Наверное, смешно, когда подбегает карапуз, водит рукой в воздухе, и
говорит "У тети духи шуршат!"
Они ведь действительно шуршали...
И эти проверки! Каждый месяц, сколько себя помню. Пробирки, в них
бумажки, и каждая чем-то смочена... "Мишенька, как ты ощущаешь этот
запах? Светящаяся полоса? Вибрирует? Молодец, Мишенька. А ты помнишь,
как пахнет молоко? А на каком расстоянии ты чувствуешь человека? Да,
взрослого... Ну, пусть летом... да, потного... Правда?"
Это вначале интересно. Потом скучно. А потом просто противно.
"Миша, сосредоточься, пожалуйста. Давай проследим закономерность
между запахами полыни и вещества сто тридцать шесть прим... Только общая
звуковая тональность? Миша... нельзя ли подойти чуть ответственнее?
Цвет? Сосредоточься!"
Играть в прятки и находить всех по запаху было интересно. Потом со
мной перестали играть в прятки. А потом вообще перестали играть. Это
когда поняли, что я чувствую чужую неуверенность. А как ее не
почувствовать - бледно-сиреневое кольцо запаха, с визгом расходящееся от
человека...
"Михаил, тестовую группу "гамма-6" надо повторить... Почему? Как
колет? Словно иглы? Это очень болезненно? Михаил, а давно тактильные
ощущения приобрели болевой характер? Почему ты не говорил раньше? Ты
понимаешь, сколько людей заняты изучением твоих способностей? Нет,
Михаил. Это не только твое дело. Твои возможности уникальны. Михаил,
неужели ты не можешь немного потерпеть? Твои ощущения субъективны,
никакого реального вреда для здоровья нет..."
Я долго думал, что стоит только пожаловаться родителям, и все это
прекратится. Навсегда. Ведь они не могут не понять...
А они слишком хорошо все понимали. Это был папин проект. Его самое
удачное изменение генома... собственного генома. Его слава, его успех,
его вклад в науку. Деньги, наверное, тоже. Но деньги тут были совсем не
главным, врать не стану.
Я был экспериментом. Мое рождение было запланировано, на него было
получено особое разрешение. Мама и папа подписали документы о том, что в
случае появления у меня безусловно-негативной мутации они не возражают
против эфтаназии.
Кстати, от меня они этого не скрывали.
Но никаких негативных мутаций не было. Все прошло хорошо. Угрозы для
общества я не представляю. У меня даже комплексов нет по этому поводу. Я
ведь знаю, чем кончился пятнадцать лет назад эксперимент по созданию
людей со способностью прямого взаимодействия с компьютерами. Виртуальный
клон последнего из них выследили и уничтожили только в прошлом году.
Так что я не боялся, совсем не боялся, что меня могут в любой момент
усыпить. И когда сдавал тесты на психологическую и эмоциональную
зрелость, вовсе не хотел отомстить родителям. Зря мама кричала, когда я
уходил. Я их не ненавижу. Я их даже люблю.
Я только хочу быть самим собой.
Поэтому и получил Знак Самостоятельности. Стал таким же равноправным
членом общества, как любой взрослый. Первым делом потребовал все
документы по своей мутации, думал, может быть, она устранима. Оказалось,
что нет. Если меня лишить обоняния, то зрение и слух тоже исчезнут.
Тогда я и ушел из дома...
Проснулся я уже довольно давно, но все лежал в постели, не открывая
глаз. Игоря в доме не было, это я по запаху чувствовал. Зато он оставил
на столе завтрак и записку - чернила еще не застыли окончательно, и я их
слышал.
Это удобно, очень удобно. Тут мама и папа правы. Они только не
понимают, что дали мне слишком много. Куда больше, чем я могу
переварить.
Я наконец-то решился и открыл глаза. Первые секунды трудно - весь мир
пахнет, и все это приходится видеть. Чем больше вокруг техники и
синтетики, тем труднее. Я раньше звал эти запахи "злыми"...
Хорошо, что в этом домике только гарантированный обществом минимум
техники.
