женщину своим неожиданным превращением.
Впрочем, этот страх оказался беспочвенным. Роксалана громко всхлипнула
и уткнулась лицом в грудь Исту. Они замерли так, обнявшись, стоя на
самом перекрёстке и не видя никого. Ранний прохожий -
старичок-прозектор поспешавший в анатомический театр, чтобы по холодку
заняться жертвами праздничного буйства, лишь покачал головой
неодобрительно и проворчал в пожелтелые усы:
- Ишь как обвились, скальпелем не разнять. Карнавала им не хватило,
не натешились.
Ворчания учёного старикашки никто не слышал. Ист и Роксалана вообще не
видели и не слышали ничего и совершенно не думали о том, что
целоваться на перекрёстке - самая дурная примета, поскольку там легче
всего попасть на глаза страшной ведьме-разлучнице.
* * *
Дом Роксаланы действительно оказался одним из тихих домов, хотя именно
его Ист стал бы проверять в последнюю очередь. В Норгае Роксалана
занимала шикарный особняк в центре города, а здесь поселилась в
скромном домике на окраине. Но главное - Ист издали почувствовал, что
дом этот неблагополучен. От него пахло тайной и смертью. На мгновение
Иста кольнула мысль, что возможно и норгайский дом был таким же,
просто сам Ист в ту пору ещё многого не знал и не умел. Пришлось
сделать ощутимое усилие, чтобы отогнать эту мысль. В конце концов, в
этом доме Роксалана живёт ещё так недавно, и кто знает, что здесь было
в прежние времена?
- Что с тобой? - тревожно спросила Роксалана, на секунду отпустившая
руку Иста, чтобы закрыть дверь.
- Этот дом, - тревожно произнёс Ист, - он давно твой? В нём звучит
эхо беды.
- Исти, - Роксалана обернулась и пристально поглядела молодому богу
в глаза. - Я не стану притворяться, да ты и сам, наверное, видишь,
что я не простая женщина. Я такая же волшебница как и ты. Будь иначе,
что за счёты могли бы у меня быть с храмом Гунгурда и здешним
монастырём? Но сейчас я не об этом. Исти, тебе грозит опасность.
Монастырские анактотелесты охотятся за тобой, точно также как гонялись
за мной прислужники Гунгурда. И ты совершенно прав, этот дом пропитан
смертью, хотя мне он принадлежит давно. Там на втором этаже валяется
мёртвым один из слуг Нота и Зефира. Мне пришлось убить его, потому что
он слишком близко подобрался к тебе. Ты зря отпустил живым брата
Лингама, теперь все Соломоники - один капкан, настороженный на тебя.
- Вот как... - почему-то Ист только сейчас понял насколько очевидно
было сказанное Роксаланой. На секунду в памяти мелькнули слова Хийси:
"У них свои приёмы", - но Ист отбросил их, даже не возмутившись. Ясно
же, что всё это не имеет отношения к Роксалане. Ведь это Роксалана, и
больше тут нечего сказать. А то, что его любимая оказалось чародейкой,
так ведь и он не просто мальчишка, а, смешно сказать, - бог! Однако,
слова об убитом прислужнике бессмертных братьев заставили его
обеспокоиться.
- Зря ты это сделала, - Ист покачал головой. - Никто из этих
лакированных молодчиков не сможет мне ничего сделать. От брата Лингама
я просто ушёл, и думаю, что не испугался бы и этого колдуна. - Где
он?
Не дожидаясь ответа, Ист поднялся наверх, склонился над смятым телом,
заглянул в пустые глаза.
- Ему уже не помочь. Надо что-то делать с телом. Как ты думаешь, у
него есть родные?
- Он же чародей... - Роксалана была искренне удивлена. - Откуда у
него родственники?
- Тогда проще, - Ист провёл ладонями над телом и оно исчезло.
Негромко плеснула вода, запах тины на мгновение заглушил аромат
волшебных снадобий.
- Что ты с ним сделал? - испуганно спросила Роксалана.
- Сбросил в Артонум. К вечеру его найдут и решат, что он утонул,
перебрав гашиша или датуры. От него за сто шагов несёт наркотиками.
- Удивительный ты человек, - протянула волшебница, - не знаешь
самых простых вещей и делаешь такое, что под силу лишь величайшим из
магов. Чтобы повторить то, что ты сделал сейчас мне понадобилось бы
всё моё умение и помощь амулетов.
