именно хижиной, не пытающейся претендовать на звание дома. Только пол
здесь был не земляной, а выстланный досками, как в школе или лазарете. Да
стульев было побольше, - по вечерам здесь собирались многие... Дима сидел
напротив Сумматора, с безнадежной тоской ожидая начала разговора. Вся
правая половина лица у предводителя наружников была сплошным шрамом -
следом старого ожога. Видимо, он заметил, как взглянул Дима на этот шрам
при их первой встрече, потому что теперь старался держаться к нему боком.
Но сейчас Дима смотрел на пальцы Старшего Сумматора. Как у хирурга
или пианиста, нашел он вдруг сравнение. Пальцы были длинными и тонкими,
они нежно и бережно ощупывали, поглаживали, покачивали в воздухе Димкин
пистолет.
- Значит, в таком положении пистолет стреляет лазерным излучением?
- Да. Импульсным, высокофокусированным лучом...
- И на какую дальность?
...Все это уже говорилось. Старший Сумматор даже не пытался сделать
вид, что слушает ответы...
- Я не дам вам оружия. Никогда.
Их глаза встретились.
- Жаль.
Они поверили ему так неправдоподобно быстро... И в Землю поверили, и
в погибший корабль, и в спешащих на помощь спасателей. Все полторы тысячи
человек, живущих в горной долине, в первый же вечер...
И в тот же вечер Дима почувствовал непроизнесенный вопрос: "С кем ты,
человек, назвавшийся другом?"
Ни с кем. А они все не могут поверить в это. Бессмысленность,
обреченность их борьбы очевидна каждому. Лагерь существует лишь потому,
что Равным лень заняться его поисками, но рано или поздно очередная
диверсия или особенно дерзкий налет станут последней каплей. А без налетов
наружники существовать не могут. Одежда, оружие, станки в мастерских,
немногие приборы - все это добыто на складах Городов. Дима и стоящая за
ним Земля стали той третьей силой, которая способна изменить ситуацию.
Теоретически способна.
...Дима протянул руку и забрал пистолет. Сказал:
- Если бы не индикатор личности в пистолете...
Сумматор улыбнулся:
- Несомненно.
Они понимали друг друга. И от этого Диме стало легче.
- Я пойду?
- Конечно.
Пилот уже толкнул дверь (здесь не было ручек), когда услышал за
спиной изменившийся голос:
- Дима, еще два года назад было три лагеря. Сейчас остался только наш
- единственный. Мы долго не выдержим. Когда прилетят твои... может быть,
хоть оружие...
Дима смотрел в грязные доски пола. Как трудно доказывать то, во что
не веришь!
- Для вмешательства нужно согласие большинства жителей планеты...
- Большинство не имеют никакого представления о происходящем...
- Земля рассмотрит всю ситуацию, и может быть...
Дима обругал себя и следующими же словами погасил вспыхнувшую в
глазах Старшего надежду:
- Но на принятие решения уйдут годы.
Старший Сумматор Лагеря обрел прежнее спокойствие. Повторил, уже не
глядя на Диму:
- Мы долго не выдержим... Идите, Дима.
Он торопливо вышел.
Здесь всегда было голубое небо. За день материк накалялся так, что
возникал почти постоянный ветер, дующий к морю, отгоняющий от берега тучи.
Дожди шли далеко над океаном, сильные, бесконечные дожди. Дима заметил
это, еще облетая планету перед посадкой. Материк на экваторе был виден как
на ладони, компьютер гудел от напряжения, составляя ту самую карту, что
лежала сейчас в его кармане... А океан затягивала почти сплошная белая
пелена. Равновесие в атмосфере сломано полностью...
Он забрался вглубь леса, подальше от маленьких, оплетенных
кустарником, чтобы нельзя было заметить с воздуха, хижин. Впрочем, "глубь"
- это слишком громко. Долина не достигала и десяти километров в самом
широком своем месте.
Дима лежал на траве, бездумно, слепо глядя в небо. Почти земная
трава, почти земные деревья. Почти земные люди. И нет шансов помочь. Даже
если он плюнет на Устав, на печальный опыт доброжелателей-одиночек, даже
если поведет наружников на штурм... Один много не навоюет, пусть у него и
есть самое совершенное на планете оружие. И революцию одиночка не
сделает...
