¦изнутри ласковой нежностью. А взгляд Иорет был все так же
¦спокоен, и она думала о том, что Бродяжник одновременно и
¦старше, и моложе, чем может показаться. Фродо заметил в его
¦волосах седину, но у Иорет были более зоркие глаза, и она
¦видела, что это лишь игра света в темных с сильным металлическим
¦отблеском прядях.
¦ За углом раздались шаги хоббитов. Рука Бродяжника
¦разжалась, и Иорет метнулась к выходу. На секунду на ее руке,
¦придерживающей лютню, блеснуло тонкое серебряное колечко. Но
¦Бродяжник лишь зацепил его взглядом, не успев ни разглядеть как
¦следует, ни вспомнить, на чьей руке он видал его раньше. Шаги
¦хоббитов приближались, и он осторожно скользнул в приоткрытую
¦дверь комнаты...
7
После истории с канканом в пригорянском трактире Стэнли взбеленился
окончательно - еще ни разу за все время съемок он не оказывался в столь
дурацком положении. Волна слуха о том, что Торину снова опасно попадаться
на глаза, мчалась по Меловой роще, опережая взволнованную Ариэль. И вот,
где-то на полпути, она столкнулась с другой, не менее грозной волной:
"Леголас опять что-то натворил с Киской!" Услышав эту фразу от Джима,
Ариэль со всех ног кинулась в "матриархатник", где Келли всегда находил
приют после очередного художества. "Вот упаду сейчас под мэллу и тихонечко
помру", - думала она на бегу. - "Мало мне нового опуса "партии серых" под
названием "Кантата о Стэнли", так тут еще этот лихолесский бандит!
Пресветлые валары, за что?!!"
В "коралл" Ариэль ворвалась как цунами или другое подобное стихийное
бедствие. Но то, что открылось ей за дверью, заставило ее замереть на
пороге в виде статуи богини возмездия Немезиды. Во-первых, большое окно в
левой стене было разбито самым варварским способом. Во-вторых, посреди
"коралла" в какой-то чудовищной позе, до которой бы не додумался ни один
режиссер фильма ужасов, стояла Киска собственной ужасной персоной и мелко
дрожала. Ее рога намертво заклинило между креслом и рабочей плоскостью
одной из "домашних портних". В кресле сидела зареванная Влада Иванова.
Одной рукой она гладила по боку нервно вздрагивающую Киску, другой время
от времени ударяла в спину Келли, не переставая кричать плачущим голосом:
- Где ошейник, скотина?! Немедленно вспомни, где ты его потерял, эльф
мерзопакостный!!! Завтра Гэндальф из Киева вернется - что я ему скажу?!
Гад ползучий, хоть бы тебя орки в мелкие кусочки искрошили или Торин
прибил совсем!
Келли сидел рядом на куче тканей, и лоб его украшала глубокая
ссадина. Похоже, что рана была нанесена острым краем выбитого стекла.
Мариша Шедлова осторожно заклеивала рану полосками мгновенного заживителя,
пропитанного каким-то бактерицидным составом с острым свежим запахом. При
этом у Келли был такой вид, словно эту рану он получил по меньшей мере в
единоборстве с драконом Смогом, и он горделиво поглядывал в угол, где с
чашками чаю сидели трое девушек. Хелл и Розамунд глядели на Келли с чисто
человеческим сочувствием, но на лице Мелиан не было ничего, кроме
презрения, и похоже, это обстоятельство очень беспокоило Леголаса.
- Может мне кто-нибудь объяснить, какой конкретно назгул здесь
погулял? - голос Ариэль не предвещал ничего хорошего. Мелиан покосилась на
подруг и быстро заговорила:
- Видишь ли, нашему Леголасу до смерти приспичило покататься на
Киске. По пути он где-то потерял ошейник, и тогда началось родео.
Последствия перед тобой.
Ариэль было ясно все. Она тихо простонала и без сил опустилась на
пол.
