в трех футах от пола. Если при этом в тарелке было что-нибудь вроде супа
или тушеного мяса в соусе, результат часто оказывался плачевным.
- Я начинаю испытывать большое любопытство по поводу этих людей, -
прошептал Юстас Эдмунду. - Как ты думаешь, может, они вовсе и не люди? Я
бы сказал, что они больше смахивают на огромных кузнечиков или гигантских
лягушек.
- Похоже на то, - ответил Эдмунд. - Но ты только Люси не говори
насчет кузнечиков. Она не очень-то любит насекомых, особенно больших.
Трапеза протекала бы гораздо приятнее, если бы она не была такой
беспорядочной, а также если бы беседа не состояла исключительно из
поддакиваний. Невидимки соглашались со всем. И в самом деле, с
большинством их замечаний трудно было бы не согласиться. Вот несколько
образчиков: "Я всегда говорю, что когда человек голоден, он любит поесть",
или: "Начинает темнеть. И так всегда, каждый вечер", - или даже - "А, вы
приплыли по воде. Довольно мокрая штука, не так ли?"
Люси же не могла не поглядывать на темный зияющий проем двери,
которая вела к началу лестницы, - ее не было видно с того места, где она
сидела, и не раздумывать о том, что же она там обнаружит, когда следующим
утром взойдет по этой лестнице. Во всех других отношениях это был вполне
приличный ужин: с грибным супом, вареными цыплятами, горячим окороком,
крыжовником, красной смородиной, творогом, сливками, молоком и медом. Мед
понравился всем, кроме Юстаса, который потом долго жалел, что пил его.
Пробуждение Люси на следующее утро было таким же, как в день экзамена
или в день, когда надо идти к зубному врачу. Утро было прекрасным. Жужжали
пчелы, влетая и вылетая через открытое окно комнаты. Лужайка за окном
весьма напоминала лужайку где-нибудь в Англии. Люси встала, оделась и
постаралась за завтраком есть и разговаривать самым обычным образом. Затем
Главный Голос проинструктировал ее относительно того, что она должна
сделать наверху. Она попрощалась с остальными, молча подошла к лестнице и,
не оглядываясь, начала всходить по ступеням.
Было уже совершенно светло, и это радовало. Прямо перед ней, на
первой площадке, находилось окно. Пока Люси поднималась туда, ей было
слышно, как высокие напольные часы внизу в зале стучали: тик-так, тик-так.
Затем, когда она добралась до площадки, ей пришлось повернуть налево на
следующий марш, после этого тиканье часов уже не доносилось до нее.
И вот Люси оказалась наверху лестницы. Оглядевшись, она увидела
длинный, широкий коридор с большим окном в дальнем конце. Очевидно,
коридор шел вдоль всего дома. Стены его были покрыты резными деревянными
панелями, на полу лежал мягкий ковер. По обеим сторонам коридора было
очень много дверей. Люси стояла очень тихо, но не могла услышать ни
мышиного писка, ни жужжания мухи, ни хлопания занавески - ничего, кроме
стука собственного сердца.
- Последняя дверь налево, - напомнила она себе. Ей стало немного
неприятно оттого, что это должна была быть последняя дверь. Чтобы
добраться до нее, ей придется пройти мимо всех остальных комнат. А в любой
из них может находится чародей, спящий или бодрствующий, или невидимый,
или даже мертвый. Но лучше не думать об этом. И она отправилась в путь.
Ковер был настолько мягок, что заглушал шум ее шагов.
- Пока что бояться совершенно нечего, - уговаривала себя Люси. Ведь
это действительно был тихий, залитый солнцем коридор, может быть, даже
чересчур тихий. Он был бы гораздо приятнее, если бы не странные пурпурные
знаки на дверях - какие-то сложные, переплетенные значки, которые явно
имели какой-то смысл и, возможно, означали что-нибудь не очень приятное.