Совсем близко раздался плеск воды, восторженный детский визг. Вот
тебе и глубь леса. Озеро-то оказалось совсем рядом. Дима прислушался, ему
показалось, что он узнал голоса. С ребятней Дима чувствовал себя легче, в
глазах детей еще не читался молчаливый вопрос, можно было просто повалять
дурака и не думать о Равных и наружниках. Вот только детей в Лагере было
очень мало. Дима заводил разговор об этом, но ему отвечали уклончиво, а
потом переводили беседу на другое... Он встал и пошел на голоса.
2. УРАГАН
Гарт вернулся вечером. Он вошел в долину по северному проходу -
узенькому, двоим не разойтись, ущелью. Добрел до того места, где его
непременно должны были заметить, и сел на землю. Часовые не стали тратить
время на проверки. Друг друга здесь все знали в лицо, и что такое триста
километров по пустыне в одиночку - знали тоже. Гарту дали воды, посидели
немного, потрепались о разном... Это было неизменным ритуалом - ни единого
слова о Городах, о Дежурных, о радостях и бедах... Лишь когда Гарта отвели
на пост, он спросил:
- Арчи с новеньким дошел?
Расслабился, увидев подтверждающий кивок, на всякий случай спросил и
то, о чем знал сам:
- Форк?
В ответ не сказали ни слова. Это тоже было ритуалом... Гарт улегся на
койке тут же, в маленькой комнате для отдыха часовых. Но уснуть ему
удалось не скоро. Кто-то сообразил, что он еще ничего не знает про Диму, и
выложил новость, уже неделю будоражащую Лагерь...
Дима раскрыл глаза и посмотрел на Арчи. Тот стоял, низко склонившись
над ним, и быстро, возбужденно говорил. Незнакомые, непривычно звучащие
слова скользили мимо сознания. Чужая речь далекой планеты... В голове была
полная пустота и хотелось спать...
Он встал резко, рывком, сбрасывая оцепенение. На мгновение Дима
постарался полностью отключиться от этого мира. А затем позволил себе
вновь вслушаться в речь Арчи:
- Что с тобой, Димка? Тебе плохо?
- Нет, - к мыслям действительно вернулась ясность. - Это я со сна...
Ты чего в такую рань?
- Гарт! Гарт вернулся!
Дима не сразу вспомнил это имя. Не потому, что Арчи мало рассказывал
о своем приятеле... Просто в голове крутилось другое: "ложная память",
созданная в его мозге компьютером, начинала стираться. Еще неделя, от силы
две, и он перестанет понимать друзей...
Один за другим просыпались Города. Вставали в спальнях своих
профессиональных групп инженеры и врачи, энергетики и техники. В восьмом
Городе остановился на профилактику реактор, и соседние теперь делились с
ним энергией. В одиннадцатом от ночного перепада температур обвалился
участок броневой обшивки, и партия ремонтников в противорадиационных
костюмах вышла на поверхность планеты. Стоящие в охранении Дежурные
боролись с искушением снять противогазы. Они знали, что фоновое заражение
давным-давно исчезло, да и искусственно созданный защитный пояс успел
потерять активность... Но чем черт не шутит...
В четвертом Городе, где находился эталон времени, ударил гонг,
созывая Равных на час Благодарения. И эхом ему отозвались гонги во всех
Городах...
Арчи говорил больше всех. Они сидели на дереве перед палаткой, и
первая натянутость уже проходила. Впрочем, Гарт не был особенно расположен
к разговорам, лишь улыбался, поглядывая то на Тири, то на Диму. Задумчиво
улыбался... Его худощавое тело казалось хрупким и слабым, но иногда
неосторожное движение выдавало обманчивость первого впечатления,
вырисовывало тренированные мускулы. А когда Арчи начал слишком уж красочно
описывать поединок с патрульными роботами, Гарт тихо сказал, ни к кому не
обращаясь:
- У меня такого оружия не было. Но двоих я успокоил.
