ничуть не тянуло. Но Андерс был твердо убежден, что полиция с нетерпением
ждет помощи Калле. Конечно, Андерс не раз подтрунивал над причудами
знаменитого сыщика. Однако теперь, когда было совершено настоящее
преступление, он забыл об этом. Теперь он помнил только о замечательных
успехах Калле в прошлом году. Ведь это благодаря ему поймали тогда
бандитов! Что и говорить, Калле - выдающийся сыщик. Андерс охотно признавал
его превосходство и не сомневался, что полиция не забыла заслуг Калле
Блюмквиста.
- Ну как ты не понимаешь - они же будут рады, если ты предложишь им свои
услуги. Да для тебя разобраться в этом - плевое дело! А я буду у тебя
помощником.
Калле очутился в трудном положении. Не мог же он объяснить Андерсу, что
запросто управляется лишь с невзаправдашними убийцами, а настоящие вызывают
в нем только отвращение. Он плелся так медленно, что у Андерса лопнуло
терпение.
- Да пошевеливайся ты! - воскликнул он наконец.- Ведь в таких случаях
каждая секунда дорога! Как будто не знаешь.
- По-моему, пускай полиция сама этим занимается,- сказал Калле, чтобы
выйти из затруднения.
- И это говоришь ты! - пришел в ярость Андерс.- Ты же знаешь, как они
могут запутать дело, сам сколько раз говорил. Не валяй дурака, пошли!
Он схватил упирающегося сыщика за руку и потащил за собой.
Так они дошли до оцепленного места.
- Послушай,- спохватился Андерс,- мы же совсем забыли!
- Что забыли?
- Мумрика-то оцепили! Если Алые захотят его взять, им надо прорываться
через полицейский кордон.
Калле задумчиво кивнул. Многое пришлось пережить Мумрику, но под охраной
полиции он находился впервые.
В оцеплении патрулировал полицейский Бьорк, и Андерс подскочил прямо к
нему. Он приволок за собой Калле и поставил его перед Бьорком - ни дать ни
взять пес, который притащил хозяину вещь и ждет за это похвалы.
- Дядя Бьорк, вот Калле пришел,- произнес он с надеждой.
- Вижу,- отозвался Бьорк.- А что ему нужно?
- Как - что? Пустите его туда, чтоб он мог поразведать. Обследовать место
преступления...
Но Бьорк покачал головой, и вид у него был ужасно серьезный.
- Идите-ка отсюда, ребятки. Идите домой! И скажите спасибо, что вы еще
такие маленькие и ничего не понимаете.
Калле покраснел. Он прекрасно понимал. Отлично понимал, что здесь не
место знаменитому сыщику Блюмквисту с его волевым лицом и громкими словами.
Но как растолковать это Андерсу?
- Вот всегда так!- язвительно заметил Андерс, когда они брели обратно в
город.- Даже если бы ты разоблачил все убийства с времен доисторического
человека, все равно полиция лопнет, а не признает, что частный сыщик на
что-нибудь годится.
Калле было очень не по себе. Что-то в этом роде он сам говорил десятки
раз. Он искренне хотел, чтобы Андерс переменил тему. Но Андерс продолжал:
- Рано или поздно они-таки сядут в лужу. Но ты обещай мне, что не
возьмешься за дело, пока они не станут умолять тебя на коленях.
Калле охотно обещал.
На каждом шагу им попадались молчаливые кучки людей. Они неотступно
смотрели в сторону кустарников, где следователи пытались сейчас найти
разгадку драмы, стоившей человеку жизни. Сегодня в Прериях было удивительно
тихо. Калле ощущал небывалую тяжесть на душе. Даже на Андерса подействовала
наконец гнетущая атмосфера. Может быть, дядя Бьорк прав? Пожалуй, эта
задача и в самом деле не по плечу Калле, каким бы искусным сыщиком он ни
был. Друзья уныло плелись домой...
Сикстен, Бенка и Йонте тоже направлялись домой из Прерий. Сегодня они,
как и предполагал Андерс, взяли себе выходной от войны роз и провели немало
счастливых часов, катаясь на карусели и стреляя в цель в тире. Но полчаса
назад ужасная новость долетела до парка, и он тут же опустел. Сикстен,
Бенка и Йонте вместе со всеми кинулись в Прерии - лишь для того, чтобы
убедиться, что с таким же успехом могли идти прямо домой. В тот самый
момент, когда они пришли к этому выводу, им встретились Андерс и Калле.
Сегодня Алые и Белые розы не обменивались взаимными оскорблениями.
