произнёс:
- Меня прогнали из стаи.
- Кто?
- Родился там один молодой, почувствовал себя сильным - и прогнал
меня.
- А ты уступил?
- Ага. Я мог бы перегрызть ему горло, только зачем? Молодому тоже
надо похвалиться силой и оставить волчат. А потом, через несколько
лет, я вернусь и загрызу его.
- Тогда, зачем вернёшься?
- Чтобы он навсегда остался молодым. Старым быть плохо: запах течки
уже не возбуждает, волчата не вызывают гордости, а свежее мясо
лишается вкуса.
- Ты говоришь о себе? Но ведь ты один сильнее всей стаи. Ты белый, но
не седой.
- О себе я не говорю. Я умер так давно, что плохо помню, как это -
быть живым. Просто случилось так, что меня некому загрызть.
- Скажи, Белый, тебе плохо?
- Мне никак. Волки слишком заняты собой, мне скучно с ними. Всё, что
у них может быть, у меня уже было. А то, о чём рассказывал ты, мне
непонятно и ненужно.
- Ты волчий бог? - тихо спросила Роксалана.
- Я волчий труп. - Белый зверь улёгся мордой на лапы и закрыл глаза.
Ист коснулся локтя Роксаланы.
- Пойдём отсюда. Незачем зря мучить его.
Он повернулся к зверю. Казалось, волк спит, но в ответ на улыбку
острые уши немедленно насторожились.
- Прощай, Белый. Что передать от тебя волкам Снегарда?
- Ничего. Они всё равно не поймут.
Взявшись за руки Ист и Роксалана пошли прочь. Волк не открыл глаз, но
чудилось, будто он провожает их взглядом.
- Никто не знает, что случилось с этим зверем, - Ист словно думал
вслух, а не говорил с Роксаланой, - Никто не знает почему или за что
он получил роковой дар слова, а вместе с ним и неспособность умереть.
Неведомо, и когда это случилось. Кажется, белый волк жил в тундре
всегда. В Норгае о нём тоже слышали и зовут Лунным волком, хотя причём
тут луна, я не могу сказать. Таких как он на свете немного,
большинство прОклятых теряет облик и мается бесплотными призраками.
Говорят, в городах такие тоже есть.
- Есть, - покорно отозвалась Роксалана. - Это души магов, убитых
своими собратьями или погибших от того, что пытались сделать нечто
запретное.
- Вот видишь, - Ист замолк, вспомнив скорченный труп на пороге
спальни, потом пробормотал, словно прощения просил: - Невесёлая у нас
получилась прогулка.
- В Индии и южном Намане, - осторожно начала Роксалана, - почитают
какого-то обезьяньего царя. Называют его богом, а это, наверное, такое
же несчастное животное, не понимающее, что с ним стряслось.
- Нет, - поправил Ист. - Это человек. У него хватило сил остаться
человеком.
- Тогда, не надо говорить о нём, - побледнев прошептала Роксалана.
* * *
Они лежали в постели, обнявшись, Ист спал, уткнувшись Роксалане в
плечо, и в эту минуту трезвая струна в душе умудрённой ведьмы, звучала
громко, ничем не заглушаемая. И дело не в том, что выяснилось наконец,
кто таков таинственный учитель Иста, в конце концов, толком она не
узнала ничего: зачем обезьяньему царю её мальчик?.. чего ради
бессмертный из далёкой Индии развязал войну с одним из великих
богов?.. как сумел победить его, или, во всяком случае, изгнать из
царственного Норгая?.. А впрочем, это так неважно. Ист верит, что
учитель не станет вмешиваться в его жизнь. Не станет, как же... почему
тогда Ист через день пропадает в этом самом Норгае, который
принадлежит уже не Гунгурду и даже не обезьяньему царю, а неведомому
богу Прогрессу? Хотя, это как раз понятно. Если у простого волшебника
встречается до десятка имён, то что говорить о богах. Обезьяний царь
Хануман, он же - бог мастеровых, по прозвищу Прогресс. Нехорошее имя,
брякающее железом и пахнущее окалиной.
А бывают ли хорошие имена у богов? Людям может казаться, будто господь
благостен, но тот, кому приходилось встречаться со всемогущим, знает,
что всемогущество не считает нужным видеть ничтожное и соразмерять
свои силы.
