ожогах и ссадинах, но теперь он досконально знал орудийную башню, в которой
вновь функционировали радар и передатчик. Теперь он был уверен, что корабль
спасателей не пролетит мимо, - его обязательно услышат, но он не заметил,
как стал думать об этом совершенно равнодушно.
Чтобы закончить ремонт, ему осталось восстановить антенны.
Для этого он должен был покинуть отсек и выйти в открытый космос.
Облачившись в скафандр, который он заново укомплектовал и зарядил
энергией, Андрей вышел из отсека в коридор, который когда-то вел на десятую
палубу крейсера "Россия". Теперь от него осталось всего два метра - дальше
проход закрывала аварийная переборка. Задраив ведущий в отсек люк, он
включил откачку воздуха и подошел к герметичной перегородке. Впервые за три
месяца одиночества он собирался покинуть свое убежище. Андрей нерешительно
взялся за штурвал, и вдруг им овладело нетерпение. Лихорадочно открутив
винтовой запор, он распахнул аварийный люк... и замер.
Впереди, насколько хватало глаз, расплескалась чернильная бездна -
гигантское око Вселенной, равнодушно взирающее на него миллиардом зрачков.
Он непроизвольно отшатнулся...
Дозиметр скафандра встревоженно защелкал, выведя Андрея из прострации.
Закрепив страховочный фал, он выбрался на поверхность. Быстро установив обе
антенны, вернулся к люку, и только тогда позволил себе оглядеться.
Зрелище, представшее его глазам, угнетало и завораживало одновременно. Он
стоял на бесформенном обломке корабля, у мрачного, уродливого провала.
Поверхность орудийной башни покрывали потеки расплавленного металла, в
нескольких местах наружу торчали взломанные при взрыве бронеплиты, и над
всем этим царил скелет лазерного орудия. Прочнейшие балки его каркаса
перекорежило, и оттого конструкция накренилась, став похожей на подбитую
птицу. Две только что установленные антенны казались чужеродными
вкраплениями среди царящего вокруг хаоса.
Пока Андрей рассматривал скелет орудия, чтото изменилось во мраке
космической ночи. Согнутые опоры, казавшиеся серыми, вдруг окрасил
нежно-розовый цвет, на глазах потемневший до вишневого. Андрей поднял глаза
и понял, что происходит. Его обломок медленно вращался вокруг своей оси, и
он только что стал свидетелем восхода туманности над смехотворно-близким
горизонтом маленького небесного тела, в которое превратилась орудийная башня
"России".
Однако это была только прелюдия. Внезапно во мраке один за другим стали
вспыхивать яркие огни. Андрей внутренне содрогнулся от неприятной, но верной
аналогии - это выглядело так, словно ктото полоснул ножом по черному
покрывалу пространства, и на нем проступили капли крови...
На самом деле он понимал: огни - не более чем обломки кораблей,
освещенные кроваво-красным восходом туманности.
Их были тысячи, и в одном месте они уплотнялись, образуя неправильной
формы шар. После нескольких минут наблюдений он понял - его отсек тоже
сносит к этому скоплению, и в ближайшие недели он пролетит совсем близко от
наводящего ужас сфероида.
По спине прокрался неприятный холодок. Что он мог противопоставить
законам небесной механики? Рано или поздно его неуправляемый дрейф
закончится столкновением с кладбищем изувеченных кораблей...
Он уже не отчаивался. Казалось, Андрей понемногу утратил подобные
чувства. Каждый день, проведенный в борьбе с самим собой, изменял его
отношение к превратностям судьбы, но это не было возмужанием - он попросту
свыкся с постоянным чувством опасности, и оно притупилось, потеряло
остроту...
Несмотря на тревожное пощелкивание дозиметра и непроизвольный страх перед
черной бесконечностью пространства, он пересилил желание юркнуть в
спасительный отсек. Собственная беспомощность раздражала и отчасти придавала
сил. Он почти физически ощущал свое одиночество.