- Амулеты только мешают, - рассеянно произнёс Ист.
Он прошёл в потайную комнату, словно не заметив запрещающего заклятия,
которое не позволило бы никому не только войти в открытую дверь, но и
попросту увидеть этой двери. Оглядел разложенные по столам и
развешанные на стенах предметы, понюхал полусожжённую палочку сандала,
бросил в бронзовую лохань. Провёл пальцами по шёрстке на заячьем ухе.
- Сколько лишних вещей... Если хочешь, я научу тебя делать всё это
безо всяких заклинаний, надо лишь быть самой собой и смотреть на мир
открытыми глазами.
- Исти, - прошептала Роксалана. - Прежде я бы душу отдала, чтобы
научиться такому. Но сейчас мне нужен только ты.
Ист встретил ждущий взгляд, подхватил женщину на руки и, из комнаты,
пропахшей благовониями и смертью, шагнул на цветущую поляну где-то на
другом краю земного круга. Здесь был вечер, солнце только что упало за
горизонт, ночные фиалки наполняли воздух певучим ароматом. Прежде в
мире не было такой дороги, Исту пришлось проламывать её силой, что
непросто даже для бога, но Ист справился с этим шутя, а Роксалана
попросту ничего не заметила. Глаза её были закрыты, а лицо совершенно
счастливым.
Глава 7. РОЖДЕНИЕ БОГА
В Норгае Исту волей-неволей приходилось принимать свой истинный облик.
Взбудораженный город требовал присмотра, иначе восстание чёрного люда
могло превратиться в обычную резню, после какой, как известно, ничего
хорошего случиться не может. Однако, появление на неспокойных улицах
Иста заставляло даже самых остервенелых мародёров помнить об
осторожности. К тому же, власть в городе получили люди хозяйственные,
мастера, умельцы, кормившиеся от своего ремесла, а не от бездельного
буйства. Купечество, недовольное пошлинами, которыми их облагал храм,
тоже поддержало переворот и, таким образом, жизнь в городе быстро
стала входить в нормальную колею. Только место жрецов в городском
собрании заняли выборные от мастеровых, чего прежде не бывало нигде и
никогда. До сих пор всякий инструмент посложнее топора считался вещью
мерзкой и обитатели кузнечной, кожевенной, ткацкой и иных слобод
числились отверженными. Даже друг с другом общались они редко,
опасаясь навлечь на свою голову ещё и соседское проклятие.
Но теперь всё в одночасье переменилось. Бог Прогресс объявил рабочий
люд под своим покровительством, а всякое рабочее мастерство - угодным
себе. И неважно, что вслух говорилось, будто нет такого бога: чудеса
им совершённые видели все, а бог умеющий защитить своих избранников,
всё равно останется богом, даже если его и нет. К тому же, кто-то из
затесавшихся в город вольных магов поспешил объявить, что
несуществующее божество является богом вдвойне ибо по собственному
желанию может существовать или не существовать. Понять этого не умел
никто, но объяснение звучало внушительно. Храма Прогрессу ставить не
смели, но фигурки бога-кузнеца в домах появились уже через день после
начала возмущения.
Иста в городе узнавал всякий, но подойти не смел никто, кроме,
пожалуй, кузнеца, того, что первым признал в мальчишке великого мага.
Кузнеца звали Ынтид и, хотя он не был коренным горожанином, его
единодушно ввели в городское собрание и мнение его было веским. Ещё бы
- не слушать человека, пустившего в переплавку мечи Гунгурда!
Ист, отчасти и сам позаботился, чтобы ему не слишком мешали. Несложное
заклятие отбивало охоту у праздношатающихся подходить к человеку,
который ещё недавно был выставлен в храме, пленённый торжествующими
жрецами. И всё же, на второй или третий день заклятие не сработало. К
Исту подошёл человек с высоким пастушьим посохом и в двойном плаще -
зелёном сверху и коричневым с изнанки. Такой наряд яснее слов говорил,
что его обладатель не просто пастушок, а деревенский заклинатель, из
тех, кто отводит падёж от стад и тщится вызвать дождь, когда
засеянные пшеницей поля начинают изнывать от жажды. Ревнивые храмовые
служители не дозволяли заклинателям появляться в городе. Во всяком
случае, прежде следовало переодеться, чтобы не маячить в колдовском
одеянии на глазах у горожан. Однако теперь некому было следить за
выполнением старых правил, и деревенский ведун заявился в город с
изогнутой клюкой и в двуцветном плаще.
