пошла на кухню и стала готовить завтрак. Впервые в жизни Яна не знала, даже
не могла предположить, что сулит ей наступающий день. А вдруг Семка снова
заставит ее надеть скафандр и перешагнууь порог главного шлюза? Ей было
страшно... Сотни прочитанных книг настойчиво стучались в ее сознание. То,
что раньше было вымыслом, декорациями, медленно, но неумолимо обретало
реальные черты. Есть другие люди. Есть огромные шары, называемые планетами.
Она не единственная в своем роде, ее комнаты не центр Вселенной...
И тут же ее мысли перескочили на Андора. Где он? Она искренне
беспокоилась за своего учителя.
А родители? Семка говорил, что у него был отец, которого убили боевые
машины. Где же тогда ее папа и мама?
И вдруг...
Яна едва не упала. Ее ноги ослабли от чудовищной мысли. Папу Семки убили
роботы... А если и ее родителей тоже? Чьи обгоревшие тела он показывал ей в
изуродованном тамбуре?..
Мир сфероида вторгался в ее сознание.
...После завтрака Яна затащила Семку в библиотеку. Он пошел неохотно.
Андор не появлялся, но в этих комнатах было достаточно других машин, которые
внушали ему опасения, в том числе и тот неподвижный аппарат, что стоял в
библиотеке.
Яна искренне смеялась, не понимая, как можно бояться универсального
библиотечного процессора.
Они были как две половинки одного громадного сознания. Половина Семки
вмещала в себя весь практический опыт выживания в нечеловеческих условиях
сфероида. Его разум хранил лишь те знания, что удалось почерпнуть в процессе
борьбы. Яна же знала очень многое, она была буквально переполнена различной
информацией, но погибла бы, едва покинув эти стены.
Яна подошла к компьютеру, который занимал весь центр комнаты. На его
консолях весело перемигивались огни, но четыре монитора против четырех
кресел оставались темны. Семка с опаской обошел аппарат, на всякий случай
положив руку на рукоять оружия, но Яна спокойно открыла центральную панель и
достала из ниши тонкий пластиковый обруч, от которого к машине тянулись
провода.
- Надень это, - попросила она. - И сядь в крекрело.
- Зачем? - напрягся Семка.
Яна улыбнулась. На ее щеках появились ямочки.
- Не бойся. Я хочу показать тебе людей. Я учусь с помощью этого обруча.
После секундного колебания мальчик послушался. Ему не хотелось огорчать
Яну отказом. К тому же он постоянно держал правую руку на "MG", так что этой
машине лучше не пробовать оживать или выдвигать какое-нибудь оружие...
- Закрой глаза, - посоветовала Яна, опускаясь в кресло напротив. Она еще
не понимала, что совершает переворот в его жизни, откуда же ей было знать,
какими способностями обладает привычный для нее процессор...
Семка надел обруч и прикрыл глаза. Что-то едва ощутимо кольнуло в виски.
Он не видел, как осветился центральный монитор, и на нем, сменяя друг
друга, пробежали непонятные сообщения. Яна и сама впервые видела такое:
"Тест потенциального интеллекта - 170 баллов".
"Тест реальной информированности - 28,1 балла".
"Личность протестирована. Антистрессовый показатель - 127 единиц".
"Активирована программа автоматического обучения".
В этот момент что-то острое кольнуло Семку в руку, он хотел вскочить, но
почувствовал, как по телу разливается приятная слабость. И в тот же миг в
его голове вдруг зазвучал мягкий женский голос:
- Расслабьтесь. Не открывайте глаза. Сейчас вы прослушаете краткий курс
истории Галактики. Информация будет записана непосредственно в вашу
память...
Последующее он помнил смутно. Семка чувствовал, что абсолютно утратил
волю.
Яна не удивилась, заметив, что он впал в транс. Она лишь расстроилась,
что некоторое время не сможет разговаривать с ним. Девочка сама уже не раз
проходила через подобное и потому не волновалась.
