- Принц Вильям, - начал я. - Мне сказали, что династия
Ганновер-Виндзор правит в этом мире. Там, откуда я родом, все мужчины
Ганноверского и Виндзорского домов - высокие, очень худые и хмурые.
Принц улыбнулся.
- А здесь, полковник, эта ситуация изменена. Конституция требует,
чтобы наследники-мужчины женились на женщинах из народа. Это делает жизнь
наследника не только намного более приятной - ведь выбор красавиц из
народа очень большой, - но и поддерживает жизнеспособность династии. А
время от времени при этом случайно появляются счастливые коротышки, такие,
как я.
Толпа влекла меня все дальше, я шутил, ел бутерброды, пил все подряд,
начиная с водки и кончая пивом. И, конечно же, танцевал со всеми
обворожительными девушками. Впервые в жизни многие года посольской
толкотни оказались полезными. Печальный опыт, добытый в ночных бдениях,
когда я стоял с рюмкой в руке от захода солнца до полуночи, накачивая
представителей других дипломатических миссий, которые в свою очередь
думали, что накачивают меня, позволил мне пить, не напиваясь.
Но все же я решил выйти на свежий воздух, в темную галерею, выходящую
в сад. Я облокотился на каменный парапет, взглянул на звезды, ожидая, пока
не уляжется звон у меня в голове.
Я снял белые перчатки и расстегнул верхнюю пуговицу тугого кителя.
Ночной бриз легко струился над темными газонами, донося запах цветов.
Позади меня оркестр играл нечто, напоминающее вальсы Штрауса.
Старею, - подумал я, - а, возможно, просто устал.
- Неужели у вас есть причины для усталости, полковник? - раздался за
спиной у меня спокойный женский голос, словно прочитавший мои мысли.
Я повернулся.
- А, это вы, - сказал я. - Очень рад. Лучше уж быть виновным в том,
что думаешь вслух, чем в том, что слышишь воображаемые голоса.
Я попытался сфокусировать взгляд. У нее были рыжие волосы и
бледно-розовое платье.
- Да, да, я очень рад, - добавил я. - Мне нравятся золотоволосые
красавицы, которые возникают ниоткуда.
- Совсем не из ниоткуда, полковник, - засмеялась девушка. - Я пришла
оттуда, где жарко и людно.
Она негромко говорила по-английски, и ее явный шведский акцент делал
банальные фразы очаровательными.
- Что да, то да, - согласился я. - Эти люди заставили меня выпить
чуть больше, чем следовало, и поэтому я вышел сюда освежиться.
Мне доставляло удовольствие мое красноречие и эта восхитительная
молодая дама.
- Отец сказал мне, что вы родились не в Империуме, полковник, -
сказала она. - И что вы из мира, который точно такой же, как наш, и в то
же время совсем другой. Было бы интересно побольше узнать о вашем мире.
- Боюсь, вам там бы не понравилось. Мы очень серьезно относимся к
себе и придумываем искуснейшие извинения, делая друг другу всевозможные
пакости...
Я мотнул головой. Мне совсем не нравился такой поворот беседы.
- Смотрите, - сказал я, - ведь я без перчаток. А без них я начинаю
вести подобный разговор.
Я снова натянул перчатки.
- А теперь - добавил я высокопарно, - могу ли я позволить себе
пригласить вас на танец?
Прошло добрых полчаса, прежде чем мы прекратили это прелестное
занятие, чтобы заглянуть в зал со спиртным.
Оркестр как раз снова заиграл вальс, когда сокрушительный взрыв
потряс пол и высокие стеклянные двери в восточной части танцевального зала
снесло с петель. Сквозь тучу пыли, последовавшей за взрывом, в помещение
ворвалась толпа в разношерстной солдатской форме. Вожак, чернобородый
гигант в линялой гимнастерке образца армии США и мешковатых бриджах
вермахта, пустил длинную очередь в самую гущу толпы. Под этим убийственным
огнем падали и мужчины, и женщины, но те из мужчин, кто оставался на
ногах, без всякого колебания бросались на атаковавших. Среди камней,
вырванных взрывом, небритый рыжий бандит в короткой куртке британского
солдата восемью выстрелами с бедра свалил восемь приближавшихся к нему
офицеров Империума. Когда он отступил, чтобы сменить обойму в своем
автомате, девятый проткнул ему горло усыпанной бриллиантами шпагой.