- Приветствую тебя, собрат! - неожиданно густым басом прогудел
заклинатель. - Я должен сказать нечто, не предназначенное для глухих
ушей.
- Говори, - разрешил Ист, без труда сообразивший, что ещё кто-то из
бессмертных начал свою игру, и сейчас выяснится, кто стоит за спиной
заклинателя, который сам по себе несомненно был полнейшим
ничтожеством, несравнимым даже с привязчивым братом Лингамом.
Колдун застыл с полуоткрытым ртом, глаза его остекленели. Одновременно
Ист почувствовал, что рядом сгущается серьёзная, недоступная смертным
магия. Мгновенно Ист изготовился к борьбе, но нападения не
последовало, лишь из воздуха ступила на утоптанную городскую землю
фигура высокого юноши в двуцветном плаще заклинателя.
- Приветствую тебя, собрат! - повторил он звонко. - Я бы хотел
говорить с тобой. Прости, что мне пришлось ловить тебя таким образом,
но Амрита, хотя и обещала передать тебе при случае мои слова,
разумеется не стала бы держать слово данное возле источника лжи. Я -
Жель, покровитель стад и нив.
- Здравствуй, - ответил Ист. - Ты собираешься говорить со мной
здесь?
Ист понимал, что ни единый житель города не сможет увидеть двух
беседующих богов, но разговаривать, стоя посреди улицы, казалось
странным, и, к тому же, хотелось посмотреть, куда пригласит его
владыка стад.
- Я бы не хотел здесь, - Жель полупрезрительно сморщился. - Кругом
слишком много железа. Но ты, вероятно, не захочешь отправиться ко мне,
хотя, видит источник, я не собираюсь устраивать на тебя ловушки. Я не
Гунгурд, не Мокрида и даже не Басейн, мне не нужны свары и битвы.
- Тогда, пойдём к источнику, - предложил Ист.
- К которому из двух?
- К верхнему.
- С Амритой ты беседовал у другого источника.
- Она сама отыскала меня, и мы говорили там, где встретились. К тому
же, я не договаривался с ней ни о чём, а ты, кажется, хочешь
настоящего разговора.
- Пусть будет по твоему, - произнёс юный Жель, не двигаясь с места.
Ист понимающе улыбнулся и первым ступил небесную тропу. Жель шагнул
следом. Пастуший колдун, которого отпустила, наконец, наведённая
повелителем одурь, недоумённо затряс головой, стараясь понять, как его
занесло в нелюбимый и попросту запретный город. Затем он подхватил
полы двуцветного плаща и поспешно затрусил к городским воротам.
Ист шагал не оглядываясь. Он не боялся удара в спину, не потому, что
верил новому знакомцу, а поскольку был готов отразить любой удар,
откуда бы его ни направили. Выйдя на уже знакомую поляну, Ист отдал
ожидающему Гавриилу меч и лишь затем оглянулся на своего спутника.
Желя не было. Вернее, он был, но изменился разительно. Вместо юного
красавца стоял невысокий чернявый человечек с не запоминающимся лицом.
Губы кривились скучающей складкой, глаза смотрели холодно и
неприветливо. Оружия у пастушьего бога видно не было, однако, Гавриил
стоял, загораживая проход и требовательно протянув руку.
- Сейчас... - недовольно проскрипел Жель в ответ на молчаливое
приказание и, отвернувшись, принялся рыться за пазухой. Покуда он
искал своё неведомое оружие, Ист успел рассмотреть подлинный облик
бога.
Должно быть, в те давние годы, когда Жель ещё не ступал на небесную
тропу и считался смертным магом, он жил в окрестностях Монстреля или
чуть южнее, возле Лютеции или Соломоник. Хотя, в те годы ни Монстреля,
ни Лютеции, ни даже Соломоник, скорее всего, ещё не было. Это Хийси
мог называть новых богов мальчишками, а для людей две или три тысячи
лет - непредставимо большой срок. Видимо, как и многие другие маги,
был Жель местным властителем, жестоким к врагам и недобрым к
подданным. Да и себя, должно быть, не слишком жалел, потому и смог
перешагнуть черту, отделяющее человеческое могущество от