Коридор был бы еще лучше, если бы не висящие на стенах маски. Не то, чтобы
они были сильно безобразными, но пустые глазницы выглядели страшно, и,
если не держать себя в руках, можно было бы легко вообразить, что, как
только вы поворачиваетесь к ним спиной, маски тут же начинают заниматься
каким-то своим делом.
Где-то за шестой дверью Люси в первый раз сильно испугалась. На
мгновение она была почти уверена, что небольшое злое бородатое лицо
выскочило из стены и состроило ей гримасу. Она заставила себя остановиться
и посмотреть на него. Но это оказалось вовсе не лицо. Это было маленькое
овальное зеркало величиной с ее собственное личико. Сверху зеркала были
приделаны волосы, снизу свисала борода, так что, когда вы смотрелись в
него, волосы и борода обрамляли ваше собственное лицо, и выглядело это
так, будто вам они и принадлежат.
- Я просто краем глаза заметила, проходя мимо, свое собственное
отражение, - сказала себе Люси. - Вот и все. Это совершенно безвредно.
Однако, вид ее лица, в обрамлении этой бороды и волос, ей не
понравился, и она пошла дальше. Я не знаю, для чего было нужно это
Бородатое Зеркало, поскольку я не чародей.
Прежде, чем Люси добралась до последней двери, она уже стала было
удивляться, не удлинился ли коридор с того времени, как она отправилась в
путь, и не является ли это частью колдовства дома чародея. Однако, в конце
концов она дошла до своей цели. А дверь была открыта.
За ней находилась большая комната с тремя высокими окнами,
заставленная книгами с полу до потолка, там было больше книг, чем Люси
видела за всю свою жизнь. Там были и крохотные книжечки, и невысокие
толстые книги, и фолианты, больше, чем любая церковная Библия. Их кожаные
переплеты пахли временем, наукой и волшебством. Однако, из инструкций,
которые Люси получила внизу, она знала, что по поводу этих книг ей не
нужно ломать голову. Ибо та самая Книга, Волшебная Книга, лежала на
пюпитре в самом центре комнаты. Люси поняла, что ей придется читать стоя,
да и, в любом случае, там не было стульев. Кроме того, ей придется стоять
спиной к двери, пока она будет читать. Осознав это, она сразу же
повернулась, чтобы закрыть дверь.
Дверь не желала закрываться.
Кое-кто может не согласиться с Люси в этом отношении, но я считаю,
что она была совершенно права. Она рассказывала, что ничего не имела бы
против, если бы смогла закрыть дверь, но стоять в таком месте с открытой
дверью прямо у тебя за спиной - достаточно неприятно. Я бы себя чувствовал
точно так же на ее месте. Однако, тут ничего не поделаешь
Еще ее довольно сильно беспокоила величина Книги. Главный Голос
ничего не смог ей подсказать относительно того, где именно в Книге
находилось заклинание, которое сделает всех видимыми. Казалось, он даже
был несколько удивлен ее вопросом. Он полагал, что она начнет с самого
начала и будет читать до тех пор, пока не найдет нужное заклинание:
совершенно очевидно, он никогда не подозревал, что может существовать
другой способ отыскать в книге интересующее место.
- Но это же может занять у меня дни и даже недели! - воскликнула
Люси, глядя на огромный том, - а мне и так уже кажется, что я провела
здесь много часов.
Она подошла к пюпитру и положила руку на книгу. Когда она
прикоснулась к ней, пальцы стало покалывать, как будто книга была полна
электрических зарядов. Люси попыталась открыть ее, но сначала не смогла
это сделать, однако, только из-за того, что переплет скрепляли две
свинцовые пряжки. Когда Люси расстегнула их, открыла книгу довольно
просто. И что это была за книга!
Во-первых, она была написана от руки, а не напечатана. Почерк
писавшего был четким и ровным. Очень большие буквы с толстыми хвостиками и
тонкими палочками казались более простыми, чем печатные. Все это было так
красиво, что Люси почти целую минуту глядела на ее страницы, совершенно
забыв о своей цели. Бумага была хрустящей и гладкой, от нее исходил
приятный аромат, на полях и в начале каждого заклинания вокруг больших
заглавных букв были цветные картинки.