Сделав неуверенный шаг вперед, он зацепил карабин страховочного фала за
погнутую стойку орудия и начал осторожно карабкаться через баррикаду
вставших на дыбы бронеплит.
Преодолев двенадцать метров исковерканной обшивки, он взмок и выбился из
сил. На остекленевшей от адской температуры поверхности было практически не
за что зацепиться, и Андрей постоянно рисковал сорваться. Волочившийся
следом тонкий трос ничуть не придавал ему уверенности - бездна пространства
пугала до тошноты, и Андрею казалось, что стоит потерять контакт магнитных
подошв с металлической броней, и космос поглотит его, несмотря на страховку.
Наконец, в последний раз подтянувшись на дрожащих от усталости руках, он
перевалил за торчащую из обшивки бронеплиту и увидел два оплавленных
полушария, прилепившихся слева от орудия.
Это были резервуары со сжиженным азотом - его единственная надежда хоть
как-то скорректировать дрейф своего обломка. Сжиженный газ был способен
выполнить функцию простейших струйных рулей, оставалось только придумать,
как выпустить его в нужный момент и в нужном направлении...
Андрей прополз еще несколько метров и тщательно осмотрел клапаны системы
аварийного сброса азота. Они оказались оплавлены, как и вся обшивка. Перед
глазами от напряжения мельтешили разноцветные искры. Привалившись спиной к
выпуклому борту, он мрачно взглянул на сфероид, вновь поразившись этому
ирреальному образованию.
Он еще не знал, что там ждет его судьба.
* * *
Обломки...
Тысячи тонн покореженного металла и расплавленного пластика...
В мрачном коридоре, среди плавающих в невесомости мертвых тел, кто-то
нетвердой рукой вывел на стене: "Помоги нам Бог..." Обломки крейсеров и
транспортов, космических ремонтных баз и легких разведывательных кораблей,
миллиарды киловатт энергии, тысячи рабочих часов, чьи-то страх и ненависть,
любовь, мудрость и глупость - все смешалось в единой усыпальнице, как будто
здесь расположилось кладбище самих надежд человечества.
Обломки великой битвы - зловещий памятник тем, чьи тела,
законсервированные вакуумом от тлена, обречены вечно плавать во мраке
кораблей, ими же созданных. Не горький ли конец для существ, чей разум сумел
постичь звезды, но оказался бессилен унять собственные амбиции?
Большинство обломков, подчиняясь гравитации туманности, собрались вместе.
Их единение было столь же капризно и непрочно, как не скрепленная цементом
кладка, - корабли находились в постоянном хаотическом движении, внутри
незримой сферы, за границы которой им не позволяло уйти взаимное притяжение.
Бесшумные столкновения были тем более зловещи, что оценить их силу казалось
делом невозможным. Бронированные борта деформировались, надстройки сминались
и обламывались. Иногда энергия столкновений плавила металл, и изувеченные
звездолеты соединялись в местах удара. Некоторые корабли застревали друг в
друге.
Казалось, жизнь навсегда покинула это место.
Но ведь кто-то вывел те слова...
* * *
Еще трижды Андрей выходил в космос, прежде чем сумел отвернуть один из
кранов системы аварийного сброса азота. Скопление обломков приближалось.
Сначала ему казалось, что отсек пролетит мимо, но по мере сближения с
уродливым, сверкающим сфероидом его крохотный модуль все сильнее отклонялся
к центру гравитации.
Вокруг начали появляться обломки. Они безмолвно проплывали мимо,
оскалившись безобразными пробоинами, ввалившимися внутрь расплавленными
бортами. Из десантного бота, словно изломанные руки, торчали погнутые стволы
лазерных орудий. Следом за ним летел, медленно вращаясь, земной крейсер.
Внимание Андрея привлекли распахнутые створы десантного шлюза и облако
черных точек, парящее около него. Часть из них, из-за вращения крейсера,
растянулась, окольцовывая корабль, словно порванные бусы...
