такого подвоха.
- А что же с людьми? - резко и насмешливо спросил Принимающий
Решения. - Убить? Или вы найдете им занятие на своей планете?
- Зачем? - Дима даже остолбенел от такой наглости. - Пусть живут на
поверхности, строят нормальные города... Радиации давно уже нет...
- Тысяч пять могут поместиться в долине, где скрываются наружники...
- Остролицый увидел, как изменилось Димино лицо, и пояснил: - Вас выследил
патрульный робот. Он шел за вами после того, как вы взорвали свой
аппарат... Ну, а остальные? Где они выживут на поверхности, в безводной
пустыне? Еще тысячу-другую можно принять сюда, в тринадцатый. И все! На
планете нет пригодных для жизни территорий!
Он замолчал, словно ожидая возражений, потом продолжил объясняющим,
просительным тоном:
- Для большинства населения жизнь возможна лишь в автономных Городах.
Дима открыл рот, чтобы возразить, но сказал совсем другое:
- Дело не в самих Городах, дело в том режиме, который вами
установлен. Прекратите подавление эмоций, уничтожьте сыворотку равенства,
скажите правду о тринадцатом...
- Какая сыворотка? - Остролицый растерялся. Потом словно вспомнил
что-то и улыбнулся увереннее, чем раньше: - Никакой сыворотки нет. Это же
легенда наружников... Эмоциональная холодность достигается всем комплексом
воспитательных мер, системой тасовки, исключающей длительный контакт
людей. Но мы вынуждены применять все эти меры: в условиях жесткой
экономии, нехватки ресурсов эмоции будут неизбежно толкать людей на
преступления и протесты. Поводов у них более чем достаточно. А сейчас мы
можем контролировать ситуацию. Способность к любви будет неизбежно толкать
людей на браки, на бесконтрольное размножение, в конце концов...
- Ну, и...
- А генные заболевания приведут к появлению огромного количества
уродов. Что же, убивать их в младенчестве, как делают наружники, гуманнее?
Искусственное размножение, тщательный подбор родительских пар позволяют
нам постепенно выправлять генотип... Как видите, подавление эмоций
необходимо. А рассказать Равным о тринадцатом Городе, куда большинство
попасть никогда не сможет, это просто жестоко...
Он смотрел на Диму с видом опытного фехтовальщика, отбившего
несколько размашистых, но неумелых ударов. Но у Димы был еще один удар.
Неотразимый. Он даже качнулся вперед, к Принимающему Решения...
- А по какому праву вы присвоили себе "опасные эмоции"? Чем вы лучше
Равных? Почему вы дышите чистым воздухом и ходите по живой траве? Чем вы
лучше?
- Умом.
Он смотрел на Диму даже чуть удивленно. И вдруг заговорил быстро и
сбивчиво:
- Да вы ничего не знаете... Дежурными становятся те из Равных, кто
имеет наибольший коэффициент интеллекта, наибольшую свободу мышления.
Отбор ведется в шестнадцатилетнем возрасте по этим показателям. Иначе в
тринадцатый не попасть, поймите! Даже наши дети живут в Городах...
- А если интеллект снизится? - тупо спросил Дима.
- Тогда приходится нести патрульную службу в Городах.
Неотразимый удар пришелся в пустоту. В вакуум. Фехтовальщик уронил
шпагу, и теперь сам валился с обрыва. Дима встал с кресла и увидел, как
мгновенно напряглись лица троих Дежурных. Нет, остролицый смотрел на
пилота спокойно, даже с сочувствием.
- Вы только не учитываете, что в Городах действительно оказывается
всякий сброд. Доверять им патрульную службу... этим, с понизившимся
интеллектом... Неразумно... - чужим, деревянным голосом упрямца сказал
Дима.
Но никто не возражал. Наоборот, Принимающий Решения кивнул с видом
человека, которому напомнили про давнюю и мучительную болезнь.
