- По-твоему, Тьма ушла? - спросил я и бережно положил ножны
Настоящего меча на пол. Мне они больше не понадобятся... никогда. Потом я
встал, подошел к Лэну, сел рядом и стал аккуратно разгибать жесткие,
холодные пальцы, сжатые в кулак. Так, чтобы мертвый Лэн не дрался и после
смерти.
- Что ты делаешь? - поинтересовался Котенок.
- Прощаюсь, - отрезал я и закрыл глаза. Расплакаться мне только не
хватало.
- Данька, но мы победили! Не переживай так, Лэна не вернешь...
- Победили? А где солнце?
- Солнцем буду я.
- Что? - Я захохотал, не открывая глаз. - Ты? Карманным солнышком?
- Нет, довольно большим, - без тени иронии сказал Котенок. - Данька,
здесь, в подвале, сотни тонн Солнечного камня. Я выпью его свет, я стану
огромным, как эта башня, и буду светиться очень ярко.
Я еще ничего не мог понять.
- И надолго тебе хватит этого света?
- Ненадолго, на пару суток. Но ты же помнишь, любовь - это тоже
Настоящий свет. В этом мире миллионы Крылатых, у которых теперь не
осталось ничего - только вера, что солнце вернется в их мир. Они будут
любить меня, и этой любви... этого света мне хватит, чтобы светить им.
- А если разлюбят? Если забудут, что такое Тьма... и что такое Свет?
- Тогда я умру, - просто сказал Котенок. - Честное слово, мне этого
не хочется.
- Лэну тоже не хотелось.
Котенок замолчал.
- И что, ты теперь полетишь на место их старого Солнца? - спросил я.
- Нет, что ты, Данька. Я для этого буду слишком маленький. Я стану
летать вокруг этого мира. Стану неправильным солнцем... но это хоть
что-то.
- Ты молодец, - сказал я. - Ты хорошо все придумал. Иди, питайся.
Где-то над нами прошелестели крылья. Я даже не поднял голову, чтобы
посмотреть, Крылатый это или Летящий. Разницы, в общем-то, нет.
- Чего ты хочешь больше всего, Данька? - неожиданно спросил Котенок.
- Домой.
- Я смогу тебе помочь.
- Да? - Я посмотрел на Котенка. - И как же?
- Когда я стану солнцем, я ничего не забуду, Данька. Но мне будет уже
не до того, чтобы помочь тебе. Это будет казаться мне слишком мелким,
маленьким. Извини.
- Да ладно уж. - Я невольно усмехнулся. И вспомнил, как Котенок лежал
у меня в руках, умирая от голода. Каким он был маленьким, несчастным. И
как я плакал, не зная, как его спасти.
- У меня будет только один миг, - серьезно сказал Котенок. Если он и
прочитал мои мысли, то никак этого не выдал. - Миг, когда я уже буду
Настоящим волшебником, но еще не забуду нашу дружбу. И смогу исполнить
любое твое желание.
- Можно, я скажу его? - тихо-тихо попросил я.
- Дань, это не поможет. Я исполню Настоящее желание. Не то, чего ты
попросишь, а то, чего ты хочешь.
Я вновь посмотрел на Лэна. Тьма стерлась с его лица. Оно было прежним
- бледным, спокойным, Добрым. Лэн бы меня простил. Только я - не он.
- А чего я хочу, Котенок?
- Многого, - поколебавшись, сказал Котенок. - Чтобы Лэн ожил, чтобы
Настоящий меч вновь был с тобой, чтобы я не уходил, чтобы солнце
появилось. Но домой, кажется, ты хочешь сильнее всего.
- Тогда иди, - сказал я. И Котенок. Словно ждал этих слов, побежал
вниз по винтовой лестнице. Минуту я слышал топот его лапок, потом он стих.
Вот и все. Я погладил Лэна по холодной руке. Я больше не боюсь
друзей, даже мертвых. Друзья или предают, или умирают, но в любом случае
они перестают быть друзьями. Лэн, например, умер. Котенок - наоборот.
Я подошел к проломленной стене, посмотрел вниз. Полкилометра, не
меньше. Можно взять Лэна на руки, спланировать вниз и там дожидаться, пока
башня рухнет и из-под нее взлетит в небо бывший Котенок. Потом я окажусь
дома... а здесь Крылатые будут славить солнышко, с почестями похоронят
Лэна, а про меня сочинят красивую легенду. Что я погиб в бою... или,
наоборот, предал Свет, решил стать Летящим, был убит Лэном, но и его
убил...
