рождения приставил к указательному пальцу электрический нож и нажал
кнопку...
МАО
Когда Иосиф, после двух лет отсутствия, предстал, перед глазами своей
матери, держа на руках сверток с младенцем, та заголосила, то ли от радости,
то ли от горя, или вовсе от других чувств, переполняющих старое сердце;
взяла из рук сына нового внучонка, а ему слова не сказала...
Сверток развернули, и свету предстал младенец со сплющенной головкой и
личиком дауна, разве что язык у него был нормальным - помещался во рту.
Старуха всплеснула руками, увидев уродца, а Мао смотрел своими косыми
глазами на бабку. И такими умными были его глаза, такая воля исходила из
них, что мать Иосифа поперхнулась слезами и отошла за стол, как будто в
свертке лежал не младенец, а динамит...
Мао родился абсолютно нормальным ребенком, что подтвердили врачи. Просто
внешность у него была, как у дауна, - видимо, хромосомка на каком-то этапе
беременности сначала развалилась, а потом, передумав, спаялась вновь...
Бабушка не полюбила своего второго внука, и вовсе не из-за внешности, а
скорее из-за глаз, из которых исходило что-то колдовское и страшное. Бывало,
когда она брала его на руки, с ней происходили странные вещи. То ей
казалось, что она вновь молодая и держит не внука, а сына, что ее груди
крепкие и полны молока; то ей чудилось, что она и не человек совсем, а
какое-то животное, так что хотелось скакать и прыгать. А один раз, когда она
кормила Мао, то превратилась в моток шерсти и так испугалась, что бросила
внука на пол. Тот ударился головой, но не заплакал, а смотрел на бабушку
злыми глазами и, как ей показалось, криво улыбался...
С тех пор бабушка стала ненавидеть Мао и препоручила его дедушке,
вернувшемуся к этому времени в семью. Так они и поделили: Шива - бабушке,
Мао - дедушке...
Иосиф же через месяц вновь исчез, растворился в неизвестных краях...
Дедушка яро взялся за воспитание, щедро расходуя нерастраченный запас
родительского тепла. Но когда он неожиданно почувствовал себя тяжелым
английским танком времен первой мировой войны и испуг свалил старика в
кровать с сердечным приступом, душа деда отказалась искать контакт с
дьявольским сердцем Мао. Дедушка посоветовался с бабушкой, и они решили
отдать дитя Вельзевула в детский сад для детей с аномальной психикой... Мао
это почувствовал и, когда ему исполнилось четыре года, в свой последний
семейный день рождения отрезал себе палец, выразив этим неудовольствие и
протест...
Такая демонстрация еще больше укрепила уверенность бабушки и дедушки в
правильности принятого решения, и пасмурным утром внука отвезли на такси в
детский сад, находившийся за городом...
В первый же день своей новой жизни Мао перессорился почти со всей группой
и избил пятерых мальчиков, проявив при этом незаурядную жестокость и
природную силу...
За китайцем установили особый воспитательский контроль, часто запирая его
в отдельную комнату. А если Мао буйствовал, то его лишали пищи, а бывало, и
пороли смоченной в воде веревкой...
Отличительной особенностью Мао было то, что он почти не разговаривал. И
не то чтобы не умел, а просто не хотел. Если его о чем-нибудь спрашивали, он
мог в ответ просто молчать, сжимая толстые губы, и долго смотреть в глаза
спрашивающего, так что тот обычно не выдерживал и отворачивал свое лицо,
будто обжегшись...
Как-то одна молодая воспитательница, очень чувствительная особа,
проснулась среди ночи в необъяснимом волнении. Ей казалось, что кто-то на
нее смотрит, и взгляд этот - странный, проникающий прямо в мозг.
Воспитательница испугалась и долгое время не открывала глаз. Потом все же
решилась, но, кроме себя, никого не обнаружила, и так как уже не могла
заснуть, решила обойти детские комнаты.