"Нет никакой диктатуры. Нет. Конечно, для нас было бы привычнее
поселить в тринадцатом детей, сделать из него санаторий, где каждый провел
бы несколько дней за всю жизнь, а не устраивать идеальных условий для
интеллектуальной элиты... Привычнее? Давно ли мы поняли, что
справедливость нельзя отложить на "потом", что дорога, вымощенная благими
намерениями, ведет все-таки не в рай, что даже во имя самого прекрасного
"завтра" нельзя быть жестоким сегодня... И кто сможет упрекнуть их за
ошибки, которые мы сделали давным-давно... Нет диктатуры. Сюда еще
спустятся невидимые и неслышимые наблюдательные зонды, целые комиссии
будут рыться в архивах. Но я уже сделал свой вывод. Нет диктатуры. Нет.
Есть зажатая в тисках нищеты планета, есть Равные, которые оказались умнее
других, были выявлены сложной системой тестов и попали в тринадцатый - в
научный, да, действительно научный, Город... Есть те, кого вернули в
Города, кто, осознанно или нет, вымещает обиду на своих же ничего не
подозревающих братьях и сестрах... Смогу ли теперь я их ненавидеть? Я,
свалившийся им на головы и гордо творящий добро, которого они не могут
себе позволить... Что у тебя осталось, кроме жалости, беспомощности и
глупой улыбки боксера, пославшего в нокаут свою тень?.. Господи, они же
считают меня завоевателем, вражеским лазутчиком..."
Он словно раздвоился. Один Димка замер в бездонной, черной пустоте, в
повисшем вокруг ледяном молчании. А другой говорил:
- Нам очень жалко, что вначале между нами легло непонимание...
...Сбитый им робот падает на песок - тяжелый, дергающийся огненный
ком...
- Пути к пониманию сложны. Но отныне...
...Подрубленные парализующим зарядом осели в креслах Дежурные...
- Через самое короткое время мы сможем оказать вам конкретную
помощь...
...Арчи стреляет. И тот, кто убил Гарта, лежит на полу, а из-под
разорванной пулями куртки струится кровь...
- Мы считаем своим долгом...
"...Заученные фразы. Для меня они привычны, бесцветны и безвкусны...
Как вода. А Дежурные слушают, затаив дыхание. Они ожидали другого...
Странно, я не ощущаю вины..."
Он замолчал. И тут его словно обожгло:
- Что с моими спутниками?
Он встретил непонимающий взгляд.
- Наружник, бывший в магнитоплане, захвачен.
- А... дальше?..
Они молчали.
- Что с ним будет?
- Он убийца. Он признал это сам. Мы не сторонники жестокости, но те,
кто приходят с оружием, встречают отпор.
- Вы должны его отпустить.
Тишина. "Не давай Арчи в обиду, Дима. Припугни..."
- Можете считать это нашим условием.
"Что я делаю? И кто дал мне право говорить от имени Земли?"
- Хорошо.
- Это касается всех наружников. Они прекратят набеги, я добьюсь
этого.
- Хорошо.
Дима перевел дыхание. И спросил:
- А Тири?
- Вас было трое?
Похоже, они растерялись. Впрочем, Дима тоже. Он взглянул на часы -
прошло не больше пятнадцати минут с тех пор, как их сбили.
- Тири был похищен полтора месяца назад из второго Города.
Молчавший до сих пор Дежурный, самый старший из всех, вдруг
заговорил:
- Да, я помню этот случай. Тири, из контрольной пары. Там была еще
девочка, Гэл...
- Из контрольной пары?
- Да... Это постоянно проводящийся эксперимент, позволяющий не
допускать полного уничтожения эмоций. В норме постоянные перемещения
населения Городов, мы называем это тасовкой, не позволяют Равным выделить
кого-либо из общей массы, и дают необходимые нам ровные, дружеские
отношения. Но и пережимать с этим опасно, может возникнуть полная
апатия... Контрольные пары служат для проверки того, за какой срок,
проведенный вместе, у людей возникают полноценные отношения.
- И вы проводите коррекцию? - очень спокойно сказал Дима.
- Да, мы регулируем время существования коллективов, не допуская
зарождения дружбы или любви. В наших условиях любовь приведет к
преступлениям, к смерти...
Дима вздрогнул. Спросил то, что уже давно вертелось на языке:
- Вы регулируете и время существования отдельных людей? Или... они
здесь?
