляд, всего шесть или семь человек,
среди них выделялась некая Рант - как я потом узнала, тоже
Мастер Ордена на Пути Растящих Кристалл - и, конечно, Винато-
Россиньоль. То, что вытворял там этот хмырь, описанию просто не
поддается - зрители стонали... Жаль, что Флетчер не снизошел до
высокого собрания, он бы всем им показал! А впрочем, уж его-то
я и в Городе наслушаюсь.
...- Эленд, хвала небесам! Наконец-то я тебя нашел!
Орсалл вырастает на моем пути, как чертик, выскочивший из
шкатулки. Ну держись, старый боевой конь! Сейчас ты у меня
узнаешь, как без вести пропадать на целый день!
- Ах, это вы, лорд Орсалл, - я вкладываю в эту реплику
весь сарказм, на какой только способна. - Боги мои, какая
встреча! Не прошло и трех дней...
- Эленд, я...
- Я тебя спрашиваю, возлюбленный мой жених, - не даю я ему
рта раскрыть, - по каким непролазищам ты таскался на этот раз?
Ты только посмотри, на что похож твой плащ!
- Я...
- Ты - ведро грязи, прилипшее к моему левому сапогу! -
выговариваю я с неизъяснимым удовольствием. - И ты прямо сейчас
отдашь мне ключ от своей комнаты, чтобы я смогла забрать вещи!
- Именно об этом я и хотел просить тебя, Эленд...
- Что еще? - я сразу навостряю ушки. Если Орсалл чего-то
от меня хочет, то за это я обязательно что-нибудь да получу.
- Не могла бы ты эту ночь провести в моих покоях, а меня
пустить к себе? Мне крайне неудобно об этом просить... - он
наклоняется к самому моему уху: - Тебя поместили прямо напротив
гостей с Соснового Взморья...
- Ну и что?
- Унвейя, - шепчет он еле слышно. - Придворная дама
Госпожи Моря Хилгеритт. Я был с ней сегодня в новом форте...
- И ты просишь об этом МЕНЯ? - я еле сдерживаю смех. -
Меня, твою сговоренную невесту в глазах Атхайна и двора?
- Ты вправе издеваться, Эленд. Я был так неосторожен, что
уже назвал Унвейе и место, и час.
Я в свою очередь наклоняюсь к его уху.
- Покорнейше прошу прощения... но не треснет ли у вас
рожа, властитель Краснотравья?
- Значит, договорились, - Орсалл тут же сует мне ключ
вместе с отстегнутой от плаща массивной овальной застежкой.
Хитрый, скотина - знает, что я уже давно положила глаз на эту
брошь...
- Имей в виду, - бросаю я ему вслед, - последствия за свой
счет. Разбираться с королем будешь сам, без моей помощи.
- Буду, буду, - машет он мне рукой. - Обязательно буду, -
и торопливо удаляется по полутемному коридору, что-то фальшиво
напевая. Я смотрю ему вслед, скрывая усмешку.
Бабник. Сколько себя помню, вечно покрываю какие-то его
похождения. О, бедная, бедная, бедная женщина, которой он в
конце концов достанется в мужья!
Ладно, мне так даже лучше - не надо перетаскивать вещи с
третьего этажа на первый. Нешто пойти лечь прямо сейчас, не все
же злоупотреблять гостеприимством Флетчера. Да он, к тому же,
в данный момент наверняка пьет с другими Рыцарями Долины, а я
слишком устала, чтобы выдержать еще одну серию великосветских
комплиментов...
Как оно обычно и бывает, стоило мне коснуться подушки -
усталость и сонливость как рукой сняло. Уже с час я тоскливо
ворочаюсь в постели и все больше укрепляюсь в мысли, что лучше
встать и пойти потрепаться на сон грядущий с кем-нибудь из
старых приятелей.
Шаги в коридоре - не один человек, - неразборчивый гул
голосов... К Орсаллу? Нет, мою дверь миновали, слышен скрип
ключа в замке соседней.
- Проходите, располагайтесь, - неожиданно четко слышится
из-за стенки. Да, со звукоизоляцией во дворце королей
Каменогорья явно плоховато...
- Все-таки, Ювад, ты уверен, что здесь нас никто не
подслушает? - едва заслышав такое, я тут же настороженно
замираю. Между прочим, в речи говорящего слышен акцент Черных
Песков. Едва уловимый, правда, но у меня профессионально
хорошее ухо на особенности произношения.
- Еще раз говорю тебе, Сальх - никто. Комната угловая, за
стенкой только этот пустозвон Орсалл, а ты своими глазами
видел, как он проскользнул к бабе.
- Но, может быть, слуга...
- Слуга, понимающий наречие Высокого Запада? Не смеши
