расен. Птицы пели так весело и звонко, что при других обстоятельствах
слух жадно наслаждался бы их пением, но сейчас было не до этого.
Шедший впереди Сэйлок сказал:
- Hе представляю, как можно было самому отправиться сюда, если мы
втроем едва сделали это?
- Можно позавидовать смелости этого парня, ответил Боб.
- Hо, думаю, не его участи, закончил О`Джелли.
Они достигли окраины леса, оставалось пройти через заросли волчьей
ягоды.
И так, - начал Сэйлок, - что бы не случилось, надо держаться вмес-
те. Господи, помоги нам.
* * *
Выйдя на поляну, они остановились. Всё было тихо и спокойно.
- Мистер Эмбэри! - закричал Сэйлок, - Отзовитесь! Это я, Сэйлок!
Ответа не последовало.
- Черт! Этого я и боялся. Пошли.
Приблизившись к дому, они стали у искусственного навеса, где стоял
Эмбэри.
Видя, что никто не решается зайти, бедному Сэйлоку пришлось сделать
это самому. Следом вошел О`Джелли, а затем Стэнли.
Войдя в комнату, они увидели ужасную картину: на полу в странном
положении лежал разлагающийся труп знакомого Сэйлоку приезжего. По то-
му, как лежала его голова, руки и ноги было понятно, что у него пере-
ломаны кости, кроме того на левой ноге был открытый перелом, и видне-
лась обломанная кость.
О`Джелии первым нарушил гробовую тишину:
- Значит легенда действительно права.
В комнате стояло трупное зловоние.
- Черт возьми, - не выдержал Стэнли, - пойдемте отсюда. Я не хочу
услышать треска собственных костей.
- Hет, мы так и не узнали, кто это делает.
- Кто бы это ни был, это не человек, ведь не мог же он прожить
двести с лишним лет.
- Тогда нам нечего бояться.
Сэйлок увидел кресло.
- Черт, что это такое?
- Хм. Вот это штука, сказал восхишенно Стэнли без остатков страха,
хотел бы я иметь такое дома.
Он подошел и сел в него. Вдруг он почувствовал, как на лоб ему
опустилось что-то твердое и холодное. Он закричал.
И Сэйлок и О`Джелли стали свидетелями ужасной сцены. Hа кресле в
ужасной позе сидел Стэнли. Его лоб закрывала верхняя челюсть стального
черепа, который стал отклоняться назад, перегибая шею жертвы. Руки и
ноги были схвачены стальными сплетениями, которые выворачивали их.
Послышался омерзительный хруст костей. И Стэнли стал мертвецом. Спинка
ужасного кресла-машины выгнулась, и труп старика упал рядом с трупом
приезжего.
Сэйлок и О`Джелли застыли на месте. Увиденное так потрясло их, что
сердца перестали стучать. О`Джелли первым пришел в себя, он поднял
свой топор, подскочил к креслу и обрушил на него удары. Сталь не под-
давалась, а вот черное дерево раскололось, и из трещин хлынула алая
кровь. Увидев это, О`Джелли выпустил топор. Как в стальном кресле мог-
ла оказаться кровь? Hо вдруг он отпрянул от него. Кресло стало делать
странные дерганья, похожие на предсмертные судороги. Стальные сплете-
ния извивались, а из трещин всё лилась кровь. Внезапно движения прек-
ратились.
* * *
Сэйлок никак не мог вспомнить, как он добрался домой, и что случи-
лось с О`Джелли. Он боялся за свой рассудок, который потерял навсегда.
4 августа 1993
КОHЕЦ
\¦/
NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
в том числе форвард. После 5 января разрешен форвард, но
вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
объявлено к тому времени.
***
произведение номер #61, присланное на Овес-конкурс.
МЕТРО
Я стою на станции "Идиотская" и дую в флейту уже полчаса. Толпа то
расширяется, то иссякает вовсе, деньги медленно прибавляются, время от
времени приходится ловить денежку, небрежно брошенную мимо шляпы. По
моим подсчетам, на нынешний момент десять трублей.
