и мир был восстановлен, Ева-Лотта сказала:
- Интересно, есть сегодня в почтовом ящике какиенибудь новые подарки? За
последнее время я получила всего три кило шоколаду. Не понимаю, о чем люди
думают! Придется позвонить на почту и пожаловаться.
- Не говори про шоколад,- произнес Андерс с отвращением.
И Калле его поддержал.
До сих пор они храбро справлялись с лавиной сластей, которая обрушилась
на Еву-Лотту, но теперь не могли больше съесть ни кусочка.
А Ева-Лотта уже вернулась от калитки, где висел почтовый ящик, с плотным
конвертом в руках. Она разорвала конверт - ну, конечно, опять шоколадная
плитка! Огромная чудесная плитка молочного шоколада. Калле и Андерс
смотрели на него, как на касторку.
- Тьфу! - в один голос воскликнули они.
- Как не стыдно! - возмутилась Ева-Лотта.- Ведь могут пасть дни, когда вы
будете рады самым паршивым леденцам!
Она разломила плитку пополам и заставила каждого взять свою долю. Друзья
уступили - без всякого восторга, просто чтобы не обижать Еву-Лотту,- и
равнодушно сунули шоколад в свои и без того переполненные карманы.
- Вот это правильно - приберегите на черный день,- сказала Ева-Лотта.
Она сделала из конверта мячик и бросила его через забор на улицу.
- Вот что: будем кататься на велосипеде и купаться. Сегодня, пожалуй,
больше ничего не придумаешь,- предложил Калле.
- Ты прав, как всегда,- согласился Андерс.- Давайте заключим перемирие до
вечера, но уж тогда... Когда через минуту пришел Бенка, чтобы подобающими
случаю оскорблениями разжечь воинственный дух Белых роз, беседка была уже
пуста. Только маленькая трясогузка сидела на качелях и клевала крошки.
...Наступила полночь, взошла луна. Калле и Ева-Лотта спокойно спали. Но
Андерс не спал. Вернее, он лег в обычное время и старался храпеть самым
замысловатым образом, чтобы родители думали, что он спит. Но это привело
лишь к тому, что мать встала и с беспокойством спросила:
- Что с тобой, сынок, ты нездоров?
- Да нет,- сказал Андерс и уже не храпел так устрашающе.
Наконец по тихому посапыванию сестренок и братишек и ровному дыханию
родителей он понял, что все уснули. Андерс осторожно выскользнул в кухню,
где на стуле лежала его одежда, и быстро сбросил ночную рубаху. Стоя без
единой нитки на своем худеньком, костлявом теле, он настороженно
прислушался. Все спокойно... Тогда он быстро надел штаны и рубашку и
неслышно спустился по лестнице. Сбегать на чердак булочной и взять Мумрика
было делом нескольких минут.
- О Великий Мумрик,- прошептал Андерс,- охрани нас своею могучею дланью!
А то нам обоим может быть крышка.
В одной рубашке Андерс слегка дрожал от ночной прохлады. Кроме того, он
немного побаивался: ему не так уж часто приходилось идти по улицам среди
ночи, когда кругом все спят.
Крепко зажав в руке Мумрика, Андерс побежал через мостик Евы-Лотты.
Деревья на берегу казались совсем черными, а вода в речке ярко блестела в
лунном свете.
- Скоро мы будем у цели,- шепнул он на всякий случай, чтобы Мумрик не
беспокоился. Да, вскоре они действительно достигли цели. Вот уже показался
дом почтмейстера - темный и притихший. Все кругом было спокойно, только
трещали сверчки.
Андрее предполагал, что хоть одно окно в доме должно быть оставлено
открытым. Он не ошибся. Кухонное окно было открыто настежь. Для такого
ловкого физкультурника, как Андерс, забраться на подоконник и проскользнуть
в кухню было пустячным делом. А чтобы освободить себе обе руки, он сунул
Мумрика в карман. Конечно, Великому Мумрику не подобало находиться в таком
месте, но что поделаешь!
- Прости, о Великий Мумрик! - сказал Андерс.
Он пошевелил пальцами в кармане и нащупал что-то липкое. Так это же
шоколад! Андерс обрадовался. Сейчас он не был так привередлив, как утром.
