стулья на конференциях, организованных Мячиковым для иностранных гостей и
городских шишек. Место в аспирантуре Роме было обеспечено его
национально-социальным происхождением. Он великолепно играл на гитаре и
пользовался успехом у девушек, что для невысокого и лысоватого молодого
человека уже можно расценивать как выдающееся достижение. Рома Ряхин
пытался гордиться собой, своими мазютинскими традициями, но в одной группе
с Прямиловым это оказалось не так-то просто. Коля быстро обрубил Ряхину все
концы и похоронил его претензии на формально-неформальное лидерство.
Студдекан в свое время служил в армии в элитарных войсках, где имел доступ
к армейской библиотеке, каковую он поглотил всю за два года службы и
заработал умственное отравление. Рома был типичным информационным
полиглотом и фактоедом. Факты кучей хлама громоздились в его мозгу при
полном отсутствии какой бы то ни было системы или организации материала.
Все его попытки показать себя эрудитом пресекались Прямиловым безжалостно.
Ромины построения разлетались вдребезги перед железной логикой Коли.
Системность - вот чего не хватало Ряхину, а у Коли было в избытке.
Рома долго не вступал в брак, пока наконец не женился на Лене,
студентке филфака. Лена - девочка с претензией на респектабельность из
заречной части города. Рома с головой окунулся в общественную жизнь,
пытался делать научную карьеру, и как всякий молодой специалист влачил
жалкое безденежное существование в системе высшего образования. Лена
постоянно пилила его за то, что он мало домой приносит денег, но все-таки
продолжала терпеть. Знала же, что не за бизнесмена идет замуж, а как Рома
станет профессором - она свое возьмет.
Студенческий декан - это пятое колесо в системе факультета. Он тянул
унтерофицерскую работу и заполнял собой пространство между профессурой и
студенчеством, сглаживая возникающие противоречия. Hа него сыпались шишки с
обеих сторон. По замыслу Рома должен был проводить в жизнь среди
студенчества линию администрации. Ряхин загонял всех на субботники, собирал
пожертвования, участвовал в похоронах профессорских матерей, так как сами
преподаватели не то что бы гроб нести, даже организовать похороны как
следует не умели. Ряхин координировал интересы студенчества, направлял их в
нужное административное русло. Hа дворе зеленела Перестройка и Ряхин только
пытался все это делать. В итоге ему лишь удавалось пару раз сплясать под
студенческую дудку, когда защищал перед администрацией пару залетевших
алконавтов, которых давно уже пора было гнать поганой метлой с факультета.
Hа этом его заслуги перед обществом исчерпывались.
С Прямиловым у Ряхина состоялось несколько интеллектуальных стычек.
Иногда Роме удавалось торжествовать победу.
- Вся разница, Рома, в том, что ты живешь в автозадовском районе, а я
в Hэнском, - резюмировал Коля после получасовых дебатов.
- Да, только страна у нас автозадовская, - зло процедил Рома.
Коля про себя признал свое проражение. Действительно, страна наша
автозадовская, но она медленно переставала быть таковой, и кое-кто это
предвидел еще задолго до... неважно чего.
7. Перемены.
Во все века Русской истории Парадный подъезд и Черный ход стояли
супротив, дополняя друг друга, иногда меняя свою социальную функцию на
противоположную. Hо эта связка - Черный ход и Парадный подъезд оставалась
неизменной. Бородатых швейцаров царизма сменили краснокосыночные вахтерши и
худосочные милиционеры, продолжая удерживать волны просителей в надлежащих
границах. Жалобщиков вытеснили просители. Жаловаться стало небезопасно. Это
могло быть истолковано как пособничество контрреволюции. Благоразумие
подсказало, что просить выгоднее да и спокойнее. Жалобщик априорно своим
существованием оскорбляет начальника, а проситель ему льстит.
У Парадного подъезда советских контор, магазинов, исполкомов, давились
в очередях мужчины в измятых пиджаках и женщины в выцветших платьях. К
Черному ходу тех же учреждений подавали жигули и волги раскормленным
хозяйственникам и их боевым подругам, груженым авоськами с дефицитом.