Она зашла в соседнюю палату и увидела бодрствующего Мао. Тот сидел в
кровати и смотрел в стену, разделявшую детскую с воспитательской. Ребенок
уставил свои зрачки именно в то место, где должна была находиться голова
воспитательницы, и покачивался из стороны в сторону. Затем он резко
обернулся и молча засмеялся в лицо девушке, обнажив свои редкие, тонкие, как
иголочки, зубы... Физиономия ребенка была такой страшной, что чувствительная
натура воспитательницы не выдержала, у нее закружилась голова и рыдания
сдавили грудь. Она не могла вспомнить, как дошла до своей кровати, и до утра
пролежала в каком-то забытьи, а на следующий день взяла отгул, сославшись на
болезнь... Впрочем, она так и не вернулась в детский сад. По телефону
попросила увольнения по какой угодно причине и больше уже никогда не
работала с аномальными детьми...
Как-то раз, когда Мао исполнилось шесть лет, когда была ночь полнолуния и
мозг его никак не хотел засыпать, он увидел в окне падающую с неба звезду.
Он проследил ее падение и заключил, что она должна оказаться где-то в лесу,
неподалеку от детского сада. Мао наскоро оделся, оттолкнул в дверях ночную
нянечку, так что та упала, и вышел за ограду. Он быстро шел к лесу. Его не
пугала ни темнота, ни вскрики ночных птиц. Он чувствовал себя в кромешной
тьме, словно бы это был день, и ноги ребенка безошибочно находили ровную
дорогу к намеченной цели...
На маленькой полянке, высвеченный луной, стоял неизвестный Мао предмет
продолговатого очертания. И хотя ребенок не знал, что это такое, но сердце
его охватил безотчетный восторг, так что он, не раздумывая, потянул к
предмету руки и коснулся пальцем металлической стенки. Его глаза расширились
от удивления, когда палец в момент прикосновения, словно кусочек масла,
растаял, а на обрубке даже не было следов крови.
И после прикосновения Мао увидел, что в предмете образовалось нечто вроде
проема, и он, недолго думая, в него и по-хозяйски огляделся... Даже его
опыта хватило, чтобы понять, что таинственный предмет являлся космическим
кораблем, хотя в нем не было никаких приборов, лишь кресла стояло в
пустынном помещении.
Мао уселся в него, поглядел в иллюминатор и захотел взлететь. Корабль
тотчас завибрировал и почти бесшумно оторвался от земли, унося ребенка с
внешностью дауна за пределы Солнечной системы... Мао посмотрел на другие
планеты и звезды, ему вдруг стало скучно, и он подумал о том, что хорошо бы
взглянуть на бабку с дедом и на младшего братца Шиву, спящего сейчас в своей
теплой кроватке... Ракета развернулась и понесла его обратно к Земле, где
подлетела к отчему дому и замерла возле его окон... Бабка спала, а дед сидел
на кухне и читал газету, страдая бессонницей. Мао злобно посмотрел на него,
а потом пожелал ему боли. Дед мгновенно схватился за сердце и стал сползать
со стула... Побелевшими губами он позвал подмогу, бабушка прибежала,
бросилась к телефону, вызывая "скорую помощь". Впрочем, космический
путешественник решил не добивать деда до конца, и сердце еще до приезда
врачей отпустило... На следующий день дедушка рассказывал бабушке, что в
момент сердечного приступа ему привиделось лицо Мао - злобное и
сатанинское...
Насладившись мучениями деда, Мао залетел с другой стороны квартиры и
полюбовался на спящего Шиву. Тот был так красив в своих сновидениях, что тем
и спасся от злых козней летучего братца...
Мао почувствовал, что устал, возвратился на полянку, вышел из корабля и,
добравшись до детского сада, улегся в свою кровать. Он тут же заснул, и
снились ему скромные похороны деда...
На следующий день одна из воспитательниц заметила, что на руке ребенка
отсутствует палец. Она некоторое время мучилась, вспоминая, скольких пальцев
не хватало у китайчонка до сегодняшнего утра, и пришла к убеждению, что не
хватало лишь одного... Куда же делся второй?..