Эх, и вкусно будет съесть это клейкое месиво! Но прежде всего он должен
сделать то, для чего сюда пришел. Андерс переложил Мумрика в другой карман,
начисто облизал пальцы и решительно полез на подоконник. Приглушенное
рычание напугало его чуть не до потери сознания. Беппо! Он совсем забыл про
Беппо! Забыл, что это окно оставляют открытым специально для Беппо, чтобы
он мог выйти ночью, если ему понадобится.
- Беппо,- умоляюще прошептал Андерс,- это же я! Беппо сразу узнал одного
из тех веселых мальчишек, которых хозяин часто приводил с собой, и рычание
его перешло в восторженный лай.
- Миленький, хорошенький Беппо, пожалуйста, помолчи,- молил Андерс.
Но Беппо считал, что если уж ты радуешься, то должен это показать, то
есть лаять и вилять хвостом, и он усердно делал и то и другое.
В отчаянии Андерс вытащил шоколад и сунул его Беппо.
- На, только молчи! - шепнул он.
Беппо принюхался. И так как он счел, что приветственные излияния длились
ровно столько, сколько требовали честь и достоинство дома, он перестал
лаять и улегся с довольным видом, чтобы насладиться чудесным клейким
блюдом, которое преподнес ему гость,- очевидно, в благодарность за радушный
прием.
Андерс облегченно вздохнул и тихонечко открыл дверь в переднюю. Там
начиналась лестница на второй этаж. Теперь оставалось только...
В этот момент наверху раздались шаги. Кто-то спускался, тяжело ступая по
лестнице. Сам почтмейстер, в широкой ночной рубахе до пят! Его разбудил лай
Беппо, и он пошел проверить, в чем дело.
Андерс окаменел. Однако он тут же опомнился и нырнул за пальто, которые
висели в углу передней.
"Если я не рехнусь после всего этого, значит я настоящий герой!" - сказал
он себе.
Только сейчас до него дошло, что семье почтмейстера, может быть, вовсе не
нравится, когда к ним ночью лазят в окна. Для Сикстена это будет в порядке
вещей, он ко всему привык в войне Роз, а вот почтмейстер - другое дело.
Андерс даже задрожал при мысли о том, что с ним сделают, если заметят.
- Только бы не заметил, только бы не заметил! - шептал он, зажмурившись,
когда почтмейстер, сердито ворча, прошел совсем рядом.
Почтмейстер открыл дверь в кухню. Беппо, освещенный луной, лежал и
смотрел на него.
- Мальчик,- сказал почтмейстер,- ты что это лаешь среди ночи?
Беппо не ответил. Он осторожно положил лапу на вкусное липкое угощение.
Дело в том, что отец его хозяина делал иногда странные вещи. Не дальше как
вчера он забрал чудную мозговую кость, которой Беппо как раз собирался
полакомиться, уютно расположившись на ковре в гостиной. Кто его знает, как
он отнесется к этой вкусной штуке. На всякий случай Беппо зевнул и
огляделся с самым независимым видом. Почтмейстер успокоился, но все же
выглянул в окно для порядка.
- Есть здесь кто-нибудь? - негромко крикнул он. Ему ответил лишь ночной
ветерок. Почтмейстер не мог слышать, как Андерс бормотал в своем углу:
- Нет, нет, никого там нет. Уверяю вас - ни души!
Андерс долго оставался в своем убежище. Лучше не шевелиться, пока он не
убедится, что почтмейстер опять уснул! Ждать было невыносимо скучно. Ему
уже стало казаться, что лучшие годы своей юности он провел, завернувшись в
эти шерстяные пальто, от которых так щекотало в носу. Ждать - что могло
быть хуже для такого деятельного человека, как Андерс! Наконец он не
выдержал - вышел из своего угла и начал осторожно подниматься по лестнице.
Каждую минуту он останавливался, прислушиваясь, но кругом царила полная
тишина...
- Порядок! - с присущим ему оптимизмом заключил Андерс.
Но как еще поведет себя скрипучая дверь в комнате Сикстена? Он взялся за
ручку, осторожно потянул... Вот здорово - дверь ни чуточки не скрипела! Она
открылась совсем беззвучно и легко. Видно, ее только что смазали.
Андерс усмехнулся. Сикстен смазал дверь себе же на погибель. До чего
добрые враги! Только им намекнешь на какое-нибудь неудобство, как они сломя
голову кидаются тебе помогать, чтобы их же самих было легче оставить в
дураках.
"Спасибо, милый Сикстен",- подумал Андерс и взглянул на постель, где спал
этот несчастный, не подозревая, что Великий Мумрик сегодня ночью поселится
в его доме.
