дракона в точности повторила это движение. Затем он решил, что проверит,
что происходит с левой стороны. Лапа левого дракона тоже задвигалась.
Двое драконов, по одному с каждой стороны, подражающих любому его
движению! Нервы Юстаса не выдержали, и он попросту рванулся к выходу.
Когда он пулей вылетел из пещеры, был слышен такой грохот и
скрежетание, звон золота и скрип камней, что он решил: оба дракона гонятся
за ним. Однако оглянуться он не осмелился и нагнулся к озеру. Искривленной
тени мертвого дракона, лежащего под луной, было бы достаточно, чтобы
напугать кого угодно, но сейчас Юстас даже не заметил ее. Мысль его
заключалась в том, чтобы залезть в воду...
Однако, как раз в этот момент, когда он добрался до края озера
случилось вот что. Прежде всего, как ударом грома, его поразило то
обстоятельство, что бежал он на четвереньках, а зачем, ради всего святого,
ему было это делать? И, во-вторых, когда он нагнулся к воде, то на секунду
ему показалось, что из озера на него смотрит еще один дракон. Однако, он
тут же все понял. Драконья морда в озере была его собственным отражением.
В этом не было ни малейшего сомнения. Когда он шевелился, шевелился и
дракон, когда он открывал и закрывал рот, тоже самое делал и дракон.
Он превратился в дракона, пока спал.
Заснув на драконьих сокровищах с жадными, драконьими мыслями в душе,
он и сам стал драконом.
Это объясняло все. Не было никаких двух драконов рядом с ним в
пещере. Лапы справа и слева от него были его собственными правой и левой
лапами. Два столбика дыма выходили из его собственных ноздрей. Что же
касается боли в левой руке, вернее, в том, что когда-то было его левой
рукой, то теперь, скосив левый глаз, он смог увидеть, что с ней случилось.
Браслет, очень хорошо сидевший на руке мальчика, был слишком мал для
толстой, короткой передней лапы дракона. Он глубоко погрузился в его
чешуйчатую плоть, и с каждой его стороны образовалось по пульсирующему
бугру. Юстас попытался сорвать браслет своими драконьими зубами, но не
смог этого сделать.
Несмотря на боль, первым его чувством было облегчение. Больше нечего
было бояться. Теперь он сам мог вселять ужас, и никто в мире, кроме
рыцаря, и то, далеко не всякого, не посмел бы напасть на него. Теперь он
сможет посчитаться с Каспианом и Эдмундом.
Однако, как только эта мысль пришла ему в голову, он понял, что вовсе
не хочет этого. Он хотел иметь друзей. Он хотел возвратиться к людям,
говорить, смеяться, разделять их приключения. Он осознал, что превратился
в чудовище, отделенное от всей человеческой породы. Ужасающее одиночество
нахлынуло на него. Он начал понимать, что другие в действительности вовсе
не были ему врагами. Он задумался над тем, был ли он сам всегда таким
приятным попутчиком, как раньше полагал. Ему не хватало голосов друзей.
Теперь он был бы счастлив услышать доброе слово даже от Рипичипа.
Подумав об этом, несчастный дракон, который когда-то был Юстасом,
возвысил свой голос и зарыдал. Могучий дракон, плачущий навзрыд под луной
в пустынной долине - такое зрелище и звуки трудно вообразить даже нам с
вами.
Наконец, он решил, что попробует найти обратную дорогу на берег.
Теперь он понимал, что Каспиан никогда бы не уплыл прочь, бросив его на
произвол судьбы. И он был уверен, что тем или иным способом сможет
объяснить людям, кто он такой.
Он хорошенько напился, а затем (я понимаю, что это звучит
отвратительно, но на самом деле, если как следует подумать, то ничего
ужасного здесь нет) съел почти целиком мертвого дракона. Прежде, чем он
осознал, что делает, он успел съесть уже половину, потому что, понимаете
ли, хотя разум его и оставался разумом Юстаса, вкусы и пищеварение у него
стали драконьими. А драконы больше всего на свете любят свежую
драконятину. Именно поэтому вы так редко можете встретить двух драконов в
одной и той стране.