Первичное обучение длилось четверо суток. Семка ел, спал, почти не
осознавая этого, и вновь возвращался в кресло, которое на самом деле было
очень сложным аппаратом медицинской диагностики и жизнеобеспечения.
Тонкая автоматика обучающего комплекса не могла сделать его гением.
Определив потенциальные возможности его мозга, процессор машины попросту
перекачал в него определенный объем знаний, как общеобразовательных, так и
специализированных. Машина не преследовала никакой цели, она была похожа на
волну, накатившую на пустынный пляж, где, полузарывшись в песок, лежал
пустой сосуд... она наполнила его до краев и отхлынула, безразличная к тому,
что станет теперь с содержимым и самим сосудом...
...Яна неслышно вошла в библиотеку.
Семка сидел в кресле перед терминалом компьютера. Пальцы мальчика
побелели, впившись в подлокотники.
Яна осторожно обогнула комплекс аппаратуры.
Семка спал. Его волосы спутались, голова бессильно свесилась набок.
Сердце Яны тревожно сжалось. Ей вдруг вспомнились его рассказы о машинах, и
она испуганно посмотрела на сияющие хромом и полированным пластиком панели
обучающего библиотечного процессора.
Если... Если эта машина причинила Семке вред...
Страх когтистыми, холодными пальцами коснулся ее груди. Яна не была
лишена воображения. Слушая рассказы Семки, она как будто смотрела фильм...
Она растерянно огляделась. Что, если с мальчиком что-то случилось? Андора
нет уже больше недели. Она останется одна...
Страшный, мрачный, чудовищный мир разверзся ледяной пропастью, в которой
ворочались зловещие тени боевых машин...
Семка слабо вздохнул. Веки мальчика задрожали.
Он открыл глаза.
Яна сидела на подлокотнике его кресла, бледная как лист бумаги. Ее губы
дрожали.
- Что с тобой? - с тревогой спросила она.
Семка с трудом приходил в себя.
- Голова болит... - пожаловался он, сжав руками виски в тех местах, где
вонзались электроды мыслеобруча. Перед ним весело перемигивалась огнями
контрольная панель обучающего устройства. Он смотрел в яркие огоньки,
впервые в жизни не испытывая перед ними подсознательного страха, и силился
вспомнить, вернуть себе ощущение реального времени...
Двое детей и машины...
Одни пытались убить, другие помогали выжить, третьи не делали ничего...
Но все они так или иначе властвовали над их судьбой... Именно это понял
Семка. Но почему? Его потрясло откровение, что все машины, как и сам
стальной шар, созданы людьми.
В этот момент он не смог бы выразить словами то, что чувствовал.
Понимание пришло, сделав его еще взрослее, состарив душу мальчика на десяток
лет, но все происходило на уровне подсознания. Наружу рвались лишь обида,
растерянность и злость. Он начал понимать сущность кладбища кораблей, как
места, созданного жестокостью и безумием. Места, изначально не
предназначенного для жизни.
Они с Яной были рабами машин. Каждый их вдох, каждая секунда жизни может
быть дана и отобрана электронно-механическими монстрами.
- Нет!.. - непроизвольно прошептал он.
Яна удивленно повернулась.
Семка окончательно пришел в себя. Он не верил и не хотел верить, что отец
был одним из тех, кто обрек его на такую жизнь. И он не был рабом машин. Он
их хозяин. Он из расы создателей.
Мальчик не мог и не собирался облекать свои мысли в слова. Он чувствовал
все, о чем думал. Он испытывал боль, и из нее рождалось ощущение
несправедливости, униженности, и оно, в свою очередь, как цепная реакция,
будило другие, более неприятные и болезненные ощущения...
- Пойдем обедать, - позвала Яна, перебирая пальцами его спутанные волосы.
Семка полулежал, почти утонув в непомерно большом и мягком кресле.
- Мне не хочется. Может, попозже?
