что никто и никогда не проникнет из внешнего мира сюда, и никто не выйдет
отсюда во внешний мир. Никто и никогда!
- Клянусь кровью, которой у меня нет, - возгласил Владыка, - что
через три дня я пройду Перевал, а если мой раб вздумает мешать мне, я
уничтожу его!
- Я не раб, - сказал Лонг. - Даже этому миру я принадлежу лишь
отчасти, а на Перевале слушаю только себя и свой долг.
- Да, - сказал Владыка, - ты мало похож на подданного, в тебе больше
той силы, что живет за горами, поэтому ты так горд. Но и твою силу можно
сломить...
Огненный столб расплескался по залу, ударил в грудь Лонга. Это был не
призрачный колдовской огонь, а настоящее плотное и дымное пламя. Тугие
керосиновые струи хлестали откуда-то, взбухали изнутри багровым жаром,
закручивались смерчем и исходили черными клубами копоти. Доспехи Лонга
раскалились добела, хромовая насечка стекала крупными каплями. Подняв меч,
Лонг шагнул вперед. Он не видел противника, на знал, куда идти, и старался
лишь не упасть, но колени подогнулись, покрытые черными пятнами плиты
встали перед глазами. Лонг чувствовал, как кипит и испаряется его кровь.
"Конец, - подумал он. - Хорошо, что не видит Констанс..."
Огонь иссяк также неожиданно, как и явился; сверху пал дождь. Капли
воды с визгом ударялись о покоробившиеся от жара латы, ртутными шариками
бегали по горячим плитам. Лонг открыл глаза. Над ним склонялось лицо
Владыки. Сейчас оно было почти настоящим, в глазах светилась живая
алчность, и в голосе слышалась совсем человеческая мольба:
- Я не хочу убивать тебя, Лонг. Ты мне нужен. Ты единственный был
там, ты сам почти оттуда. Ты знаешь их недостатки и слабости, ты легко
сможешь победить. Я хочу, чтобы ты вел мое войско, а после победы я
возвеличу тебя, Лонг. Ты будешь не хранителем Перевала, а моим наместником
в новых землях...
Лонг поднялся, с трудом разламывая скрючившуюся скорлупу доспехов.
- Ты можешь убить меня, - сказал он, - но прежде узнай правду. Ты
зовешься Владыкой Мира, но подлинный мир - там, за Перевалом. Здесь лишь
бледная его тень, ненужный бред. Порой здесь встречается настоящее, но
лишь потому, что тот мир чрезмерно богат и не может вместить все. Там
действуют свои законы, над которыми нет владык. Ты всемогущ лишь здесь, я
прошу тебя забыть о Перевале.
- Вот ты и заговорил по-другому, - удовлетворенно резюмировал
Владыка, - теперь осталось лишь заставить тебя сказать иное. Для этого у
меня припасен еще один сюрприз. Значит, по-твоему, непобедимое войско
обессилит на границе, а то и просто не сможет одолеть Перевал? Посмотрим!
Огненным жезлом Владыка очертил круг, в центре которого возникла
согнутая фигура. Длинные, чуть не до колен руки с тонкими сильными
пальцами. Плечи сутулятся так, что стоящий кажется горбатым. Спутанные
светлые волосы падают на лоб, почти скрывая взгляд удивленных глаз. И
вечная виноватая улыбка, такая знакомая и неуместная здесь, возле трона
Владыки. В круге стоял Труддум.
- Мастер! - приказал Владыка. - Расскажи про свою машину.
- Она называется инвертор, - сказал Труддум и замолчал.
- С ее помощью можно пройти границу?
- Да, конечно. Инвертор разрушает реальность, превращает ее в
возможность или даже разлагает до абсурда.
- Значит, мои воины сохранят силу, а глупые законы, охраняющие
загорные земли, рассыплются на случайности и начнут подчиняться мне?
- Разумеется, если построить достаточно мощный прибор. Но ведь не
все, что можно построить, следует включать...
- Об этом судить мне! - отрезал Владыка и взмахом жезла стер круг.
Труддум исчез.