Во-вторых, в книге не было титульного листа или названия. С первой
страницы начинались заклинания. Вначале в них не было ничего особенно
важного. Там описывалось, как излечиться от бородавок, вымыв руки в лунном
свете в серебряном тазике, от зубной боли и колик, как спастись от укусов
целого роя пчел. Изображение человека с зубной болью было так реалистично,
что, если бы вы долго глядели на него, у вас тоже заболели бы зубы, а
золотые пчелки, которыми было испещрено четвертое заклинание, на мгновение
показались Люси действительно живыми и летящими на нее.
Люси с трудом смогла оторваться от первой страницы, но перевернув ее,
обнаружила, что следующая еще интереснее.
- Однако, я должна читать дальше, - сказала она себе.
И она прочла еще тридцать страниц, которые, если бы она смогла их
запомнить, научили бы ее, как найти спрятанные сокровища, как вспомнить
забытое, как забыть то, что хочешь забыть, как распознать, правду ли
говорит собеседник, как вызвать или предотвратить ветер, туман, снег,
мокрый дождь со снегом, просто дождь, как погрузить в очарованный сон и
как превратить человека в существо с ослиной головой, что и произошло с
бедным ткачом Основой. И чем дальше она читала, тем чудеснее становились
оживающие картинки.
Затем она добралась до страницы, где текст был почти незаметен среди
картинок. Почти... но первые слова Люси все-таки заметила. Они гласили:
"Безотказное заклинание, которое сделает ту, кто произнесет его,
прекраснее всех смертных". Люси, низко склонившись над страницей,
принялась рассматривать картинки и, хотя вначале они ей показались очень
пестрыми и беспорядочными, выяснилось, что теперь она может без труда их
разглядеть. На первой из них была нарисована девочка, стоящая у пюпитра и
читающая огромную книгу. Девочка была одета в точности, как Люси. На
следующей картинке Люси, ибо девочка оказалась именно ею, стоя с открытым
ртом, что-то пела и декламировала с отрешенным выражением на лице. На
третьей картинке она стала прекраснее всех смертных. Учитывая то, какими
маленькими казались картинки вначале, странно было, что эта Люси выглядела
теперь такой большой, как и настоящая. Они посмотрели друг другу в глаза,
и настоящая Люси отвернулась на несколько секунд, ослепленная красотой
второй Люси, однако, она все же заметила какое-то сходство с собой в этом
прекрасном лице. А затем картинки разом нахлынули на нее, быстро сменяя
друг друга. Она увидела себя на турнире в Калормэне на высоком троне, и
короли всего мира сражались за ее красоту. После этого они перешли от
турнира к настоящим войнам, и все земли - Нарнию и Аркенлэнд, Тельмар и
Калормэн, Галму и Тарабинтию - опустошила ярость королей, герцогов и
великих лордов, боровшихся за ее благосклонность. Затем изображение
изменилось, и Люси, все еще прекраснее всех смертных, снова очутилась в
Англии, а Сьюзен, всегда считавшаяся в семье самой хорошенькой,
возвратилась из Америки. Сьюзен на картинке выглядела в точности, как
настоящая Сьюзен, только некрасивее, и с противным выражением на лице. И
она завидовала ослепляющей красоте Люси, но это не имело никакого
значения, потому что теперь Сьюзен никого не интересовала.
- Я прочитаю это заклинание, - воскликнула Люси. - Мне все равно. Я
это сделаю.
Она сказала "все равно", потому что ее не покидало ощущение, что она
не должна этого делать.
Но когда она снова посмотрела на начальные слова заклинания, то в
середине текста, там, где, как она была совершенно уверена, раньше не было
никакого рисунка, теперь она увидела большую львиную морду, морду Льва,
самого Аслана, который пристально смотрел прямо на нее. Он был нарисован
так ярко, что, казалось, он сейчас выйдет к ней из страницы. И впрямь,