Глобус стоял на комоде, ярко освещенный луной. Ловкие руки Андерса быстро
развинтили его. Великолепное убежище для Мумрика! Он вынул талисман из
кармана штанов и поместил его в новое обиталище.
- О Великий Мумрик! - сказал Андерс, когда все было готово.- Совсем
недолго придется тебе побыть среди язычников, не знающих закона! Белая роза
скоро вновь вернет тебя в лоно христиан и порядочных людей.
На комоде около глобуса лежали ножницы. Андерс заметил их, и его вдруг
осенило: в старину, когда лазутчик пробирался в стан спящего врага, он
обычно отрезал кусочек вражеского плаща,- по крайней мере, так в книжках
написано. Этот трофей служил неопровержимым доказательством того, что враг
был у тебя в руках, но твое благородное сердце не позволило тебе причинить
ему зло. А на следующий день ты мог прийти, помахать лоскутом перед носом у
врага и воскликнуть: "Падай ниц и благодари меня за то, что я даровал тебе
жизнь, слизняк!"
Именно это и собирался сделать Андерс. Правда, у Сикстена не было плаща,
зато был отличный рыжий чуб. Прядку из этого чуба Андерс намеревался
захватить, как трофей. Наступит день, когда Мумрик будет надежно спрятан в
другом месте. Придется тогда Алым до дна испить чашу позора! Они услышат
горькую правду о Мумрике в глобусе! И они увидят клок волос, который вождь
Белых роз срезал с черепа вождя Алых роз в полночь при свете полной луны.
Правда, луна вовсе не освещала Сикстена - кровать стояла в тени, у самой
стены,- но это не смутило Андерса. Держа ножницы в одной руку, он другой
рукой пытался нащупать чуб Сикстена.
Вождь Алых беззащитен. Вот его голова лежит на подушке! Андерс осторожно,
но крепко схватил прядь волос и щелкнул ножницами.
И вдруг тишину ночи прорезал громкий крик. Но что это? Вместо грубоватого
ломающегося мальчишеского голоса Андерс услышал пронзительный женский визг!
Кровь застыла в жилах Андерса, он ощутил леденящий ужас и опрометью
бросился к двери.
Верхом на перилах он соскользнул вниз, затем толкнул кухонную дверь, в
два прыжка достиг окна и выпрыгнул с такой быстротой, словно за ним гналась
целая стая злых духов. Так он несся до самого моста. Наконец он
остановился, чтобы немного перевести дух. Локон он все еще держал в кулаке,
не решился выбросить по дороге.
Андерс стоял, тяжело дыша, и с отвращением глядел на злополучный клок
волос. Белокурый локон несомненно, принадлежал какой-нибудь из тетушек, кто
его знает, какой именно. Очевидно, только одна из них уехала утренним
поездом, но кто же мог знать! Ну разве он был неправ, когда говорил, что
соваться в дом, где полным-полно тетушек, опасно для жизни. Какой позор,
какой ужасный позор! Охотиться за скальпом предводителя Алых роз и
возвратиться с локоном белобрысой тетки! Такого унижения Андерс еще ни разу
не испытывал в своей жизни. Нет, он не расскажет об этом ни одному человеку
на земле! Это будет страшной тайной всей его жизни, и он унесет ее с собой
в могилу.
А теперь - избавиться от локона, и как можно скорее! Андерс протянул руку
через перила моста и разжал пальцы. Черная вода тихо приняла странный дар,
спокойно журча под мостом, словно ничего особенного не произошло.
...А в доме почтмейстера царил страшный переполох. Почтмейстер и его
жена, перепуганные, прибежали к тете Аде, даже Сикстен примчался из своего
чулана на чердаке, куда его выселили на время пребывания тетушек.
Почтмейстер допытывался, почему, ради всего святого, тетя Ада вдруг так
дико закричала среди ночи. "Потому что здесь был вор",- утверждала тетя
Ада. Почтмейстер зажег свет во всем доме, обследовал все углы, но никаких
воров не обнаружил. Столовое серебро было на месте. Не хватало только
Беппо, но он, наверное, вышел погулять в сад, как обычно. Как тетя Ада не
понимает - будь это действительно вор, Беппо залаял бы и поднял тревогу. Ей
просто приснился нехороший сон, вот и все. Они постарались успокоить ее и
уговорить уснуть опять.
Но, оставшись одна, тетя Ада не могла уснуть. Она была слишком