Насытившись, Юстас развернулся, чтобы попытаться вылезти наверх из
долины. Подъем он начал с прыжка и уже подпрыгнув, обнаружил, что летит.
Он совершенно забыл о своих крыльях, и это было большой неожиданностью для
него - первой приятной неожиданностью за долгое время. Он поднялся высоко
в воздух и увидел под собой спящие в лунном свете горные вершины. Теперь
он мог видеть и залив, похожий на серебряную плиту, и стоящего на якоре
"Рассветного Путника", и костры, мерцающие в лесах неподалеку от песчаного
берега. Скользя по воздуху, он устремился к ним вниз с большой высоты на
едином дыхании.
Тем временем Люси спала очень крепко: ведь она в надежде услышать
добрые вести, не ложилась до возвращения ушедших на поиски Юстаса. Поиски
возглавлял Каспиан; все вернулись очень поздно, усталые. Новости были
неутешительными. Они не нашли никаких следов Юстаса, но зато видели
мертвого дракона в долине. Они старались не падать духом, и каждый уверял
всех остальных, что вряд ли здесь еще водятся драконы, и что тот, который
был мертв в три часа пополудни, именно тогда они его видели, едва ли стал
бы убивать людей всего лишь за несколько часов до смерти.
- Если только он не съел это маленькое отродье и не помер от этого:
им кто угодно отравится, - сказал Ринс. Но он пробормотал это себе под
нос, и никто его не услышал.
Однако, позже ночью, Люси очень тихо разбудили. Она обнаружила, что
вся компания собралась вместе и переговаривается шепотом.
- Что случилось? - спросила Люси.
- Мы все должны сохранять спокойствие, - говорил Каспиан. - Только
что над верхушками деревьев пролетел дракон и приземлился на берегу. Да,
боюсь, что он между нами и кораблем. А стрелы бесполезны против драконов,
и они вовсе не боятся огня.
- С позволения Вашего Величества... - начал Рипичип.
- Нет, Рипичип, - очень твердо сказал Король, - ты не будешь рваться
на поединок с ним. И если ты не пообещаешь мне повиноваться в этом, то я
прикажу тебя связать. Мы должны просто выставить часовых и, как только
рассветет, спуститься на берег и биться с ним. Я поведу вас. Справа от
меня будет Король Эдмунд, слева - Лорд Дриниэн. Никаких других
приготовлений не надо. Через пару часов будет светло. Пусть через час нам
подадут еду и то, что осталось от вина. И пусть все делается бесшумно.
- Может, он улетит, - с надеждой сказала Люси.
- Если он улетит, будет только хуже, - ответил Эдмунд, - потому что
тогда мы не будем знать, где он. Если в комнате есть оса, я предпочитаю
видеть ее.
Остаток ночи прошел ужасно, и, когда подали еду, многие, хотя и
знали, что поесть надо, обнаружили полное отсутствие аппетита. Казалось,
время тянулось бесконечно, пока сумрак не начал рассеиваться, и не
зачирикали птицы тут и там. Стало более холодно и влажно, чем ночью, и
тогда Каспиан сказал: "Теперь пора, друзья".
Они поднялись, все с обнаженными мечами, и образовали тесную группу,
в середине которой была Люси с Рипичипом на плече. Это было лучше, чем
просто ожидание, и в эту минуту каждый с большим, чем обычно, вниманием
относился к остальным. Через пару секунд они двинулись. Когда они подошли
к опушке леса, стало светлее. И там, на песке, как гигантская ящерица или
крокодил, или змея с лапами, лежал дракон, огромный, ужасный, горбатый.
Однако, увидев их, он, вместо того, чтобы подняться и извергать пламя
и дым, стал отступать, можно даже сказать, заковылял назад, на мелководье
залива.
- Чего он так качает головой? - спросил Эдмунд.
- А теперь он кивает нам, - сказал Каспиан.
- И что-то выходит из его глаз, - добавил Дриниэн.
- Ой, ну неужели вы не видите, - воскликнула Люси. - Он плачет. Это
слезы.
- Я бы не стал доверять этому, мэм, - сказал Дриниэн. - Именно так и
поступают крокодилы, если хотят застигнуть кого-нибудь врасплох.