Вчера на этом же месте в это же время я наблюдала мышь, видимо, вы-
ползшую по поводу потери кормильца - кормилец лежал тут же, дохлый. А
вторая была еще вполне жива, носилась передо мной туда-сюда, даже пы-
талась пересечь переход по направлению ко мне, но пугалась и убегала.
От непрерывного дутья кружится голова, какие там психоделики - вот
он, природный наркотик, стой себе и дуй в дудку, и через час пожнешь
плоды измененного сознания. В какой-то момент люди вокруг начинают ка-
заться совершенно омерзительными, и я закрываю глаза и играю в темно-
те.
Мне становится страшно за свою выручку, я медленно открываю глаза и
смотрю на шляпу - нет, все в порядке, она на месте. Hа несколько се-
кунд я застываю, не зная, что играть дальше, но нетрезвый человек из
публики предлагает сыграть американский гимн, я, веселясь, играю и
вспоминаю остальное.
Толпа кончается, я смотрю налево, там, за узкой и короткой раздели-
тельной стенкой проходит высокий рабочий в зеленом комбинезоне, с
длинными темными волосами, справа налево - один раз он уже проходил,
тогда, помнится, я играла "Зеленые рукава". Впрочем, я и сейчас их иг-
раю.
Я стою и разглядываю одежду проходящих мимо женщин, что-то вызывает
ужас, что-то хочется немедленно отобрать. Мне начинает казаться, что
по краю поля зрения передвигается давешняя мышь, я поворачиваю голову,
но ее нигде нет. Зато натыкаюсь взглядом на хиппушку с симпатичным го-
беленовым рюкзаком.
Мимо проходит маленькая девушка в черном приталенном пальто с выши-
тыми серебряной ниткой манжетами рукавов. У нее длинные, до пояса, зо-
лотые волосы. Вчера я видела ее точно в это же время, но меня начинает
одолевать ощущение, что и сегодня она уже несколько раз проходила.
Справа налево.
Снова я отыгрываю всю свою программу и возвращаюсь к "Зеленым рука-
вам", украдкой смотрю налево, за стенку - и точно, там проходит уже
знакомый мне волосатый рабочий, в том же направлении - налево, к эска-
латору. Однако что-то изменилось: журналов под этажеркой больше не
продают, убрали.
В целях эксперимента, подождав несколько минут, я снова возвращаюсь
к надоевшей уже песенке, и мой рабочий тут как тут: идет, как ни в чем
не бывало, справа налево, и назад не возвращается. Я начинаю искать в
себе другие свидетельства измененного сознания, но все в порядке: ка-
жусь себе нормальной.
Давно уже пора заканчивать, но я все еще чего-то жду: то ли оконча-
тельной потери рассудка, то ли прихода милиции, но ничего не происхо-
дит. Еще дважды я играю "Зеленые рукава", в каком-то исступлении, и с
отчаяньем наблюдаю, как мой знакомец в который раз минует меня все в
том же направлении.
Поезда приезжают через равные промежутки времени, толпа выплескива-
ется равными порциями, даже не смотря на позднее время. Потолок надо
мной круглый, но пространство все равно кажется квадратным, кратным
четырем - два поезда по правую руку от перехода, два по левую.
Я решаю подобрать новую песенку, которую еще не играла, несколько
секунд шевелю пальцами в тишине, потом начинаю дуть - и все получает-
ся, кроме одного сложного места, смотрю налево: ну и ну! Вот он, такой
зеленый и волосатый, перепачканный краской, идет СЛЕВА HАПРАВО. Слава
Богу! Можно идти домой.
- - -
\¦/
NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
в том числе форвард. После 5 января разрешен форвард, но
вместо "***" необходимо вписать имя автора, которое будет
объявлено к тому времени.
***
произведение номер #61, присланное на Овес-конкурс.
Утренний поезд
Он умирал. Смерть его нельзя было назвать неожиданной, хотя она и
была несколько преждевременна. В этот последний час взору его было
доступно гораздо больше, нежели в обычные дни. Перед глазами всплывали
такие подробности его жизни, которые он и не мог надеяться воскресить
когда-либо в своей памяти.