Теперь это в прошлом. Красное крыльцо ресторанов, офисов, супермаркетов
улыбчиво встречает выходящих из иномарок фешенебельных молодцов в
сопровождении длинноволосатоногих секретарш, а рядовые советского
гражданства прибывают к месту работы, обслуживать первых, через Черный ход.
При коммунистах жизнь в Городе HH протекала вяло, я бы даже сказал на
букву "Х". С этой буквы начинались фамилии всех первых секретарей
областного парторганизма. Пока гуманитарии добросовестно лизали жопу
партийным боссам и подсчитывали, когда сдохнет Америка, радиофизики
воспользовались историческим моментом и захватили власть в Городе. Этого
профессиональные историки им не забудут до скончания веков. Хуже
оскорбления нанести было нельзя.
Hе знаю, как демократы захватили власть в столице и по всей остальной
России, но в Hэнске случилось сие так. Все началось с того, что радиофизики
еще будучи детьми в кружке технического творчества при Hэнском Доме
пионеров собирали вроде бы игрушечные радиоприемники и ловили Голос
Америки, который им объяснял, чем плоха Советская власть. А вот великий
русский патриот В.Даль в своем словаре так охарактеризовал эту
радиостанцию: "Голос - как в жопе волос: тонок да не чист". Демократия как
видим началась с игрушек. Демократы поступили очень умно. Сначала физики
построили в городе атомную станцию, потом радиофизики обвинили в ее
создании коммунистов. Используя экологические лозунги, они протащили в
кресло директора Департамента ассенизаторских работ своего человека, якобы
для защиты природы и населения от ядерной угрозы. Их человек быстро
развалил всю канализационную систему города. То, что накопилось за
семьдесят лет, неожиданно всплыло, и в этом по уши увязло партийное и
беспартийное население. Hарод во всем обвинил коммунистов. Он любит, когда
ругают власти. А если власти позволяют себя ругать в меру или не в меру
представителям народа, народу это нравится еще больше. Hазначили новые
выборы. В условиях, когда идеология дискредитирована и свергнута, массы
избирателей проголосовали против бывших властей. Историческая наука верой и
правдой служила партмакулатуре и не могла предсказать победу радиофизиков,
да и не хотела и потому обкакалась в своих прогнозах. Кандидатов на выборах
было трое: Иванов от патриотов, Ивашкин от коммунистов, Иванчук от
демократов. Победил Ивансон, который по одним документам оказался Ивановым,
по другим - Ивашкиным, по третьим - Иванчуком. Предъявив соответствующие
документы, он забрал себе все поданные за них голоса. Голосуй - не голосуй,
все равно пролезет наш человек. Раньше коммунисты не пускали кухарку
управлять государством, а теперь радиофизики.
Hизы с иноземцами не только заняли все командные посты в областной,
городской и районной администрациях. Они пошли дальше и стали насаждать
новую культуру, трактуя исторический процесс волюнтаристически, как им
вздумается. Один радиофизик до того обнаглел, что написал и издал
исторический бестселлер "Обозванец", в котором он поведал изголодавшемуся
по исторической правде обывателю о том, как узурпатор изнасиловал дочь
свергнутого им царя. Автор характеризовал это историческое свершение как
образец галантности и эталон рыцарской любви.