Яна кивнула, искоса взглянув на мальчика. Она как будто впервые увидела
это задумчивое лицо. Она не обиделась и не удивилась, по себе зная, как
трудно порой возвращаться в реальность после инъекций антистрессового
препарата, который вводила автоматика жизнеобеспечения. Она сама много раз
приходила в себя в этом же кресле, чувствуя, как голова пухнет от массы
новой информации. Она не знала лишь той разницы, что разум Семки,
ориентированный на выживание, уже успел увязать все новое, что узнал о мире
и людях, со сфероидом и сделал очевидные выводы, которые никогда не
приходили ей в голову.
- Ну ладно, - она вздохнула и неслышно, как и вошла, выскользнула из
библиотеки.
Семка не заметил ее ухода.
Он встал и подошел к полкам, на которых длинными рядами стояли книги.
Сейчас, несмотря на опустошенность и головную боль, ему хотелось самому, без
посредства машины воспринять какуюнибудь информацию. Он бегло просмотрел
корешки, но ни один не привлек его внимания, пока взгляд мальчика не
наткнулся на толстую стопку пластбумаги, скрепленную самоклеящейся лентой.
"Бортовой журнал, - прочел он. - Колония "Остров Надежды". Начат
10.07.2607 по Галактическому календарю".
Он вернулся за стол и с замиранием сердца перевернул первую страницу.
Что-то подсказывало ему, это именно то, что он бессознательно искал на
книжных полках.
Глаза мальчика скользнули по отпечатанным на принтере строкам:
"10 июля 2607 года. Нас тридцать два человека. Двадцать девять мужчин и
трое женщин. Это все, что осталось от экипажей полутора тысяч звездолетов,
принимавших участие в битве..."
Семка не заметил, как с головой погрузился в чтение.
Ему казалось, что он видит их - непримиримых врагов, которые сумели не
только встретиться в недрах сострясающегося от взрывов и столкновений
сфероида, но и протянуть друг другу руку.
Скользя взглядом по ровным строкам, он познал бездну их отчаяния, муки и
надежды, ведь только такая жизнь была близка и понятна ему.
Они приварили друг к другу несколько более или менее целых кораблей,
соединили их тамбурами, загерметизировали и назвали свой маленький мирок
средь бурлящего ада Островом Надежды.
Он читал и непроизвольно представлял их в этих стенах, словно эти люди
вдруг вернулись сюда, проходя перед мысленным взором мальчика вереницей
призраков...
Они не опустили руки. Страница за страницей он наблюдал их борьбу,
конфликты, дружбу, любовь и ненависть. Люди, брошенные посреди Великого
Ничто, постепенно понимали всю чудовищность своей войны, словно пелена в
муках падала с их глаз.
"19 декабря 2607 года. Наконец отыскали и с трудом отбуксировали к базе
пригодный к ремонту корабль. Это малый рейдер типа "LX". Придется очень
многое переделывать на борту, восстанавливать все внешние коммуникации,
локационную систему и т, д. Работы по горло. Сфероид продолжает трясти, но
уже реже. Мы почти не отходим от базы, даже в поисках этого корабля не
решились отойти далеко. Сергей уже предупредил всех об активированных боевых
роботах, на которых наткнулся во время своих вылазок. Слава Богу, он
кибернетик и успел обезвредить машины, иначе бы всем нам - крышка. Страшно
подумать, сколько боевых машин стоят вот так в ожидании своего часа.
Нужно убираться отсюда, чем быстрее, тем лучше. Это место не просто
нагоняет дрожь, оно вопит на весь космос о том, что мы - безумны".
И все-таки это случилось. Они не знали, кто или что послужило первым
камушком, сорвавшим лавину, но спустя три месяца, в самый разгар работ по
восстановлению рейдера, сфероид потрясли первые взрывы войны машин. Люди
принялись лихорадочно действовать. Они ускорили ремонтные работы,
одновременно возводя защитные сооружения вокруг колонии, но бои между
машинами уже охватили весь сфероид, и разрозненные группы роботов то и дело
прорывались через защиту, сея разрушение и смерть.
Это была жестокая и неравная борьба... Семка с трудом мог представить те
дни, когда машины кишели повсюду. На его памяти их было уже не так-то и