Я оцепенело стоял, держа девушку за руку. Очнувшись, я крикнул, чтобы
она бежала, но спокойствие в ее глазах заставило меня замолчать. Она
скорее с достоинством приняла бы смерть, чем побежала через груду
обломков.
Рывком я вытащил свою шпагу из ножен, метнулся к стене, пытаясь
пробраться вдоль нее к пролому. Когда из клубов дыма и пыли вынырнул
человек, сжимавший в руках дробовик, я воткнул острие шпаги ему в шею и
рывком выдернул ее, прежде чем она вылетела из моих рук. Человек
споткнулся, широко раскрыл рот, задыхаясь, и выпустил ружье из ослабевших
рук. Я бросился к ружью, подхватил его, но в этот момент появился еще один
нападающий с кольтом 45 калибра. Наши взгляды встретились. Он изготовился
к выстрелу, но я успел шпагой полоснуть его по руке. Выстрел пришелся в
пол, и пистолет выпал из висящей, как плеть, руки. Вторым выпадом я
заколол его.
Еще один ввалился в комнату. Этот бандит держал наперевес
крупнокалиберную винтовку. Двигался он медленно и неуклюже, и я заметил,
что из его левой руки течет кровь. Выстрелом из ружья я изрешетил его
лицо.
С момента взрыва прошло всего около двух минут, но через пролом
больше никто не появлялся.
Я увидел жилистого головореза с длинными соломенными волосами,
упавшего на пол, чтобы сменить магазин в автоматическом браунинге. В два
прыжка я оказался рядом с ним и двумя руками с силой вогнал острие шпаги
как раз в то место, где должна быть почка. Прощай, элегантный стиль, -
подумал я, - но я ведь новичок.
Затем я увидел Беринга, боровшегося с высоким парнем за исковерканный
ручной пулемет. Вдруг раздался грохот и что-то обожгло мне затылок. Это,
очевидно, все-таки выстрелил пулемет. Я обежал эту пару борцов и воткнул
лезвие в худые ребра негодяя. Оно сломалось, но нападающий обмяк, и Беринг
облегченно выругался. Я не такой уж спортсмен, подумал я, но полагаю, что
винтовка против хлыста, с которым пасут свиней, кого угодно сделает
ловким.
Герман отступил, презрительно сплюнул и бросился на ближайшего
бандита. Моя шпага была сломана, и поэтому я нагнулся и поднял с пола
автомат. Какой-то головорез как раз защелкивал обойму в свой пистолет,
когда я выпустил ему очередь прямо в живот. Я видел, как пыль выбивалась
из его потрепанной шинели, когда пули пронзали его навылет.
Я осмотрелся вокруг. Теперь уже несколько людей Империума стреляли из
захваченного оружия, и остатки банды налетчиков были прижаты к разрушенной
стене. Пули пронзили каждого, кто пытался встать, но бандиты продолжали
отстреливаться экономными очередями и совсем не помышляли о бегстве.
Я бросился вперед, чувствуя: здесь что-то неладно. Выстрелом из
подхваченной винтовки я сразил наповал бандита с окровавленным лицом,
который стрелял одновременно из двух автоматических мелкокалиберных
винтовок. Последним выстрелом я прихватил здоровенного карабинера. Больше
патронов не было. Я поднял с полу другую винтовку, но к этому времени в
живых остался лишь один бандит, пытавшийся ударами ладони освободить
заклинивший затвор своего оружия.
- Возьмите его живым! - закричал кто-то. Стрельба прекратилась, и
дюжина человек схватила отчаянно сопротивлявшегося налетчика.
Толпа хлынула в зал, женщины склонились над убитыми и ранеными.
Мужчины переговаривались между собой. Я подбежал к вздымающимся от
сквозняка портьерам.
- Сюда, - закричал я, - снаружи...
