их возле дрожащего полога. Одна опасность, впрочем, уже была известна.
Воины выстроились полукругом, в левой руке каждый держал незажженный
факел.
- Пора, - сказал Гоэн. - Мы разные и из разных краев, но у нас одна
родина - великий Тургор. Сегодня пришел час защищать его. Да поможет нам
Светлая Богиня. Мы идем! - крикнул он и первым двинулся вперед.
Затрещали факелы, цепь воинов пришла в движение. Преграда оставалась
безмолвной.
Виктан шагал в общем строю. Справа от него держался Зеннах, слева -
молчаливый Безымянный рыцарь. Вблизи завеса оказалась стеной густого
тумана. Туман пригасил и без того тусклый свет, вокруг головы закружились
черные нити. Виктан отмахнулся факелом, кровососы послушно обращались в
пепел, но на смену им налетали новые. Отовсюду, пластаясь по камням,
начали сбегаться полупрозрачные, почти неразличимые твари. Длинные
конечности скребли клешнями по стальным поножам, безуспешно пытаясь
добраться до живого. Несколько тварей Виктан рассек мечом, потом, опасаясь
испортить клинок о камни, принялся прокладывать себе путь, топча ползающую
мерзость ногами. Он не видел достойного противника, но понимал, что
происходит неладное: непроницаемый туман разъединил рыцарей, и каждый из
них сражался теперь в одиночку.
- Тургор!.. - выкрикнул Виктан рыцарский клич.
В ответ донесся режущий слух свист, и Виктан увидел Зеннаха.
Свистящий рыцарь шел, не замедляя шага, одной рукой держа факел, другой
бешено вращая семихвостую плетку. Оторванные суставчатые ноги,
раздробленные клешни, комья слизи разлетались во все стороны.
- Держись ближе! - крикнул Виктан. - Они разводят нас!
- Кто? - удивился степняк, продолжая описывать плетью круги. - Мне не
с кем воевать, это джигитовка, а не бой!
- Не знаю, кто, но они хотят, чтобы мы потеряли друг друга!
Берегись!..
Из груды членистоногих вдруг вылетели длинные упругие жгуты. Они
разворачивались в воздухе, готовые спеленать каждого, до кого сумеют
дотянуться. Виктан встретил щупальца ударами меча, обрубки, извиваясь,
падали на землю, лишь одно сумело захлестнуть ногу и дернуть. Виктан упал,
тут же его со всех сторон облепила черная пряжа. Обрубив жгут, Виктан
перекатился в сторону и сумел встать. Там, где только что был Зеннах,
колыхался черный сугроб. Свистящий рыцарь не успел выхватить саблю, а
плеть оказалась бессильна против живых веревок. Факелы погасли, но все же
Виктан на ощупь отыскал скрученного Зеннаха и перерезал скользкие путы.
Зеннах вскочил, не обращая внимания на присосавшийся к коже пух,
засвистел, зовя на помощь. И хотя окружающий воздух убивал всякий звук,
призыв был услышан. Слепой Бестолайн появился из тумана. Секира в его
руках гудела, скашивая тянущиеся челюсти и летящие навстречу веревки,
факел, укрепленный на шлеме, разбрасывал искры.
Вновь вспыхнуло в руках пламя, и трое бойцов пошли, разбрасывая
суетящихся тварей, пошли наугад, потому что уже давно потеряли направление
и не знали, куда идут. Но, должно быть, удача не покинула их, потому что
туман резко поредел, и они оказались на открытом пространстве по ту
сторону завесы.
Каменистый склон полого поднимался перед ними, и на каждом валуне, на
всякой свободной пяди земли согнувшись стояли уродливые фигуры. Лес копий
вздымался над костяными шлемами, ни один наконечник не дрожал, ни единая
фигура не двигалась, и ни звука не долетало от шеренги противника.
- Тю-ю!.. - протянул Зеннах. - Вот уж кого не ожидал увидеть! Стреги!
Признаться, я не думал, что кому-то из них удалось уйти из Нагейи живым.