Нет, не буду я удирать из башни. И Лэн пусть останется здесь. Когда
башня рухнет, она станет ему памятник.
Я долго стоял у пролома, глядя то вниз, то на горы, где временами
полыхал Черный огонь. Крылатым трудно... но ничего. Сейчас в небе появится
солнце, и Летящие в панике разлетятся. Или окаменеют в полете и осыплются
на горы черным песком.
Потом башня зашаталась, и я понял, что Солнечный котенок начал
превращаться в Солнце. И еще вдруг понял, что не окажусь внезапно посреди
своей комнаты. Просто в стене появится Потаенная дверь.
И мне стало легко. Потому что с Настоящим волшебником, который знает
твои тайные желания, не поспоришь, и обмануть его не получится. Зато от
его подарка можно отказаться. Если хватит смелости.
А я не боюсь.
Со стен падали камни; факелы, горящие черным светом, тухли один за
другим, словно откуда-то подул невидимый и неощутимый для меня ураган.
Башня дрожала, по мраморному полу разбегались косые трещины. С долгим
гулом рухнула вниз винтовая лестница, и я слышал, как у земли грохочет
обвал, в то время как верхние пролеты еще падают сквозь башню.
Я сел возле мертвого Лэна и положил руку ему на плечо. Тихо сказал:
- Не бойся, я тебя не брошу. Ты же меня не предал.
Снизу накатывал грохот. Я видел, как задрожала Тьма вокруг - снизу,
из-под черной выжженной земли, начинал пробиваться Свет. Пелена туч в небе
вспыхнула, сгорая, - вспыхнула обычным красным пламенем, и мир мгновенно
превратился из темного в кроваво-красный. Башня начала крениться -
медленно, неотвратимо.
- Ты не забыл про меня, Котенок? - закричал я в умирающую Тьму. -
Можешь забыть! Я не открою Потаенную дверь!
И в этот миг сквозь пол ударил белый луч. Камни вспенились, исчезая,
но когда луч коснулся меня, я не почувствовал боли. Только тепло,
вливающееся в тело. Вот он, Настоящий свет...
Словно сто Солнечных котят прижались ко мне, согревая своим теплом.
Я не думал о том, что делать. Я словно бы знал это. Медленно, чтобы
не расплескать ни капельки Света, я лег на пол рядом с Лэном. Положил одну
руку ему на лицо, а другую на грудь - туда, куда вонзился меч Тьмы. И
почувствовал, как Свет течет сквозь меня - в Лэна. А башня все кренилась и
кренилась, а рана под моими пальцами затягивалась так медленно...
- Ты чего обнимаешься? - слабо спросил Лэн; в грохоте я едва услышал
его. Но я ждал еще пару секунд, пока он не зашевелился, а последние капли
Света не вошли в него.
И вот тогда я вскочил и закричал, уверенный, что все равно уже
поздно...
- Бежим, Лэн!
Я пихнул его к пролому в стене, это было совсем легко, потому что
башня наклонилась на сорок пять градусов и продолжала заваливаться.
Прыгнул следом и, увидев, что Лэн заколебался, не понимая, что происходит,
пнул его пониже спины. Потом прыгнул сам, в падении расправляя Крыло.
Башня словно ждала этого мига. Верхние этажи оторвались и плавно
полетели вниз, еще в воздухе разваливаясь на отдельные глыбы камня. Потом
башня переломилась посередине - там, где я выбил кусок стены. Я видел, как
чуть ниже меня расправил Крыло Лэн - на фоне светящейся, вспучивающейся
земли его силуэт был четким, словно нарисованным. А каменный дождь валился
на нас, и я понял, что увернуться невозможно.
Только в этот миг земля под нами расступилась, и вверх поплыло
Солнце.
Оно совсем не напоминало Котенка. Обычное солнце... ну маленькое,
километра два в диаметре, и слишком уж пушистое. Мы падали прямо в него.
Черные камни, из которых была сложена башня, вспыхнули и рассыпались
в пыль. А мы прошли сквозь Солнце, как две пылинки, пролетевшие сквозь
исполинский солнечный зайчик.
Я почувствовал тепло - и только. Ну... еще, словно что-то шершавое
знаком лизнуло меня в щеку. Но, может, мне показалось.