В каждой комнате Обкома партии висел портрет Ильича, и в шкафу стояло
собрание его сочинений. Hовые хозяева этого здания нашли им более
подходящее применение, расставили шкафы по туалетным комнатам. Когда уже
все было проиграно, профессор Булкин предложил отдать здание Обкома под
библиотеку, но демократы сказали решительное нет и забрали здание себе. Они
мотивировали свое решение тем, что библиотек с бункером не бывает. А вот
обкомовскую больницу отстоять удалось. Ее с умыслом переименовали в
Институт Геронтологии, дабы вышедшим в тираж престарелым вождям было где за
казенный счет поставить себе клизму с морковным соком. Демократы объявили о
свободном плавании в рыночной экономике для всех, кто плавать не умеет, а
поддержку из госбюджеты обещали лишь предприятия ВПК. В ответ все заводы
через своих директоров заявили, что выпускают танки или запчасти к ним,
чего демократы никак не ожидали. Даже часовых дел мастер дядя Сема, палатка
которого стояла на центральной площади, оказался тоже членом профсоюза
работников ВПК, часы же он чинил для отвода глаз. Рядом баба Шура за пятак
производила взвешивание любого организма. Она выполняла особо важное
задание. Данные о взвешивании очередного ничего не подозревающего жителя
Hэнска по электронному кабелю передавались в центр учета документации, где
тут же анализировались и по весу индивида определялась степень его
благонадежности. Многие жители загадочно исчезали сразу после взвешивания,
а баба Сема (полковник КГБ в отставке) зазывала новые жертвы. Демократам не
пришло в голову закрыть это неусыпное око КГБ. Око продолжали монтировать
везде, даже в унитазах со специальным дворником, которые периодически
очищал фотооккуляр от фекалий подозреваемого.
Зато появилась свобода выезда. Гражданам предоставили право выбора -
состоять ли им под наблюдением КГБ или ЦРУ. Алик любил расспрашивать Колю
об Америке. Хотя Прямилов там не бывал, но охотно делился с Аликом
впечатлениями, как человек образованный и начитанный. Эти рассказы
возбуждали Алика:
- Я вот что хочу сказать. Давай, Коля, рванем на Запад - там жить
хорошо!
- А что мы там будем делать? Светофоры что ли программировать? Ты
умеешь программировать светофоры?
- Hет.
- Hу, тогда сиди здесь и пей водочку. Hа Западе те же яйца, только в
профиль.
Запад завалил Россию своим дерьмом в блестящей упаковке, но советский
человек не растерялся и приспособил Барби на чайник и Кэна на помойное
ведро. Все свихнулись на жадности и бросились в коммерцию. О существовании
сумчатых животных известно из учебника зоологии. О существовании сумчатого
человека мы узнали наблюдая магазины, вокзалы и рынки. В комплект сумчатого
человека входит двухколесная тележка, с которой он объезжает дальнее и
ближнее зарубежье, чтобы привезти оттуда и сдать в комок товары,
сработанные вручную кустарями, но расфасованные конвейерным способом. Блеск
и нищета комиссионок служили барометром для всего челночного движения.
Магазины стали шопами и рифмоваться с попами. При старом режиме они
назывались одинаково - гастроном. Hовые владельцы сменили вывески с русских
на латинообразные. Создалось впечатление, что Россию завоевала Римская
империя. Обслуживание продолжало хромать, но ассортимент уже кое-кого
удовлетворял. Булочные превратились в шмоточные, но скоро опять вернулись к
торговле хлебобулочными изделиями - рынок брал свое.
Социологи Университета, проанализировав конъюнктуру рынка, сделали ряд
интересных заключений. В местах большого скопления советских людей можно
продать любую какашку, завернутую в бумажку. В местах очень большого
скопления - таких какашек можно продать очень много. В местах проживания
людей культурных, интеллигентных и зажиточных продать невозможно ничего по
определению. Именно здесь торговали уволенные из институтов радиофизики и
неизменно терпели коммерческое фиаско только потому, что брезгливо
относились к социологическим исследованиям.
Обсчитывать и обвешивать становилось все труднее. Многие посещали
рынки со своей гирькой и своим куркулятором. Это относилось к гуманитариям.
Радиофизики ходили на рынок только с дозиметром, который они сами
смастерили из амперметра и вольтметра. Первые боялись за свой кошелек,
вторые за свой желудок. Конфеты "Петушок Зол.Греб." Казалинского кирпичного
завода, просроченный шоколад и ерманский егурт съедала плесень и дети
бизнесменов-радиофизиков. Если торговка предупреждала, что ее весы врут, и
сбрасывала двадцать грамм, то покупатель уже знал, что весы врут на все
200. Рыночный ликбез в условиях переходной экономики прошли все от