И Арчи сразу замолчал, виновато поглядывая на друга. Потом заговорил
про то, какая у Димы техника, и какой замечательный компьютер стоял в
шлюпке. Гарт взглянул на Диму и вдруг сказал:
- Вы же не будете нам помогать.
На мгновение Дима растерялся:
- Почему ты так решил?
- В Лагере все это знают. Просто боятся сказать вслух, им нравится на
что-то надеяться... Пошли, Арчи.
Арчи неуверенно начал:
- Но, Гарт...
- Меня не интересует этот человек. Через неделю он улетит к себе, а
мы останемся здесь. Через год он и не вспомнит о нас.
Он поднялся и пошел в сторону Лагеря. Арчи примирительно развел
руками, негромко сказал:
- Он устал.
И побежал за Гартом. Еще с минуту они мелькали между деревьев, затем
исчезли. Дима опустил голову на колени и закрыл глаза. Тири подсел ближе,
обнял его за плечи:
- Дима, ты на них не обижайся. Я тебя понимаю, честное слово.
Дима невольно улыбнулся:
- Спасибо, Тири.
- Дима, а почему так _г_и_н_а_р_?
- Что? - Дима повернул голову и посмотрел на него: - Как?
- Г_и_н_а_р_... Ну, ты чего? _Г_и_н_а_р_ стало, света то есть меньше!
Дима смотрел на Тири, и улыбка сползала с его лица. Итак, одно слово
уже исчезло из его памяти. _Г_и_н_а_р_. Или, проще говоря, темно. А почему
потемнело? День только начался! Пилот посмотрел вверх.
Небо, неизменно голубое и ясное небо, было подернуто желтой дымкой.
Солнце сквозь нее расплывалось тусклым, неровным диском. А пелена все
сгущалась и сгущалась, небо стало оранжевым, с мутными серыми разводами.
Дима вдруг понял, что уже с минуту вокруг стоит легкий шорох и листья на
деревьях чуть дрожат. Он поднял руку, провел ею по рубашке и взглянул на
ладонь.
Пыль. Мелкая желтая пыль пустыни... Дима снова поднял глаза.
Спокойная вода озера покрылась рябью, а еще через секунду песок захрустел
на зубах. Он вскочил, выбежал на открытый берег, огляделся. Здесь, внизу,
пока еще было тихо. А деревья, растущие на горных склонах вокруг долины,
гнулись от ветра...
Тири подошел к нему и взял за руку:
- Как красиво, Димка!
Пилот с удивлением посмотрел на Тири. Лицо парня отражало лишь
восторг. Он не понимал, что происходит...
- Димка, а такое еще будет? Если когда-нибудь...
Короткий порыв ветра ударил в глаза, растрепал волосы. Браслеты на
руках у ребят одновременно вспыхнули желтым и тихонько загудели.
Дима схватил друга за руку, потащил за собой. Они подбежали к
палатке, Дима дернул за клапан, и маленький домик мгновенно осел. Не
задерживаясь ни на секунду, они побежали к Лагерю.
Все так же, как прежде, шли между ярусами лифты. Все так же, как
прежде, работали заводы. Ни один Равный не подозревал о происходящем
снаружи.
Только многокилометровые тоннели, удерживаемые в воздухе мощным
магнитным полем, задрожали под натиском бури. Но автоматика отреагировала
мгновенно, увеличив до предела подачу энергии в соленоиды.
В трех Городах пришлось запустить аварийные реакторы.
До тех пор, пока не начали валиться деревья, Тири не было страшно. Он
лежал у большого вросшего в землю камня рядом с какой-то девчонкой в
трепавшемся на ветру платье. Шагах в пяти вжимался в прибитую ветром траву
Дима. Стало совсем темно, солнце исчезло, а в оранжевом, ревущем аду над
головой змеились короткие белые молнии. Тири чуть приподнял голову и
увидел, как высокое, старое дерево медленно выворачивается из земли. Он
снова закрыл глаза и с минуту лежал не двигаясь.
Его оцепенение прервал крик девчонки. Она смотрела вверх, на пологий
горный склон, теряющийся в тучах пыли. Тири проследил ее взгляд и
почувствовал, как в груди что-то екнуло и мягко оборвалось.