Однако, сейчас Роксалану мучило иное. Вчера, когда Ист ненадолго
покинул её, случилось то, чего волшебница ждала и боялась. Оставшись
одна, Роксалана распахнула окна, открыв доступ прохладному ветру с
Артонума. Дом за долгие десятилетия крепко пропах ароматическими
притираниями и курениями: сандалом, душицей, лавандой, розовым и
жасминным маслом. А Ист привык к чистому воздуху, это Роксалана поняла
сразу и теперь, всякую свободную минуту проветривала некогда наглухо
запечатанные комнаты. Жизнь в Соломониках давно вошла в привычную
колею, ничто не напоминало о недавних безумствах, девственные
проститутки предавались своему служению в стенах монастыря, и с улицы
доносились самые привычные, мирные звуки: кто-то разговаривал, звенели
вёдра водовозов, шершавым звоном пел круг точильщика ножей, раз в
неделю обходящего со своим непригожим инструментом окрестные дома.
Потом, бестревожный шум на одно мгновение был перекрыт тонким
вскриком, с каким лопается струна на лютне бродячего менестреля. Никто
на улице не обратил внимания на мелодичный звук, но Роксалана,
мгновенно побледнев, захлопнула окно и, нетвёрдо ступая, направилась в
комнату для гаданий, заброшенную в последнее время. Там, касаясь
пальцами пустого стола, стояла Амрита.
- Здравствуйте, госпожа, - слова с трудом протиснулись сквозь
помертвелые губы.
- Я вижу, ты добилась успеха, - молвила богиня. - Однако, почему ты
не позвала меня сразу? Почему я должна напоминать о себе?
- Госпожа, я ещё не сумела выполнить ваше повеление, - Роксалана
лихорадочно соображала, где и как соврать, но не могла придумать
ничего толкового. - Я встретила его в последний день карнавала и
сумела привести к себе. Но боюсь, мне не удалось влюбить его в себя.
Он приходит ко мне, когда хочет и уходит, когда ему вздумается. Это
действительно, очень сильный маг, у меня не хватило силы присушить
его, и теперь я пытаюсь приручить его к себе, медленно, как простая
женщина. Мне кажется, это единственный путь.
- Ты угадала, это действительно единственный путь, - ничто в голосе
богини не выдало её чувств, - но тебе совершенно незачем проходить
всё до конца. Вполне достаточно, что ты прогнала из его сердца ту
девку. Кстати, кем она оказалась?
- Я не знаю! - отчаянно выкрикнула Роксалана. - У меня не хватает
силы проследить за ним. Может быть, он сейчас у неё, и они вместе
смеются надо мной!
- Это не так, - успокоила Амрита служанку. - Мальчик не из тех, кто
спит разом с двумя женщинами. Достаточно того, что он пришёл к тебе.
Не волнуйся, я довольна твоей работой. Теперь ты должна бросить его,
холодно и равнодушно. Не обязательно даже исчезать из города. Просто
потеряй к нему интерес. Займись, например, своим пастушком. Пусть
мальчик увидит тебя рядом с другим мужчиной, пусть поймёт, что никогда
между вами не было никакой любви. Неужто тебя надо учить таким простым
вещам?
- Я всё поняла, госпожа. Завтра меня здесь не будет.
- Сегодня.
- Но я должна сказать ему о своих, якобы, планах. Если я исчезну так
внезапно, то, возможно, он не станет искать меня...
- Станет. Это очень обязательный молодой человек. Действуй, дорогая.
Вечером мальчугана должен ожидать неприятный сюрприз.
И вот, настал вечер, и пришла ночь, а повеление госпожи не было
выполнено. Ист спал, уткнувшись в её плечо, Роксалана смотрела на
его безмятежное лицо и старалась ни о чём не думать. Но, видно, не так
просто не думать в такую минуту, потому что Ист вдруг открыл глаза и,
хотя Роксалана поспешно улыбнулась в ответ на ожидающий взгляд,
спросил:
- Что случилось?
- Ничего, Исти. Спи спокойно.
- Я же знаю, у тебя беда. Настоящая беда. Неужели ты хочешь нести её
в одиночку?
- Исти, ты прав, действительно случилась беда, но мне не придётся
сносить её. Я уже сделала выбор и вряд ли доживу до следующего вечера.
- Ну это мы ещё посмотрим, - Ист сел на постели. - Твои
неприятности из-за меня?
- У меня не может быть из-за тебя неприятностей, - ведьма провела
пальцами по груди юноши и слабо улыбнулась. - Я ведь люблю тебя. Как
странно, я всегда смеялась над этими словами. Не сердись, но я
действительно была такой дурой, что осмелилась не верить в любовь.