Киска, как в просторечии называлась Шелоб среди киногруппы, была
телепатически управляемым биоформом на основе рогатого паука-дьявола из
болот далекой Орхэзы и стоила массу энергии. На ее шее обычно был
замаскированный под чешую с шипами ошейник, посредством которого
происходило телепатическое управление. Сейчас ошейника не было, и шея
Киски вздрагивала голой синеватой кожей. Теперь управиться с Киской мог бы
только специалист по психике биоформов. Обычно с ней, а также с
назгульскими "птичками" и прочими киносъемочными чудищами управлялся
Гэндальф, так как его специальностью в миру было биоформирование, а Стэнли
всегда предпочитал экономить на специалистах подобного рода - фильм и так
обходился в немалую энергию. Но сейчас Гэндальф по каким-то личным делам
на три дня укатил в Киев, и все биоформы были брошены на двадцатилетнюю
Владу Иванову - единственную во всей Меловой роще, кто хоть что-то в них
понимал. И вот теперь она билась в истерике из-за того, что по милости
этого морального урода не сумела оправдать доверие великого мага.
- Неправда! - подал голос Келли. - Когда я на нее наткнулся, она уже
была без ошейника и куда-то сосредоточенно скакала. Тогда я на нее
вскочил, хотел силой остановить, а она начала кренделя выделывать. Чуть
жизнью не поплатился, а эта Мелиан...
- Келли, - повернулась к нему Ариэль. - когда я в последний раз
предупреждала тебя, что личный героизм в Меловой роще карается по закону?
- Четыре дня назад, - ответил честный Леголас.
- Так вот, слушай и внимай. С Киской сейчас, по крайней мере, может
справиться Влада, а вот со Стэнли, которого Сента в очередной раз довела
до кондиции, справиться не может никто. Во всяком случае, я с ним
справляться не собираюсь. И если Торину зачем-либо захочется заглянуть
сюда - а ему захочется, - то я умываю руки, как Понтий Пилат. Разбираться
с ним ты будешь сам.
- Ты уймись, уймись, тоска, у меня в груди! - ехидно пропела Мелиан
из угла. - Это только присказка - Игры впереди!
- Мелли, советую тебе помолчать, - строго оборвала ее Ариэль. - Я
слишком хорошо знаю ваши с Леголасом взаимоотношения, чтобы предположить,
что здесь обошлось без твоего подстрекательства. И если, зайдя сюда,
Стэнли вспомнит о том, что вчера вечером слышал обрывок вашей "Кантаты",
то я опять же не стану утверждать, что это залетная переделка из-за реки.
- А какой обрывок он слышал? - сверкнула глазами Мелиан.
- Насколько я помню, финал.
- Только и всего? - Мелиан схватила гитару и лихо изобразила:
Спит "Голдмэлл", не спит лишь Стэнли наш -
А нам с тобой так даже нравится,
Весь "Рассвет" пойдет на абордаж,
Пусть Боря ужином подавится!
Главный приз - лист мэллы золотой,
Поставим Ариэль к штурвалу мы,
И морда Мусия лукавая
Нальет бокал своей рукой
Нам с тобой, нам с тобой!
- Дьявол вас побери, так они еще и поют! - раздался от двери знакомый
разгневанный голос. От неожиданности Мелиан выронила гитару, а Влада
прекратила истерику и в испуге повернулась к дверям.
- Увы, хоть бог и запретил дуэли,
- Мадам, вы сами этого хотели, - подала голос Хелл. Ее, как и
Эленсэнт, даже озверевший Торин не был способен вывести из
иронично-веселого настроения.