Я пошел в ванную. Там нашелся разовый санитарный пакет, в который
входит все, от зубной щетки и полотенца до презерватива и туалетной
бумаги. Обожаю эти пакеты, в них не кладут парфюмерию с сильным запахом.
Потом я оделся, поел, и вышел из дома.
Море было совсем рядом. У маленькой дощатой пристани покачивались на
воде катера. Чуть в сторону начинался пляж, сейчас еще совсем пустой,
только десяток мелких ребятишек под присмотром учителя бегали по мокрому
песку вдоль берега. Наверное, тренировалась какая-то спортивная секция.
- Эгей!
Игорь сидел на раскладном стульчике. Он был в одних плавках, и
мокрый, уже успел искупаться.
- Ты поел?
- Да, спасибо, - я подошел ближе. - Загораешь?
- Работаю! - возмутился Игорь. - Не видно, разве?
Он пнул ногой кредитный сканер, валяющийся на песке. Сканеру было все
равно, это специальная модель.
Я постоял, глядя на море.
- Игорь, а почему ты работаешь здесь? Любишь море?
Он неопределенно дернул плечами.
- А все-таки? Платят хорошо?
- Копейки.
- Тогда...
- Мишка, ты что, совсем лопух? - Игорь говорил резко, но судя по
запаху был совершенно спокоен. - Знаешь, какой процент безработных в
Европе?
- Тридцать с чем-то...
- Тридцать семь. Ну, пускай из них половина не хочет ничего делать, и
готова жить на пособие. Чмо - оно и есть чмо. А остальные вовсе не прочь
подзаработать. Мне эту-то работу дали только из-за возраста.
- Как из-за возраста? У тебя есть Знак, значит никто не вправе
дискриминировать...
Игорь захихикал.
- Вот именно. Потому и дали работу. Чтобы не доказывать в суде, что
хотели унизить меня по возрастному признаку. И тебе так же дадут, не
беспокойся!
- Я так - не хочу! Сидеть на стуле и водить кредитками по сканеру...
- Да? - Игорь заинтересовался. - Не хочешь? А, простите, за
нескромный вопрос, какое у вас образование, кроме базового? Ты
специалист в области программирования? Имеешь право на вождение
пассажирского или грузового транспорта? Диплом врача? Или диплом
преподавателя? - он хихикнул.
- Нет, - честно сказал я. - Базовый курс образования. Ну, и все
обязательные профессии...
- Ага. Пользователь информационного терминала и оператор торговых
автоматов. Меньше умеют только дебилы. Миша, ты пойми...
У него опять начался этот менторский тон. Но я не возмущался. Я
слушал.
- Никто не будет тебя дискриминировать! Не надейся! Никто и никогда
не скажет тебе... в лицо... что ты всего-навсего сопляк с железякой на
цепочке... В Европе и в Северной Америке - точно не скажут. Тебе даже
будут давать больше чем другим, лишь бы избежать обвинений в социальной
некорректности. Но и всерьез тебя никто не воспримет.
- Посмотрим...
- Давай, - Игорь усмехнулся. - Как найти центр занятости, подсказать?
- Справлюсь.
- Успехов, - Игорь вытянулся на стульчике, раскинул руки. - Валяй!
Вечером приходи, поделишься впечатлениями, ладно?
Я развернулся и молча зашагал по дорожке. Кроссовки тихонько напевали
"Скатертью-скатертью дальний путь стелется..." Хорошие кроссовки. Не
бесплатные. В социальный минимум не входят. Мне их подарила мама на день
рождения.
Центр занятости был недалеко. Я даже не стал брать напрокат машину,
пошел пешком, хотя на два часа пользования в день у меня право есть.
Пусть лучше часы суммируются. Как-нибудь возьму машину и отправлюсь
путешествовать. Вот только решу все с работой и жильем...
В центре пришлось минут пятнадцать посидеть в очереди. Людей было
немного, но и очередь двигалась неспешно. В основном в ней сидели азиаты
и арабы, но были и две девушки, говорившие по-русски, и несколько
местных.
На меня поглядывали. Но вроде бы равнодушно. Только от девушек шел
запах любопытства.
Потом подошла моя очередь.