Ночная нянечка, сдавая смену, рассказала, что Мао куда-то ночью выходил с
территории, был очень возбужден, но когда он вернулся, нянечка не знала, так
как спала каким-то странным для себя глубоким сном... Воспитательница была
почти убеждена, что палец у Мао исчез именно этой ночью. Единственным
сомнением было то, что на руке у ребенка отсутствовали какие-либо следы
пореза
- была аккуратная культя, как будто сформировавшаяся несколько лет
назад...
Помучившись, воспитательница решила бросить это дело, не думать о нем
вовсе, честно отрабатывать свою смену, а после уходить в постель своего
мужа, возглавлявшего неподалеку от детского сада военное формирование
средств противовоздушной обороны...
На следующую ночь Мао вновь поднялся с кровати и ушел в лес. Корабль так
же, как и вчера, стоял на поляне, мерцая в густом сумраке... Мао вновь
протянул к нему руки и с замиранием сердца следил, как еще один палец
исчезает с его руки... Он понял, что пальчик служит одноразовым ключи двери
корабля и что в лучшем случае он сможет войти в звездолет еще семь раз...
Мао удобно уселся в кресло и понесся к далеким звездам.
Он опять повидал чужие миры, восприняв их, как и подобает ребенку, - не
сверхъестественно, а обыденно; испытал в своем малолетстве радость от
оргазма, подаренную ему каким-то прозрачным человеком, очень от этого устал
и направил корабль к Земле...
Когда корабль проткнул атмосферу планеты, его засекла одна военная часть,
которой командовал муж воспитательницы Мао, Его подняли с постели, и в одном
исподнем он прибежал на командный пункт. Там он принял для себя не
историческое решение обстрелять неизвестный объект ракетами "земля-воздух" и
смело нажал кнопку пуска.
Первая же ракета достигла цели. Мао почувствовал, как что-то ударило в
стенку корабля. Его выбросило из кресла и шарахнуло обо что-то головой...
Затем снова раздался взрыв, и ребенок потерял сознание...
Очнулся Мао на поляне, лежащим в мокрой траве. Рядом стояла скособоченная
ракета. Она как-то болезненно вибрировала, а затем медленно стала
подниматься, и Мао понял, что она улетает навсегда, бросая его в одиночестве
и тоске.
Ребенок заплакал и поковылял к детскому саду, всем сердцем ненавидя эту
планету и людей, ее населяющих...
С этой ночи Мао потерял все свои аномальные способности. Его взгляд
утратил ту магическую силу, которая повергала окружающих в ужас, но стал
просто неприятным и обыкновенно злым. Он уже не мог видеть через стены и
что-либо внушать людям... Его способности унесла с собою ракета, оставив
душу ребенка ущербной, а лицо уродливым...
Но осталась у Мао природная сила. В школе-интернате, куда его после
детского сада отдали бабушка с дедушкой, ребенка сначала попробовали
дразнить за толстые губы и маленькие косые глазки. Но когда он избил своих
обидчиков до полусмерти, проявив при этом незаурядную жестокость и желание
нанести увечье, маленького китайца-дауна стали бояться и старшеклассники, и
учителя.
Ему почти никогда не ставили двоек, хотя учился он отвратительно. Боялись
мести, и были правы в своих страхах... Один молодой учитель-химик, только
что принятый в интернат на работу, за отказ Мао проводить опыт с жидким
азотом вкатил ему в журнал сразу два неуда, а на хамские пререкания публично
назвал его уродом... В обед учитель выпил стакан чая, в котором было по
меньшей мере граммов тридцать соляной кислоты... Из школы беднягу увезли в
реанимацию, спасли, но с тех пор желудок у него был одна сплошная язва...
Все знали, что кислоту влил Мао, но конкретно этого никто не видел, а потому
мер принять не смогли...
За всю свою учебу в школе Мао не только ни с кем не подружился, но и не
завел приятельских отношений. Он был все время один, вечно молчал, как
немой, и казалось, что гложет его какая-то большая мысль...