У меня не было больше времени ни на слова, ни на то, чтобы взглянуть,
бросился ли кто-нибудь за мной. Я перескочил через груду камней, выскочил
на взорванную террасу, перепрыгнул через перила и упал в сад. Но тут же
вскочил, не чувствуя боли. Освещенный цветными прожекторами, на газоне
стоял огромный серый фургон. Неподалеку трое оборванных членов его экипажа
тащили что-то громоздкое. На клумбе стояла в ожидании того, что на нее
взгромоздят эти трое, совсем небольшая тренога. В моей голове промелькнула
картинка - вид этого дворца и его посетителей после взрыва атомной бомбы.
Я с криком бросился вперед, стреляя из винтовки. Я старался нажимать на
курок как можно чаще, не заботясь о том, точно ли летят мои пули.
Трое зашатались и уткнулись друг в друга, упав на землю. Но тут со
стороны фургона раздалась длинная пулеметная очередь, и я вынужден был
залечь. Этим воспользовались те, кто тащил бомбу. Вместе со своей
"игрушкой" они стали отползать в сторону открытой двери фургона. Но тут
один из них коротко вскрикнул и замер, и я понял, что кто-то позади меня
стреляет поточнее. Еще один из них пронзительно вскрикнул, приподнялся и
рухнул на траву. Третий прыгнул в открытую дверь и через мгновение фургон
исчез, обдав меня дымом. Звук при этом был похож на хлопок при возгорании
бензина.
Громоздкий предмет зловеще лежал на траве. Я был уверен, что в нем
нет взрывателя, а поэтому встал и обратился к остальным:
- Не трогайте эту штуку, господа. Я уверен, что это нечто вроде
атомной бомбы.
- Хорошая работа, старина, - услышал я знакомый голос. Это был
Винтер. Кровь перепачкала его светло-желтый сюртук. - Жаль, что мы не
догадались, ведь эти парни устроили пальбу как отвлекающий маневр. У вас
все в порядке, полковник?
- Кажется, - сказал я, едва дыша. - Давайте вернемся во дворец.
Необходимо оказать помощь раненым.
Мы шли по битому стеклу, по кускам штукатурки, по упавшим портьерам.
И наконец вошли в ярко освещенный и ужасно разгромленный танцевальный зал.
Мертвые и раненые лежали полукругом под разрушенной стеной. В одной
из женщин, лежащих на полу с восковым лицом, я узнал прелестную брюнетку,
с которой танцевал. Все вокруг было забрызгано кровью. Я кинулся
разыскивать свою рыжеволосую приятельницу и увидел ее на коленях возле
раненого, поддерживающую его голову.
Вдруг кто-то закричал. Винтер и я всполошились. Один из раненых
налетчиков шевельнулся, что-то крикнул и навсегда затих под выстрелами. Я
услышал звук падения и, словно загипнотизированный, смотрел, как граната,
кружась и тарахтя об пол, остановилась метрах в трех от меня. Я замер.
"Все", - подумал я. А я так и не узнал ее имени.
Позади себя я услышал глубокий вздох. Мимо меня пронесся Винтер и
бросился вперед. Он упал, распростершись над гранатой. Раздался
приглушенный взрыв, и тело Винтера подскочило на полметра вверх.
Я был потрясен. Бедный, несчастный Винтер.
Я почувствовал, как колени подогнулись подо мной. Пол опрокинулся.
Надо мной склонилась она, лицо ее было бледным, но спокойным.
Я протянул руку и коснулся ее плеча.
- Как вас зовут?
- Меня? Барбро Люнден. Я думала, что мое имя вам известно.
Казалось, она глубоко изумлена. Я привстал.
- Лучше окажите помощь кому-нибудь, кто в худшем положении, - сказал
я.
- Нет, - отказалась она. - У вас сильное кровотечение.
Появился Рихтгофен. Он помог мне встать. Моя шея и голова гудели от
боли.
- Слава богу, что вы не пострадали, - сказал он.
- Скажите спасибо Винтеру, - ответил я. - Не думаю, что есть шанс...
- Да. Убит наповал, - склонил голову Рихтгофен. - Он выполнил свой
долг.
- Несчастный! На его месте должен был быть я.
- Это счастье, что вы остались живы, - сказал Рихтгофен. - Но все же
вы потеряли в этой свалке достаточно крови. И поэтому вам сейчас
необходим...
- Я хочу остаться здесь. Возможно, я смогу чем-нибудь помочь.