Служащий центра мне понравился. Был он молодой, добродушный, весело
улыбнулся, жестом указал на кресло перед своим столом, потом
вопросительно посмотрел на кофеварку. Я кивнул, решив, что тоже могу
поиграть в молчанку.
Кофе был синтетический. Может быть, очень хороший, и для обычных
людей почти неотличимый от настоящего, но я-то вижу сразу...
- Ищите работу? - полюбопытствовал служащий, как будто я был его
старым приятелем, и мог заглянуть в центр занятости просто так.
- Да.
- Позвольте?
Я протянул ему Знак. Служащий провел им над сканером, вернул мне
обратно. Хмыкнул. Подпер ладонью подбородок, глядя на экран.
- Так... у вас есть права персональной ответственности... но нет прав
на ответственность общественную. Так?
- Да, - признал я.
- Значит, все вакансии, на которых от ваших действий зависит
безопасность и благосостояние других граждан мы вынуждены отбросить...
Он опять улыбнулся:
- Впрочем, их и нет в наличии! Так что, вы ничего не теряете!
- А какая работа есть? - спросил я, и вдруг почувствовал в своем
голосе жалобные нотки.
Служащий вздохнул:
- Попробуем... посмотрим...
Его пальцы пробежали по клавиатуре компьютера.
- Ну, например... - он снова вздохнул. - Торговля мороженным на
пляже...
Я представил, как буду бродить среди отдыхающих с тележкой, одетый в
белую форму и берет с нарисованными ягодками. Сказал:
- Это для детей работа. На каникулах подрабатывать.
Служащий долго смотрел в экран.
- Михаил... вам так хочется работать?
- Да.
- Позвольте спросить... зачем? - Он посмотрел мне в глаза. - Общество
готово предоставлять любому человеку гарантированный социальный минимум.
В него входит медицинское обслуживание, проживание в гостинице, пища,
одежда, некоторое количество развлечений и транспортных услуг. Вы ведь
это знаете?
- Я хотел бы приносить пользу обществу, - сказал я тупо, будто опять
был на экзамене.
- Михаил... вы позволите? - служащий достал сигарету.
Я кивнул.
- Как ни ужасно это звучит, - закуривая, сказал служащий, - вам не
повезло, что вы родились в двадцать первом веке. С вашим характером...
- Откуда вы знаете мой характер? - резко спросил я.
- Вы позволите говорить откровенно? - спросил служащий.
- Конечно.
- Вы неделю назад сдали тесты и получили гражданские права. Я ни коим
образом не пытаюсь вас оскорбить, поверьте. И полностью признаю, что
ваши интеллект заслуживает этого...
- Да не перестраховывайтесь, - сказал я. Мне вдруг стало интересно.
Пожалуй, это был первый человек, ну, кроме родителей, который откровенно
говорил на эту скользкую тему. - Не собираюсь я на вас в суд подавать,
можете прямо говорить, что я всего лишь мальчишка.
За эту фразу служащий наградил меня улыбкой.
- Я не об этом веду речь, молодой человек. Вы стали гражданином мира.
Прекрасно! Но давайте признаем, что ваш жизненный опыт и способности
естественным образом ограничены. Вы вольны жить где угодно, делать что
угодно, получать от общества помощь... но вам ведь не это нужно? Вы
хотите самоутвердиться. Доказать, и в первую очередь себе самому, что вы
такой же как все, ничуть не хуже. И, скажу честно, это говорит в вашу
пользу. Но... мы живем в эпоху процветания. Сейчас не девятнадцатый и не
двадцатый век. Нигде и никому не нужен неквалифицированный труд. Есть
огромная потребность в высококвалифицированных специалистах, но для
остальных остается торговля мороженым и воздушными шариками. Я образно
говорю.
- Я образно вас понял, - буркнул я.
- Не обижайтесь, - служащий взял себе еще кофе. - Я размышляю, чем
вам помочь...
Я видел, что он не врет. Действительно пытается что-то придумать. И
от этого становилось только тоскливее.
- У нас есть специальная работа для тех, кто считает себя
незаслуженно невостребованным, - сказал вдруг служащий. - Творчество.
Как вы отнесетесь, если я предложу вам стать художником, музыкантом,