Мы опустились на землю километрах в трех от башни. Впрочем, башни уже
не было. Только облако пыли, повисшее в воздухе. А в небе горело солнце,
понимающееся в зенит. Пока еще слишком большое, но я знал - Котенок
остановится на такой высоте, чтобы казаться Настоящим солнцем. А потом
будет кружить вокруг этого мира. Кружить до тех пор, пока его любят.
Я стоял, глядя на солнце, и плакал. Лэн подошел, складывая Крыло, и
нерешительно сказал:
- Данька, нельзя смотреть на солнце...
- Можно, - глотая застрявший в горле комок, прошептал я. - Можно,
Лэн. Это наш Котенок.
- Я понял.
Мы долго так стояли, пока солнце не стало совсем-совсем обычным. Для
меня, конечно. А Лэн спросил:
- Данька, а что со мной было?
- Нас контузило, - не колеблясь, соврал я. - А Котенок нас пас. И
стал солнцем для твоего мира.
- Ясно, контузило, - без особой убежденности сказал Лэн. Потрогал
порванное на груди Крыло, но ничего не стал спрашивать.
- Теперь у вас будут рассветы и закаты, - сказал я Лэну. - А ночью
звезды, это солнца других миров. А еще есть радуга и... и...
Я снова заплакал. Лэн обнял меня за плечи. Спросил:
- Данька, а мне показалось или нет, что последняя Потаенная дверь в
твой мир...
- Была в башне.
- А как же ты теперь?
Я промолчал.
- А Котенок... когда стал Солнцем, не мог вернуть тебя домой?
Я снова не ответил.
- Данька... Спасибо.
- Вот еще, - буркнул я, чувствуя, как пустота внутри тает - вся, до
конца, заполняясь не то светом, не то теплом. - Словно ты бы по другому
сделал.
- А кто был Настоящим врагом, Данька?
- Не спрашивай, ладно?
- Хорошо. Пойдем?
- Почему "пойдем"? Полетим.
Я расправил крыло. Ох и досталось же ему... От горячей земли шел
ветер, я поймал его, даже не глядя Настоящим зрением. Следом поднялся Лэн.
Мы мчались вверх, не сговариваясь, все выше и выше, словно хотели догнать
Котенка, попрощаться или просто поблагодарить - за все. Но когда земля
развернулась под нами цветным ковром - пока еще мрачным, черно-серо-бурым,
с редкими пятнами темно-зеленой травы, а воздуха не стало хватать, Солнце
было еще высоко.
- Теперь все изменится! - крикнул я Лэну, жадно глотая воздух. -
Знаешь, как это красиво - леса, поля, реки - когда летишь над ними!
- А ты знаешь?
- Я догадываюсь!
Лэн засмеялся. Холодный ветер гладил нас, что-то тихо шептал,
раскачивал в вышине. И нигде не было Тьмы. Нигде. Я знал, что даже там,
куда Солнце-котенок еще не успел заглянуть, Тьма сменилась простой ночью.
И Крылатые смотрят на звезды, а Летящие прячутся в самые глубокие норы.
- У нас есть Солнце! - крикнул Лэн.
- У нас есть Свет! - подхватил я.
- У нас есть Крылья!
- У нас есть мы!
И снова мы хохотали, планируя к горам - туда, где Крылатые сражались
с Летящими. Нам не нужно было сговариваться, куда лететь, - мы знали это и
так.
Нас ждали.
Маленькая кучка Крылатых стояла на ровном плато, откуда можно было
видеть башню. Но смотрели они не на ее руины, и даже не на солнце, а на
нас. Я увидел Шоки и обрадовался. Но потом увидел, сколько Крылатых лежат
на камнях вокруг, - и вся радость куда-то ушла.
- Вы вернули солнце, - сказал Шоки, когда мы приземлились. Сказал
даже не с радостью, а с изумлением.
- Мы все его вернули, - попытался возразить я, но Шоки лишь покачал
головой.
- Что нам делать теперь? - спросил Шоки. Нормально спросил, без
издевки, а словно ожидая приказаний.
- Да что хотите, - вмешался Лэн. - Кто хочет, может наниматься к
торговцам. А кто хочет - просто жить.
Шоки послушно кивнул.
- Многие погибли? - риторически спросил я.
- Особенно среди взрослых, - кивнул Шоки. - Им досталось от Летящих,
прежде чем мы смогли ударить.