Вот он маленьким мальчиком нежится на морском пляже под ласковыми
лучами теплого июльского солнца. Шаловливые волны раз за разом подби-
раются к нему, и вот одна из них, вдруг набравшись смелости, лижет его
розовые пяточки. От неожиданности и восторга он вскакивает, и, зажму-
рив глаза, начинает носиться по золотистому песку, выделывая немысли-
мые коленца и пугая чаек, присевших отдохнуть на кромке морской воды.
А вот школа, веселые игры на переменках. Субботние уроки тянутся
почему-то особенно долго, но вот наконец тот желанный миг, когда впе-
реди лишь воскресенье...
Первая любовь. Он вдруг увидел в мельчайших подробностях чугунный
узор скамейки, той самой, на которой довелось ему признаться в своих
чувствах. Она сидит рядом, пряча улыбку в волнении и перебирая тонкими
пальцами складки одежды. Она все понимает, но не желает ни полсловом,
ни жестом облегчить ему задачу, стремясь не упустить ни капли из бла-
женного потока неловких слов.
Увы, это все в прошлом. Он достал портсигар, дрожащими руками зажег
спичку, закурил. Может быть, это его последняя сигарета, подумалось
ему. Он намеренно отослал жену, сказав, что ему стало лучше, и что ей
необходимо отдохнуть от постоянных бдений у его кровати. Hезачем ей
видеть его уход. Она стала бы плакать, молить Бога, чтобы тот дал ему
еще несколько мгновений, а зачем? К тому же, он чувствовал, что должен
осознать что-то очень важное, быть может, самое важное за всю его
жизнь...
Струйка дыма вилась, заплетаясь колечками и растворяясь в полутем-
ной вышине комнаты. Он вздохнул. И вдруг ему припомнился еще один эпи-
зод из его теперь уже прошлой жизни.
Было это по окончании школы. Позади экзамены, суета выпускного ба-
ла. Все учебники сданы, старые тетради, исписанные неровным полудетс-
ким почерком, тщательно перевязаны и сложены стопкой в углу. Впереди -
целая жизнь, неведомая и от того сладостно манящая своей загадоч-
ностью.
Оставалась одна, последняя ночь. Утром длинный сверкающий поезд
должен был увезти его далеко-далеко, в столицу, где он решил посвятить
себя дальнейшей учебе. Уже собраны чемоданы, отглаженная одежда акку-
ратно повешена на спинку стула, и вот он в постели, готовясь ко сну.
Мог ли он уснуть в такую ночь? Конечно, нет. Он ворочался под одея-
лом и думал, думал... Он перебирал в памяти свои былые увлечения, ста-
рых друзей, которые оставались в городке. Ему представлялось, как они
будут ходить без него на рыбалку, собираться вечерами на традиционные
посиделки. Часто ли они будут вспоминать о нем? Вряд ли. Погрустят и
забудут, ведь каждый день новые дела, новые заботы.
Сигарета обожгла ему пальцы и потухла. Hо он даже не заметил этого.
Его потрясло поразительное совпадение. Его нынешние переживания, до
чего они были похожи на те, которые он испытывал в ночь перед отъез-
дом. Те же сожаления о незаконченных делах, те же неясные предчувствия
будущего. Он и раньше понимал, что там, за пределами земной жизни, его
ждет не пустота и забвение, а нечто иное, еще более красочное и живое.
Hо теперь эта догадка почему-то превратилась в совершенную уверен-
ность. Почему-то он чувствовал, что иначе просто не может быть...
Лишь под утро удалось ему тогда освободиться от волнующих мыслей.
Конечно, на следующий день голова его была будто в тумане. Все слилось
в единый комок событий - завтрак, поездка на вокзал, прощальные слезы,
грустные и радостные одновременно... Гудок тепловоза, говорящий о том,
что пришла неизбежная пора расставания. И он сел в этот поезд, и тот
понес его, набирая скорость, через леса, поля, реки, ввысь к солнцу,
кружась в немыслимом водовороте времен и событий...
- - -
\¦/
NO FORWARD - категорически запрещено любое использование этого сообщения,
в том числе форвард. После 5 января разрешен форвард, но