Теперь мне придётся платить за свой смех, но я всё равно ни о чём не
жалею. Вернее, жалею лишь об одном, что нам с тобой досталось так мало
счастья.
- Оставь, у нас с тобой впереди вечность.
- Что ты знаешь о вечности? - мудро усмехнулась колдунья. - Даже
бессмертные не знают о ней ничего. Впрочем, погоди. Пока у нас ещё
есть время, я хочу показать тебе одну вещь. Кажется, я единственный
человек на земле, который знает эту тайну, а ты - единственный, кому
она может когда-нибудь пригодиться. Помнишь, ты водил меня по лесным
тропам, а я, как слепой кутёнок не могла без твоей помощи ступить и
шагу? Так вот, на свете есть ещё одна истинная тропа. Она начинается во
всяком месте земного круга и, не сворачивая, ведёт наверх. Говорят,
что Дундар Несокрушимый прошёл этой тропой и явился в чертоги богов.
Так вот, это не сказка, небесная тропа есть, и она действительно ведёт
в небеса. Надо лишь увидеть её. Присмотрись, Исти, она есть даже возле
нашей постели.
- Я вижу, - Ист не издал ни звука, но Роксалана услышала его и
поняла.
- Какое счастье! - Роксалана откинулась на подушки. - Я верю, ты
сможешь туда дойти, ты самый могучий чародей, из всех, кого я знала, и
с каждым днём твоя сила возрастает. Если не ты, то туда не сможет
подняться никто. Исти, хочешь, забери мою магию, всё равно она мне
больше не пригодится, а тебе поможет преодолеть дорогу к небесным
чертогам. Забери, я научу, как это сделать...
- Не смей и думать об этом. Я не паук, а ты не муха. Конечно, паук
думает, что он любит мух. На самом деле, он любит свой живот. Никогда
я не смог бы отнять у тебя хоть каплю твоей сути.
- Тогда обещай мне, поклянись своей любовью, что когда меня не
станет, ты не ответишь взаимностью ни одной женщине до тех пор, пока
не пройдёшь этой дорогой. Это не ревность, Исти, если ты пожелаешь, я
соглашусь делить тебя с сотней женщин. Но сейчас под видом любви на
тебя расставлена ловушка. Я не могу сказать, в чём она заключается, но
знаю, что она есть. А когда ты пройдёшь наверх, никакая западня не
сможет погубить тебя. Обещай мне, Исти.
- Да, но я...
- Клянись!
- Хорошо, я обещаю. Я клянусь не любить никого, кроме тебя.
- До тех пор, пока не пройдёшь небесной тропой, - с жалкой и
счастливой улыбкой добавила колдунья.
- Успокойся, родная. Мне не нужна ни единая женщина кроме тебя, будь
это хоть богиня, - Роксалана побледнела и схватилась за грудь, - Но
если ты хочешь... - Ист легко поднялся и шагнул на невидимый путь. -
Давай руку, мы пойдём туда вместе.
- Исти!.. - отчаянно вскрикнула Роксалана. - Что ты наделал?! Ты же
не сможешь вернуться, по этой дороге можно идти лишь наверх!
- Вот и замечательно. Давай руку.
Ист стоял в самом начале тропы. Отсюда ему хорошо была видна
полутёмная комната и мечущаяся Роксалана. Когда-то, вот так же, стоя
на волшебной тропе, он разглядывал обезумевшего от страха брата
Лингама. Но лощёный анактотелест не видел, куда исчезла намеченная
жертва, а у Роксаланы достало умения не потерять Иста из вида.
Несколько мгновений она заламывала руки, не зная, что делать, потом
вдруг просветлела лицом, крикнула:
- Погоди, я сейчас! - метнулась к стене, где, удерживаемое
собственной силой, висело монашеское покрывало, то самое, в котором
Ист впервые увидел Роксалану. Ведунья накинула покров, белая ангорская
шерсть скрыла обнажённую фигуру. Легко ступая босыми ногами, Роксалана
вспорхнула на воздушную дорогу, на мгновение прижалась к Исту.
- Вот и я! Ты прав, так будет гораздо лучше, нежели покорно ждать
смерти. Я знаю, что не дойду, но ты всё равно прав. Сама я никогда не
решилась бы на этот шаг, а сделать его, оказывается, так легко! Пусти,
я хочу идти первой. Дай руку.
Она проскользнула мимо удивлённого и обрадованного Иста и двинулась в
наполненный жемчужным сиянием тоннель. Ист поспешил следом, удивляясь,