Он смутно надеялся на это. Пусть этот старик кивнет и поддакнет...
- Мы не можем разрешить старость. Это касается всех.
Дима взглянул в его глаза и не решился спросить, сколько же ему лет.
Сколько ему еще осталось... А тот продолжил как ни в чем не бывало.
- Контрольные пары подбирают из подростков с высоким уровнем
интеллекта, которые непременно будут переведены в тринадцатый. Разумеется,
их не разлучают...
- Обычно они расстаются сами, - тихо сказал Принимающий Решения. - Я
сам был в такой паре.
Жгучее, нестерпимое предчувствие беды обожгло Диму. Он сказал:
- Гэл из этой пары сейчас в тринадцатом...
- Вероятно... Проверить?
- Я знаю и так. Дом триста семьдесят пять-двенадцать.
- Ну, и что?
- Ее надо найти... Нет, лучше по-другому... Я сам должен быть там. И
быстрее! Это может плохо кончиться!
Кажется, они поняли... Тот, самый пожилой, зашептал что-то в
маленький передатчик. Сразу же в зал вбежали несколько совсем еще молодых
ребят в форме. Теперь Дима смотрел на них другими глазами... Выслушали
непонятные слова приказа и исчезли, вскинув в знак согласия кисти рук,
ответив что-то неразборчивое...
Дима шел за Принимающим Решения, пытаясь разобраться в его жестах, во
взволнованной интонации. Он опять потерял знание языка.
6. КОНТРОЛЬНАЯ ПАРА
Дома походили на красочные нагромождения огромных пластиковых
пузырей. Они были свободно раскиданы по сторонам неширокой бетонной
дороги, тянущейся вдоль такой же неширокой и спокойной речушки.
Тири пробирался от дома к дому, словно его вело шестое чувство.
Смотрел номер и шел дальше. Было тихо, его никто не преследовал. Перейдя
горячую, гладкую ленту дороги, он оказался перед ярким светло-розовым
домом. К нему вела тропинка, поросшая низкой жесткой травой. Тири
огляделся и медленно подошел к дому.
Над дверью чернели крупные цифры. Триста семьдесят пять - двенадцать.
- Гэл...
Он подбежал к двери, ударил в нее. Неожиданно легко дверь скользнула
в сторону. Внутри была прохладная, безлюдная тишина. Слабо светился
потолок, освещая маленькую комнату с рядами закрытых дверей и низкими,
широкими шкафами, разделяющими эти двери. Тири подошел к одной, наугад,
створки мягко раскрылись. Просторная комната с огромным, во всю стену,
окном, вся заставленная непонятной мебелью. Тири обвел ее взглядом, словно
надеясь, что где-то в углу сжалась маленькая, беззащитная фигурка в сером
комбинезоне.
За его спиной послышались шаги. Тири обернулся. Одна из дверей
скользнула в сторону, и он увидел девушку. Ей было лет
шестнадцать-семнадцать, не больше; в свободной белой блузке, короткой
юбке, с длинными каштановыми волосами, свободно падающими на плечи, она
казалась совсем незнакомой. И лишь глаза остались прежними...
- Гэл!
- Тири!
Они метнулись друг к другу. Тири обнял ее, попробовал даже
приподнять, как делали парни в Лагере, но у него не хватило сил. Они чуть
отстранились, замерли неловко, с одной и той же смущенной улыбкой на
лицах.
Тири хотел что-то спросить, осторожно коснулся ее щеки, но передумал.
"Неважно. Все неважно. Она моя, только моя. Браслет на активном режиме...
Будем пробиваться напрямик. Хватило бы энергии... А Дима с Арчи не
маленькие, дойдут сами". На всякий случай он еще раз коснулся кнопки
активного режима, и браслет послушно мигнул зеленым.
- Идем, Гэл. У нас мало времени.
Она провела ладонью по его лицу, взъерошила волосы, совсем как
раньше...
- Какой ты стал взрослый, Тири. А я тебя все вспоминала робким
мальчишкой.
- Ты тоже изменилась, Гэл. Но это и правильно. Идем.