Виктан промолчал, хотя и он многое мог бы рассказать об этих
существах, умеющих лишь убивать всех, до кого дотянутся их копья. У
стрегов не было жен и детей. Стреги нигде не жили, хотя встречались
повсюду. Кажется, их полчища просто возникали там, где в них нуждалась
злая воля. Недаром говорится: где беда, там и стрег. Бестолайну
приходилось сражаться с костоголовыми даже в нижних пещерах. И все же, это
был знакомый враг, не пугающий героев.
Виктан поднял забрало и затрубил в рог, созывая товарищей. Зеннах
вторил ему адским свистом. На призыв из тумана появилась еще одна группа:
братья-соперники Хум и Турон, Безымянный рыцарь и Алый рыцарь Лесс в
плаще, побуревшем от крови. Последним появился прорвавшийся в одиночку Шш.
Рыцарь Леса бежал, размахивая чудовищной дубиной, завывая по-звериному,
словно не принимал он никогда смешных человеческих правил. Обрывки
разорванных жгутов волочились за ним. Остальные воины остались в гибельной
мгле, либо не сумели прорваться и были отброшены к старому лагерю.
Оказавшись на открытом месте, Шш не остановился, не замедлил бега, а,
вращая дубиной, ринулся в сторону стрегов. Стреги - неутомимые и
бессмысленные древорубы были особо ненавистны лесному духу. По рядам
прошло движение, над головами взметнулись луки, и тысячи стрел прочертили
воздух. Они впивались в дубовый панцирь, Шш во мгновение ока стал похож на
невообразимо огромного ежа, но бега не остановил и с хрустом врезался в
отшатнувшуюся толпу.
- Вперед! - скомандовал Виктан товарищам и побежал следом за
разбушевавшимся лесным витязем.
Их встретили стрелы и нацеленные копья, но небольшой отряд сумел
врубиться во вражеские ряды. Стреги с визгом наскакивали со всех сторон,
кольчужные рубахи и круглые щиты плохо защищали их, но все же их было
слишком много, а всякому известно, что когда стреги собираются в орду, у
них исчезает страх смерти и последние остатки разума. К тому же, отступать
стрегам было некуда - за их спинами поднималась мрачная стена - высокая,
гладкая, лишенная ворот и без единой бойницы.
Шш уже пробился к стене и, не обращая внимания на тычки ножей и
копий, мощно обрушивал дубину на гудящую от ударов стену. Виктан вел отряд
ему на помощь. Очистить площадку от стрегов, затем Шш и Бестолайн пробьют
стену, а за ней должна быть скала и чаша на скале... Там они встанут и,
если надо, то умрут, но никому не позволят приблизиться до тех пор, пока
мед не растечется по земле.
- Тургор! - выкрикнул Виктан, но вдруг остановился. Его руки
опустились, лицо застыло. Раскатистый треск заполнил вселенную, он не
давал сопротивляться, однозначно и безжалостно ведя за собой. Впервые
время превращений подошло так резко и некстати, Виктан даже не знал,
исчезнет ли он, чтобы проявиться где-то в другом краю, или, что тоже
случалось, останется здесь: безвольный, не способный ни к чему. Он пытался
бороться, перед глазами еще качались фигуры врагов, тело чувствовало
резкий толчок не пробившей панцирь стрелы, но то новое, что пришло вслед
за звоном, уже не отпускало. Исчез меч, растаяли доспехи, холодом обожгло
босые ступни, и лишь затем он осознал себя в ванной, с тупым
неудовольствием разглядывающим в зеркале собственное заспанное
изображение.
"Виктор Андреевич", - всплыло в памяти имя. - Виктан! - застонал он и
на секунду вернулся обратно, к себе стоящему, услышал призывный клич:
"Светлая богиня!" - и поднял было меч, но колоколом ударил стук в дверь, а
голос жены: "Виктор, завтрак стынет!" - смял жизнь, оставив его один на
один с буднями.
Виктор Андреевич выдавил на помазок сантиметровую колбаску крема и
начал бриться.
- Тургор, - бормотал он машинально. - Тургор.
Но это больше не было название страны, а какой-то медицинский термин,
имеющий отношение к бритью. Не было тургора у Виктора Андреевича,
изжеванное жизнью лицо с набрякшими веками и мятой кожей глядело из
зеркала, и бритье не придавало ему свежести.