- Он покачал головой, когда Вы сказали это, - заметил Эдмунд. - Как
будто хочет сказать "нет". Смотрите, вон он опять отходит.
- Ты думаешь, он понимает, о чем мы говорим? - спросила Люси.
Дракон отчаянно закивал головой.
Рипичип соскользнул с плеча Люси и выступил вперед.
- Дракон кивнул.
- Вы можете говорить?
Дракон покачал головой.
- Тогда, - сказал Рипичип, - бесполезно спрашивать Вас, что Вам здесь
надо. Но если Вы готовы поклясться в дружбе с нами, поднимите над головой
левую переднюю лапу. Дракон сделал это, но неуклюже, так как лапа болела и
распухла из-за золотого браслета.
- Ой, смотрите, - воскликнула Люси. - У него что-то не в порядке с
лапой. Бедняжка, - видимо, поэтому он и плачет. Может, он пришел к нам,
чтобы мы его вылечили, как в истории про Андроклов и льва.
- Будь осторожна, Люси, - сказал Каспиан. - Это очень умный дракон,
но он может лгать.
Однако Люси уже выбежала вперед, за ней Рипичип, так быстро, как
только несли его короткие лапки, и тогда, конечно, пришлось подойти к
дракону и мальчикам с Дриниэном.
- Покажи мне свою лапу, - сказала Люси. - Может быть, я смогу
вылечить ее.
Дракон, который когда-то был Юстасом, с радостью протянул свою
больную лапу, памятуя, как бальзам Люси излечил его от морской болезни еще
до того, как он превратился в дракона. Однако, он был разочарован.
Волшебная жидкость уменьшила припухлость и немного смягчила боль, но она
не могла растворить золото.
Теперь все столпились вокруг посмотреть на лечение. Вдруг Каспиан
воскликнул:
- Глядите!
Он пристально посмотрел на браслет.
7. КАК ЗАКОНЧИЛОСЬ ЭТО ПРИКЛЮЧЕНИЕ
- На что глядеть? - спросил Эдмунд.
- Посмотрите на рисунок на золоте, - сказал Каспиан.
- Маленький молоточек с алмазной звездой над ним, - произнес Дриниэн.
- Но я же видел это где-то раньше.
- Видел! - воскликнул Каспиан. - Ну, конечно же, видел. Это герб
одного из великих родов Нарнии. Это браслет Лорда Октазиэна.
- Негодяй, - обратился Рипичип к дракону, - не сожрал ли ты
Нарнианского лорда?
Но дракон отчаянно замотал головой.
- Или, может быть, - предположила Люси, - это и есть сам Лорд
Октазиэн, превратившийся в дракона - понимаете, заколдованный.
- Ни то, ни другое совершенно необязательно, - заявил Эдмунд. - Все
драконы собирают золото. Но, я думаю, мы можем быть уверены в том, что
дальше этого острова Октазиэн не добрался.
- Ты не Лорд Октазиэн? - спросила Люси дракона и затем, когда он
печально помотал головой, добавила:
- Ты случайно не кто-нибудь заколдованный - я имею ввиду,
какой-нибудь человек?
Дракон яростно закивал.
И тогда кто-то спросил - потом люди спорили, кто это сказал первым -
Люси или Эдмунд:
- Ты - ты случайно не Юстас?
И Юстас закивал своей ужасной драконьей головой и стал бить хвостом
по воде. Все отскочили назад (некоторые из матросов с восклицаниями,
которые я не стану повторять здесь), чтобы уберечься от огромных кипящих
слез, которые полились из его глаз.
Люси очень старалась утешить его и даже набралась смелости поцеловать
чешуйчатую морду, и все вокруг говорили: "Вот не повезло бедняге", а
некоторые уверяли Юстаса, что будут поддерживать его, и многие сказали,
что наверняка должен быть какой-то способ расколдовать его, и что через
пару дней они приведут его в полный порядок. И, конечно же, все очень
хотели услышать его рассказ, но он не мог говорить. Несколько раз в
последующие дни он пытался написать свой рассказ на песке, но ему никак не
удавалось это сделать. Во-первых, Юстас, никогда не читавший правильных
книжек, понятия не имел, как правильно описать свои приключения, и, кроме