Еще целую секунду Лонг стоял неподвижно, пытаясь осмыслить
случившееся. В словах Труддума он не сомневался, мастер никогда и ни в чем
не делал ошибок. Значит, границы больше нет, таинственные инверторы,
придуманные Труддумом одолеют горы, и прекрасный реальный мир перестанет
существовать, умрет в хаосе. Единственный, кто стоит на пути войск, это
Лонг со своим наполовину реальным мечом. Ему одному придется оборонять
Перевал, одному - без Труддума. Труддум - предатель. Это тоже предстояло
осмыслить.
Лонг повернулся и побрел прочь. Почерневшие доспехи скрежетали при
каждом движении, плиты пола гудели похоронным звоном.
Лонг! - прогремело сзади. - Через три дня войско подойдет к Перевалу,
и либо ты возглавишь его, либо оно пройдет по тебе!
Лонг не ответил.
- Вассал Лонг покинул тронный зал! - рявкнули сторожевые драконы.
Дорога петляла, сворачивала, порой вообще исчезала, но все же
медленно и нехотя поднималась в гору. Если обернуться назад, то тоже
увидишь, что дорога поднимается в гору, но это обман.
Лонг обернулся. Вздернутый южный горизонт терялся в мареве, серая
дымка смазывала очертания предметов и без того зыбких. Лишь дворец
Владыки, видимый всегда и отовсюду, возвышался грозно и красиво.
Мир тянулся с севера на юг, от Перевала вниз, через земли все меньшей
вероятности, в край абсурда. На крайнем юге Мир переходил в пустыню,
населенную призраками и миражами. За пустыней не было ничего. Даже
нереальный Мир там истончался и переставал существовать. Правда, там жил
Отшельник. Как и Лонг он был хранителем границы, но не стражем, потому что
там было нечего и не от кого охранять. Как и чем существовал Отшельник,
Лонг не знал, хотя самого Отшельника видел не раз. Порой Отшельник
объявлялся в замке Лонга, беседовал с хозяином на отвлеченные темы и так
же непонятно исчезал. Лонг ни о чем не расспрашивал гостя, уважая в нем
силу равную своей. Поэтому Лонг не слишком поверил словам Владыки.
Всемогущий Владыка тоже может ошибиться, приняв уклонение за победу. Юг
всегда умел раствориться и ускользнуть.
Здесь было не так. Все чаще подковы коня цокали по камню, высекая
искры. Пейзаж становился отчетливей, хотя не был постоянен. В стороне от
дороги с громовым гулом извергался вулкан, а неподалеку шумел большой
город, и никто не обращал внимания на огонь и падающие камни. Завтра,
возможно, на месте содрогающейся горы будет озеро, а улицы зарастут лесом.
Людей в этом краю не встречалось, хотя ежесекундно возникали образы,
бледные и нежизненные. Здесь обитали уроды и ослепительные небывалые
красавцы, подлецы, чья подлость самодовлеюща и безрезультатна, и сказочно
благородные герои, успевавшие произнести несколько гордых фраз прежде чем
бесследно раствориться. Лишь воля Владыки могла внести подобие порядка в
хаос, удержать ту или иную химеру, и тогда залы дворца украшались новым
изумительным монстром.
То, что оказывалось более постоянным, жалось на север, ближе к
границе Лонга. Здесь жили почти обычные люди, хотя и среди них встречались
чудовищные мерзавцы и ходячие примеры для подражания, изуверы и образцы
добродетели. Но их жизнь исчислялась не минутами, а годами, каждый имел
свою физиономию, и все они казались более человечными и непростыми.
Жителей плоскогорья Лонг объявил под своей защитой, вел их в бой, когда с
юга набегали орды косматых варваров, и в одиночку расправлялся с
великанами и чудовищами, порой выбиравшимися на плоскогорье.
Дом был уже недалеко, горы нависали все ощутимее, дорога курилась
желтой пылью, от кустов вдоль тракта тянуло сладким ароматом. Мимо Лонга
пронеслось стадо золоторогих антилоп; звери мчались, картинно запрокинув
головы, роняя с губ дымящуюся пену. Вскоре появился тот, кто вспугнул их.
Сверхъестественной величины клоп медленно полз вдоль дороги. Похожий на
бревно хоботок конвульсивно дергался, высасывая все, что попадало
навстречу: людей, животных, деревья. Позади оставалась мертвая полоса.