Неустрашимые войны притихли, и физиономии у них были бледные. Дружной
стайкой все пятеро направились в город, по дороге думая о смерти больше,
чем когда-либо за всю свою мальчишечью жизнь Ребята глубоко сочувствовали
Еве-Лотте.
- Ведь, правда, жалко ее,- сказал Сикстен,- говорят, она совсем скисла.
Все лежит и плачет.
Во всей этой ужасной истории именно это обстоятельство, пожалуй, больше
всего потрясло Андерса. Несколько раз он судорожно глотнул. Ведь это из-за
него плачет Ева-Лотта...
- Ее бы навестить надо,- вымолвил он наконец,- цветочков передать или
что-нибудь такое...
Остальные четверо вытаращили на него глаза. Разве с Евой-Лоттой настолько
плохо? Посылать цветы девчонке - да он, должно быть, убежден, что Еве-Лотте
совсем конец приходит!
Однако чем больше они размышляли, тем благороднее казалась им мысль
Андерса. Ева-Лотта должна получить цветок, она его честно заслужила.
Глубоко взволнованный Сикстен пошел домой, стянул одну из маминых красных
гераней, и все пятеро торжественно отправились с цветком к Еве-Лотте.
Ева-Лота спала, и ее нельзя было беспокоить. Но мама взяла цветок и
поставила у ее изголовья, чтобы она увидала его, когда проснется. Это был
не последний подарок Еве-Лотте за ее участие в драме...
9
На веранде сидели в ожидании комиссар полиции, полицейский Бьорк и один
из приехавших сыщиков. Важно, чтобы девочка не волновалась на допросе,
считал комиссар. Она и без того напугана. Очень хорошо, что с ними Бьорк:
он работает здесь и знает девочку. А чтобы придать всему характер небольшой
дружеской беседы, допрос будет происходить здесь, у девочки дома, на
солнечной веранде, а не в полицейском участке. Незнакомое окружение всегда
нервирует детей, считал комиссар. Чтобы девочку не беспокоить лишний раз,
ее показания запишут на магнитофон. Ей же легче будет забыть, когда она
расскажет все, что знает. Забыть, что на свете есть такие страшные вещи.
Так считал комиссар. И вот теперь они сидели и ждали, когда выйдет
Ева-Лотта. Было раннее утро, и она еще только встала. Пока они ждали, фру
Лисандер подавала кофе со свежими булочками. Это было очень кстати, потому
что бедняги полицейские работали почти всю ночь и не успели ни поесть, ни
поспать.
А утро выдалось чудесное. Воздух чист и свеж после вчерашней грозы, розы
и пионы в саду чисто умыты, на старой яблоне возле дома весело щебечут
синицы и зяблики. На веранде приятно пахнет кофе. Полный уют! Трудно было
поверить, что трое мужчин за столом - полицейские при исполнении служебных
обязанностей и что они заняты расследованием убийства. В такое безмятежное
летнее утро не хотелось верить, что существует что-либо подобное.
Комиссар взял третью булку и сказал:
- Откровенно говоря, сомневаюсь, что девочка - ее, кажется, зовут
Ева-Лотта? - сможет нам рассказать что-нибудь существенное. Вряд ли ее
показания продвинут нас сколько-нибудь значительно вперед. Дети не способны
к дельным наблюдениям. У них слишком развито воображение.
- Ева-Лотта довольно дельный ребенок,- заметил Бьорк.
На веранду вышел булочник. Лоб его пересекала морщинка, которой обычно не
было. Он глубоко переживал за свое единственное и любимое дитя, а тут еще
пришлось разрешить полицейским мучить ее вопросами.
- Она сейчас придет,- сдержанно сообщил он.- Разрешите мне
присутствовать?
Подумав, комиссар согласился, При условии, что булочник не произнесет ни
слова и никак не будет вмешивать в допрос.
- Ну что ж, оставайтесь. Ева-Лотта будет чувствовать себя спокойнее. А то
еще испугается меня.
- Почему это я должна вас бояться? - послышался из дверей спокойный
голос, и Ева-Лотта вышла на солнышко.
Она серьезно глядела на комиссара. Да, почему она должна его бояться?
Ева-Лотта не привыкла бояться людей. Ей чаще всего встречались симпатичные,
приветливые и доброжелательные люди. Только вчера она впервые по-настоящему
поняла, что среди людей могут быть и злые. Но у нее не было никаких
оснований причислять к ним комиссара полиции. Она знала, что он пришел сюда
выполнять свой долг. Знала, что должна все рассказать ему об этой ужасной
истории в Прериях, и приготовилась это сделать. Чего же тут бояться?