Не стану описывать последовавшую за этим сцену. Стэнли носился по
"кораллу", спотыкаясь о ткани, и в самых живописных выражениях призывал на
головы Леголаса и девушек кару Господа, валаров и телекомпании
"Оза-Интер", "которая ни в жизнь не купит эту хреномантию!" Келли,
совершенно забыв о ране, отвечал ему тем же. Гранасианец до мозга костей,
он не мог слышать, как при нем безнаказанно оскорбляют женщин, и, в свою
очередь, подробно и не всегда по-русски излагал все, что он думает об Озе
вообще и "Озе-Интер" в частности. Мариша Шедлова, обмотав бинт поверх
длинных пепельных лохм Леголаса, ушла в примерочную и закрылась изнутри -
все, что Стэнли имел сообщить на тему "логово матриархата", она уже
слышала много раз. До смерти перепуганная Влада Иванова оставила Киску и
сжалась в кресле в маленький дрожащий комочек. Киска, видимо, обиженная
тем, что на нее перестали обращать внимание, внезапно изо всей силы
дернулась, пытаясь освободить рога из захватов, а когда ей это не удалось,
заблажила дурным голосом на всю Меловую рощу. Сидевшая рядом Ариэль
заткнула уши, но это мало помогло...
8
Если бы через год кому-либо из зрителей фильма сказали, что один из
самых пронзительно красивых, лирических эпизодов - сцена в Каминном зале -
снимался именно в этот безумный, безумный, безумный день, боюсь, что этот
зритель просто бы не поверил. И тем не менее это было именно так.
...Мелодия возникла в Каминном зале осторожно и робко, как
очаровательная, но застенчивая девушка. Печально-прекрасные звуки тревожно
толкнули Фродо в спину, и он обернулся. И тут за кадром рванулся к небу
высокий и чистый голос Мелиан:
А Элберет Гилтониэль,
А мэрель Элленас!
Сереврен рэнна мириэль
На-кэард эннорас,
Фаруилос, ле линнатон
Галадреммин эглер -
Нэф айэр, си нэф озарон
Раллан-а нэф аэр!
(Лишь Ариэль знала, чего ей стоило уговорить Мелиан исполнить этот
безжалостно исковерканный на гранасианский лад текст на мелодию "Зеркала
Галадриэли".)
Розамунд - да нет, не Розамунд, а настоящая Арвен Андомиэль, - сидела
в кресле напротив камина, и руки ее, словно неживые, застыли на
подлокотниках. Но сияние ее серых глаз и чуть тронувшей губы легкой улыбки
странно не соответствовало каменной неподвижности позы, и Арвен выглядела
живой, но замершей в трепетном ожидании чего-то неизвестного и несомненно
прекрасного. В этот миг она внезапно подумала про Димку Невзорова - и
свет, лившийся из ее глаз, ослепил Фродо, и даже Нелдор, окончательно
ощутивший себя Арагорном, почувствовал по отношению к Розамунд нечто
такое, чего ни разу не испытывал к партнершам по киносъемкам. А светлая
мелодия струилась по залу, и за плотной стеной музыки уже нельзя было
различить эльфийских слов, а другие, не эльфийские, Нелдор сможет оживить
лишь в Лориэне, у Кургана Эмроса...
Арвен, Арвен, как сладок плен
В Раздоле у тебя,
Побыв среди любимых стен,
На бой иду, любя...
Но все это было привязано к плоскости экрана, а в объеме, где те же
Розамунд и Нелдор скользили легкими тенями, творилось совсем другое.
Темная небольшая комната с высоким потолком, лишь в приоткрытое окно
падает квадрат холодного белого света. У окна, опираясь локтем на
подоконник, стоит Арвен в другом, белом платье. Еле слышный скрип дверей,
она оборачивается - перед нею на пороге Арагорн. Всего два легких
стремительных шага - и ее руки лежат у него на плечах, и два взгляда
слились в одно заветное заклятье "рэ мэльд аом", которое от века
произносится на многих языках, но во все времена значило одно: "Я тебя
люблю".
Эту сцену запомнил навек не один Фродо, а все, кто ее видел - и лишь
Розамунд и Нелдор иногда не прочь были ее забыть...
А в реальной жизни съемки этой сцены имели самые неожиданные
последствия: Димка-Фарамир, давно уже поглядывавший на Ариэль со
значением, вдруг воспылал жгучей ревностью к Нелдору и перестал отходить
от Розамунд. Это вполне устроило не только прекрасную Арвен, но и Ариэль.
Для мужской половины обитателей Меловой рощи Королева давно уже была тем
же, чем Нелдор для "партии серых", и все чаще она задавала себе вопрос,