Окончив туалет Виктор Андреевич вздохнул и, внутренне зажмурившись,
шагнул на кухню завтракать. Еда не лезла в горло, но отказаться он не смел
и послушно жевал разжаренные вчерашние макароны. Таисия уже успела
позавтракать и собиралась на работу, курсируя между стенным шкафом,
зеркалом и продуктовыми сумками. Каждый раз, когда жена появлялась на
кухне, Виктор Андреевич начинал жевать особенно старательно.
Он сам не понимал, почему так ведет себя - бояться Таисии не было
причин, жили Малявины мирно, считаясь у знакомых образцовой парой. Но,
разумеется, Виктор Андреевич ни единым словом не выдавал сияющей жизни,
которой жил в действительности, и тайна угнетала, заставляя чувствовать
себя виноватым.
Как обычно по утрам Виктору Андреевичу приходилось заново вспоминать
свою биографию, ибо беспамятство, которое мог позволить себе рыцарь
Виктан, не дозволялось Малявину Виктору Андреевичу. Виктор Андреевич
вспомнил, какой сегодня день недели, вспомнил, не машинально действующим
телом, а сознанием, что пора идти на работу, и вспомнил, где он работает.
Выяснил, какой нынче год, и кто такая Таисия. Медленное пробуждение памяти
всегда пугало его, казалось, что сейчас появится кто-то, начнет
требовательно задавать вопросы, а потом заявит во всеуслышание: "Да он не
знает даже, сколько ему лет!" - и тогда... дальше Виктор Андреевич не
решался фантазировать, лишь повторял про себя, готовясь к ежедневному
экзамену:
"Пятьдесят два года. Женат тридцать лет - скоро будет. Пора
готовиться к юбилею, подарки искать. Дочь замужем. Сын в армии служит,
сколько же ему лет?.. Девятнадцать..."
- Виктор, на работу опоздаешь, - напомнила Таисия, и Виктор
Андреевич, поспешно отодвинув тарелку, пошел одеваться.
Утренний экзамен был еще не кончен, но впереди предстояла длинная
поездка в автобусе, когда можно успеть все. Обычно, по мере того, как он
вспоминал приметы и дела здешнего мира, роскошная правда Тургора уходила в
забвение, скрывалась, словно ее и не было. Свойство это помогало Виктору
Андреевичу не выдать себя, не совершать странных поступков и не говорить
неуместных слов. Но сейчас он никак не мог забыть о рыцаре Солнечного
Луча, застывшем среди толпы безымянных убийц.
Виктора Андреевича втащило в автобус, вдавило ребрами в поручень у
окна, сжало со всех сторон безликой пассажирской массой.
- Мне пятьдесят два года, - теребил он в уме бессмысленные
словосочетания. - Я еду на работу..."
Автобус тряхнул, низкий потолок угрожающе приблизился к лицу, цепи,
стягивающие руки и туловище, натянулись, врезаясь в плоть, но Виктан
устоял, и взмыленным стрегам не удалось бросить его на колени.
- Славная добыча, - услышал Виктан. - Здравствуй, рыцарь Солнечного
Луча. - Что-то ты не слишком весел. А ведь ты хотел встретиться со мной.
Что ж, я к твоим услугам. Давай, поговорим.
- Значит, ты Фартор... - сказал Виктан.
Сидящая фигура подалась вперед, словно рассматривая пленника, и
Виктан увидел, что у Фартора нет лица. Серая, нездорового вида кожа,
покрытая морщинами - одна складка покрупнее кривится там, где должен быть
рот - и все: ни носа, ни ушей, ни глаз. Почему-то Виктан подумал, что
именно таким и должен быть хозяин Блеклого Края.
- Фартор, - сказал Виктан. - Ты должен отступить. Я знаю, в тебе нет
ни жалости, ни сочувствия, ни какого-либо иного доброго чувства, но ведь
страх-то в тебе должен быть... Ты сумел пленить меня - случайность и моя
природа помогли тебе, но всех ты не победишь. Отступи.
Дернулась морщина рта, монотонно зазвучал бесцветный голос:
- Во мне нет страха, рыцарь. Страх - это слишком ярко. И ты не прав:
я взял тебя не случайно, скоро ты убедишься в этом. К тому же, ты не
единственный пленник. Ваша атака отбита, а я не только не понес потерь, но
стал непобедим. Я могу уже не скрывать своих планов. К тому же, без этого