Модуль начало разворачивать. Крейсер имел ощутимое поле тяготения. Андрей
приник к иллюминатору, решая, стоит ли бежать на поверхность, чтобы открыть
вентиль. Траектория его движения вела к распахнутому шлюзу. Там должен быть
кислород. От этой мысли ему стало хорошо. Кислород, еда, мощный передатчик
и, может быть, люди!..
Следующий час прошел в томительном ожидании. Его отсек попал в
гравитационное поле крейсера, и тот тащил его в космос, удаляясь от массы
обломков по вытянутому эллипсу. Черный провал десантного шлюза надвигался,
неотвратимо, как судьба. Не выдержав, Андрей надел скафандр и выбрался
наружу.
Эти дни заметно прибавили ему ловкости. Он вполне освоился с бескрайней
бездной, кровавыми бликами и ощущением полнейшего одиночества. Закрепив
страховочный фал, он включил магнитные присоски сапог и выпрямился, стоя на
броне своего отсека.
Одна из черных точек летела прямо на него, да и другие начали отрываться
от плотного скопления, обтекая по сторонам модуль, который входил почти что
в центр облака. Андрей присмотрелся.
Сначала он различил руки, потом увидел отблеск на стекле гермошлема, и
вдруг смутное видение укрупнилось во всех кошмарных подробностях. Он летел
среди трупов...
Это были десантники. Корабль брали штурмом - серые спецназовские
скафандры были раскроены лазерными лучами, и черная кровь ледяными потеками
кристаллизовалась вдоль обугленных ран. Сквозь осколки лопнувшего забрала он
видел молодые, изуродованные агонией лица и огромные пустые глаза...
"Космос был нам тесен..." - внезапно подумал Андрей, осознавая чудовищную
нелепость и надуманность этой фразы. Они освоили крохотный клочок
бескрайнего пространства, где есть еще тысячи девственных планет, и, едва
покорив его, стали убивать друг друга, подчиняясь законам экономического и
социального развития, а точнее, своей сущноста, стадному инстинкту,
отсутствию личного разума, когда кучка параноиков сшибала их лбами,
заставляя молодых парней уродовать друг друга...
Он мог быть на месте этих десантников и плыть комком заиндевевшей плоти,
став спутником изуродованного крейсера, в безымянном секторе космоса.
Он больше не верил ни во что... Тела проплыли мимо, едва не задевая его
раскинутыми руками, а следом уже надвигались новые, и еще десятки обтекали
его со всех сторон.
Андрей уже не мог страдать - он лишь смотрел на них пустыми от боли
глазами и понимал, что никогда больше не будет счастлив, даже если останется
жив... Подобная память не умирает, и время бессильно против таких
воспоминаний.
* * *
В глубинах боевого центра искалеченного крейсера щелкнуло несколько реле.
Люди погибли. Корабль разгерметизирован, почти начисто лишен энергии, но те,
кто плавал сейчас в вакууме вокруг обломков своей твердыни, создали
совершеннейшие системы уничтожения. Их машинам не было равных.
Цель, появившаяся в зоне действия последнего функционально пригодного
сферорадара, была смехотворна - кусочек протоплазмы на металлическом обломке
модуля лазерного орудия, но это была цель. Компьютер не ощущал разницы и для
него не существовало бесцельности действий. Он был запрограммирован и
продолжал войну. Электромагниты точной наводки бездействовали, как и
большинство вспомогательных сервомоторных систем, потому ствол вакуумного
орудия, конвульсивно дернувшись, смог избрать лишь общее направление на
цель. В беззвучии вакуума электронный затвор дослал первый снаряд, и борт
крейсера в последний раз озарили отрывистые вспышки выстрелов. Пятый снаряд
из обоймы перекосило, и он не пошел в ствол, но цель была поражена на
девяносто процентов: атакующий боевой отсек получил пробоину, из которой
вырвалась мощная струя газа, и реактивная сила поволокла его прочь от
крейсера, в сторону шарообразного скопления поврежденных кораблей.