Голова у нее была тяжелая после всех слез и глубокого сна. Куда
подевалась ее веселость... Но Ева-Лотта была теперь спокойной, совершенно
спокойной.
- Доброе утро, Л иза-Л отточка, - бодро сказал комиссар.
- Ева-Лотта,- поправила Ева-Лотта.- Доброе утро!
- Да-да, конечно, Ева-Лотта! Иди сюда и садись, Ева-Лотточка, мы немножко
поболтаем. Совсем немного, а потом ты сможешь опять заняться своими
куклами.
И это он говорил Еве-Лотте, которая чувствовала себя такой старой, почти
пятнадцатилетней!
- В куклы я перестала играть лет десять назад,- сообщила Ева-Лотта.
А Бьорк, похоже, прав - ребенок и вправду дельный!
Комиссар понял, что ему надо переменить тон и говорить с Евой-Лоттой, как
со взрослой.
- Ну, рассказывай все,- предложил он.- Ты ведь была на месте преступл...
ты ведь была в Прериях вчера днем? Как это получилось, что ты пошла туда
совсем одна?
Ева-Лотта поджала губы.
- Это... этого я не могу сказать. Это секрет. Я выполняла секретное
задание.
- Дорогое мое дитя,- возразил комиссар.- Мы расследуем убийство и не
признаем никаких секретов. Так зачем ты отправилась вчера к Усадьбе?
- Забрать Мумрика,- ответила Ева-Лотта надувшись.
Потребовалось довольно обстоятельное объяснение, чтобы комиссар полностью
уяснил себе, что за штука был Мумрик. А в протоколе, составленном после
допроса, значилось очень кратко: "О себе Лисандер рассказала, что 28 июля
после полудня она отправилась на пустырь, расположенный к западу от города,
чтобы забрать так называемого Мумрика".
- Ты кого-нибудь там видела? - спросил комиссар, когда прояснилась тайна
Мумрика.
- Да,- Ева-Лотта кивнула,- Грена... и еще одного... Комиссар оживился.
- Расскажи поподробней, как и где ты их видела. И Ева-Лотта рассказала.
Она увидела Грена со спины, на расстоянии около ста метров.
- Стоп,- возразил комиссар.- Как ты могла узнать Грена на таком большом
расстоянии?
- Сразу видно, что вы не здешний,- сказала Ева-Лотта.- Да здесь каждый
узнал бы Грена по походке. Разве не так, дядя Бьорк?
Бьорк подтвердил, что это так. Ева-Лотта продолжала свой рассказ о том,
как Грен свернул на тропинку и исчез в кустах, как потом с другой стороны
появился тот тип в темно-зеленых брюках и исчез в том же направлении...
- Ты не помнишь, в котором часу это было? - спросил комиссар, хотя
отлично знал, что дети редко указывают точное время.
- В половине второго,- ответила Ева-Лотта.
- Откуда ты знаешь, ты смотрела на часы?
- Нет,- сказала Ева-Лотта и побледнела.- Я спросила уб... убийцу минут
через пятнадцать.
Комиссар взглянул на своих коллег. Слыхали вы чтонибудь подобное?
Пожалуй, допрос даст больше, чем он ожидал!
Он наклонился и внимательно посмотрел Еве-Лотте прямо в глаза.
- Ты говоришь, что спросила убийцу. И ты берешь на себя смелость решить,
кто убил Грена? Может, ты видела, как это произошло?
- Нет. Но если я вижу, как человек скрывается в кустах, а за ним туда
кидается другой человек, и потом я через несколько минут нахожу первого
человека мертвым, то, естественно, подозреваю второго, кого же еще?
Конечно, Грен мог споткнуться, упасть и разбиться, но пускай мне это еще
докажут.
Да, Бьорк действительно прав, очень дельный ребенок!
А Ева-Лотта уже рассказывала, как зашла в Усадьбу переждать, когда те
двое направились по тропинке, где лежал Мумрик. И что она там оставалась
самое большее пятнадцать минут.
- А потом?- спросил комиссар.
Глаза Евы-Лотты потемнели, ей было тяжело. О том, что произошло потом,
рассказывать было трудней всего.
- Я наскочила прямо на него на тропинке,- произнесла она тихо.- Я
спросила, который час, он ответил: "Без четверти два".
Комиссар был доволен. Судебный врач смог установить, что убийство