Лонг истово ненавидел подобные создания, порожденные всплесками
флюктуаций. К тому же клоп двигался на север и случайно мог добраться до
предгорья. Лонг выдернул меч и поскакал наперерез опасному гаду. Сосущий
хобот рванулся ему навстречу, Лонг уклонился от удара и, подскакав
вплотную, вонзил волнистое лезвие в хитиновую броню. Клоп завалился набок,
щетинистые десятиметровые ноги вытянулись и заскребли друг о друга, словно
пытаясь счистить налипшие комья грязи. Лонг отер пот со лба. Лишь теперь
он сообразил, какой опасности избежал. Ведь доспехи, делавшие его
неуязвимым, остались у порога дворца, почерневшие и искореженные. А в этих
областях удар страшного жала был бы смертелен. Лонг почувствовал, как
болит рассеченная мечом рука. Он забыл заживить порез в долине, и теперь
рана будет заживать долго.
Рядом послышался звон бубенцов, голоса. Мимо проходил караван.
Рыжебородый купец, отделившись от процессии, подъехал к Лонгу.
- О благородный и прекраснодушный незнакомец! - возгласил он. - Ты
спас меня от этого ужасного вепря. Я намерен достойно наградить тебя. Моя
дочь, красавица Гюльгары, станет твоей женой!..
Лонг повернул коня и выехал на дорогу. Горы были уже близко. По
дороге навстречу Лонгу медленно брел человек. Тощий узелок болтался на
длинной дорожной палке.
- Здравствуйте, сеньор! - сказал путник.
- Оле? - удивился Лонг. - Что ты здесь делаешь?
- Отправился в путешествие, - ответил Оле. - Дома стало скучно и
опасно. Мне не нравится, когда сразу и скучно и опасно, поэтому я ушел...
Такое случалось с жителями плоскогорья. То один, то другой из них
спускались в долину. Возвращались редко, изменившимися до неузнаваемости.
Лонг спокойно относился к уходам и метаморфозам ушедших, но уход Оле
произвел тягостное впечатление. Оле жил у самого замка и был просто
земледельцем, таким, что порой встречались и по ту сторону Перевала. Он
появлялся в замке, помогая Труддуму в возне с хитроумными механизмами, а
вечерами частенько зазывал Лонга и Труддума к себе - отведать горного
меда. И вот теперь Труддум бежал к Владыке, и Оле тоже уходит, вернее, уже
ушел, ведь он-то не может безнаказанно спускаться в долину.
- ...а скучно стало давно, с той минуты, как Констанс не поселилась у
нас, - говорил Оле.
- Что? - вскрикнул Лонг. - Откуда ты знаешь о ней? Отвечай!
- Вот я и ушел, - невозмутимо продолжал Оле. - Думаю пойти к
Отшельнику. Далеко это, но почему бы и не дойти? Бродяга, говорят, дошел.
- Глаза прекрасной Гюльгары подобны двум спелым сливам, монотонно
бубнил за спиной успевший потерять свой караван купец.
Лонг перевел дух. Ну конечно, с той минуты, как Оле спустился вниз,
он перестал быть собой. А может быть, это и вовсе не Оле, а просто эхо
собственных мыслей Лонга. Ведь доспехи погибли, и значит, мысли Лонга так
же обнажены перед Миром, как и его грудь.
Конь широкой рысью поскакал в гору. На пыльной дороге впереди четко
отпечатывались следы ушедшего Оле.
Замок Лонга, как и полагается замку, стоял на скале. Дорога спиралью
поднималась к воротам, перекрытым поднятым мостом. Узкие бойницы башен
светились теплым электрическим светом. Обычно свет по вечерам зажигал
Труддум, так что сегодня Лонг ожидал, что дом встретит его темной
пустотой. Лучи из окон смутили его.
На последнем повороте Лонг остановил коня и оглянулся. Перед ним
лежала его страна - край почти настоящий. Влажный, непризрачный туман
скрадывал очертания деревьев, домов и многочисленных ветряных мельниц.
Зачем нужны мельницы, Лонг не думал, их никто и никогда не строил, зато во
время низовых нашествий горели они десятками. Жителям мельницы тоже не
были нужны, в каждом крестьянском доме вращался выстроенный Труддумом
мотор, согревал, освещал, молол хлеб. Только колдовские берлоги да мрачные
