к нему может полететь пенджабское лассо. Было бы бесполезно осложнять
ситуацию. Я только попросил Рауля держать руку на уровне глаз и согнуть руку
в положении дуэлянта, ждущего приказа стрелять. Это положение исключает
возможность быть задушенным с помощью пенджабского лассо, даже если оно
искусно брошено. Лассо обвивает вашу руку и тем самым становится безвредным,
потому что вы легко можете избавиться от него.
После того как нам удалось избежать встречи с полицейским комиссаром,
несколькими стариками, закрывающими двери, и пожарными, а также после
встречи с убийцей крыс и человеком в войлочной шляпе, который не заметил
нас, Рауль и я без труда попали в третий подвал. Там между задником и
комплектом декораций из "Короля Лахора" я отодвинул камень, и мы спрыгнули
вниз, в дом, который Эрик построил в "двойном конверте" фундаментальных стен
Оперы (что он сделал без затруднений, поскольку был одним из самых
выдающихся строителей-подрядчиков Шарля Гарнье, архитектора театра, и
продолжал работать тайно и в одиночку, когда строительные работы официально
были прекращены во время войны, осады Парижа и коммуны).
Я знал Эрика достаточно хорошо и полагал, что смогу раскрыть все его
трюки. Однако мне стало не по себе, когда я попал в его дом, ибо был в курсе
того, что он сделал с мазендеранским дворцом: он превратил его в дом
дьявола, где никто не мог сказать слова без того, чтобы его не подслушали и
эхо его не повторило. Сколько бурных семейных сцен и кровавых трагедий
оставил монстр после себя со своими люками. Во дворце, который Эрик
"перестроил", вы никогда не знали точно, где находитесь. У него были
поистине страшные изобретения, но наиболее ужасным из всех являлась камера
пыток. За редким исключением, когда маленькая султанша развлекалась,
заставляя страдать некоторых представителей среднего класса - своих
подданных, в камеру помещали только заключенных, осужденных на смерть. По
моему мнению, это была наиболее жестоко задуманная часть "розовых часов"
Мазендерана. Правда, когда кто-либо в камере пыток "получал достаточно", ему
всегда разрешали прекратить свои страдания пенджабским лассо.
Представьте мое состояние, когда я увидел, что эта комната в доме
монстра, в которую мы с Раулем попали, была точной копией камеры пыток
"розовых часов" Мазендерана.
У наших ног я нашел пенджабское лассо, которого так опасался весь вечер.
Я был убежден, что его уже использовали для Жозефа Бюке, главного рабочего
сцены. Он, вероятно, подобно мне, однажды заметил, как Эрик передвигал
камень в третьем подвале. Из любопытства Жозеф Бюке тоже исследовал проход,
но попал в камеру пыток и уже не вышел оттуда, удушенный монстром. Я могу
легко представить, как Эрик, желая отделаться от тела, перетащил его в
декорации из "Короля Лахора" и повесил на лассо как пример или для
устрашения. Но, подумав, он вернулся, чтобы забрать обратно свое пенджабское
лассо, которое сделано из струн и могло вызвать любопытство мирового судьи.
И вот теперь я видел лассо в камере пыток! Я не труслив, но холодный пот
выступил на моем лице.
Фонарь дрожал в моей руке, когда я освещал им стены этой пакостной
камеры.
Рауль заметил это и спросил:
- В чем дело?
Я энергично показал ему, чтобы он молчал. Я все еще надеялся, что монстр
не знает, что мы находимся в камере пыток. Однако, даже если он и не знал,
это еще не гарантировало нам безопасность. Мне казалось вполне вероятным,
что камера пыток предназначалась для охраны дома монстра со стороны третьего
подвала, и возможно, это делалось автоматически.
Да, пытки, скорее всего, начинались автоматически. Но кто мог сказать,
какие движения с нашей стороны приведут механизмы пыток в действие?
Я настаивал, чтобы Рауль не двигался. Гнетущее безмолвие давило на нас.
Красный свет моего фонаря продолжал скользить по стенам камеры пыток. Я
узнал ее, узнал"
Глава 23
В камере пыток
(Продолжение истории перса)
Мы находились в середине маленькой шестиугольной комнаты. Все шесть ее
стен от потолка до пола были покрыты зеркалами. По углам я отчетливо увидел
сегменты зеркал, прикрепленные к барабанам, которые могли вращаться! Да, я
узнал их, узнал и железное дерево в одном углу, железное дерево с железной
веткой - виселицу!
Я схватил руку Рауля. Он трясся мелкой дрожью, готовый закричать своей
невесте, что пришел спасти ее. Я боялся, что он может не сдержаться.
Вдруг мы услышали слева какой-то звук. Сначала он показался нам звуком
открывающейся и закрывающейся двери в соседней комнате на фоне приглушенного
стона. Я еще крепче схватил руку Рауля. В конце концов мы ясно услышали
слова: "Возьмите это или уходите! Свадебный марш или похоронный марш". Я
узнал голос монстра. Затем мы опять услышали стон, за которым последовало
долгое молчание. Теперь я был убежден, что монстр не знал о нашем
присутствии в его доме, ибо в противном случае принял бы меры, чтобы мы не
слышали его. Ему надо было только закрыть невидимое маленькое окно, через
которое любители пыток смотрели в камеру. И я не сомневался - знай он, что
мы там, пытки начались бы немедленно.
Поэтому у нас появилось большое преимущество перед ним - мы были рядом,
но он не знал об этом. Сейчас самым важным для нас было не выдать себя, и я
страшился импульсивности Рауля больше, чем чего-либо другого. Он был на
грани того, чтобы прорваться через стены, отделявшие его от Кристины Доэ,
чьи стоны, нам казалось, мы слышали.
- Похоронный марш недостаточно бодрый, - продолжал голос Эрика, - но
свадебный... Он великолепен! Вы должны принять решение, определиться, чего
вы хотите! Что касается меня, то я не могу больше жить вот так, под землей,
в дыре, как крот! "Торжествующий Дон Жуан" завершен, и теперь я хочу жить,
как все. Хочу, чтобы у меня была жена, как у всех, и чтобы я выходил с ней
на прогулки по воскресеньям. Я изобрел маску, которая позволяет мне
выглядеть, как обычный человек. Станете самой счастливой женщиной. И мы
будем петь для самих себя, одни, мы будем петь, пока не умрем от
удовольствия... Вы плачете! Вы боитесь меня! Но ведь я не плохой человек.
Полюбите меня, и вы увидите! Чтобы быть добрым, все, что мне необходимо, это
любовь. Если вы полюбите меня, я буду нежен, как ягненок, и вы сможете
делать со мной все что хотите.
Стоны, которые сопровождали этот молебен любви, становились все громче. Я
никогда не слышал ничего подобного. Рауль и я поняли, что эти отчаянные
стоны исходили от самого Эрика. Что же касается Кристины, то она, вероятно,
стояла с другой стороны, безмолвная от ужаса, не имевшая больше сил кричать,
видя перед собой монстра.
Рыдания Эрика были такими же громкими, как рев, и такими же мрачными, как
ропот океана. Наконец три раза вопль вырвался из его горла:
- Вы не любите меня! Вы не любите меня! Вы не любите меня! - Затем его
голос стал мягче, и он спросил: - Почему вы плачете? Вы знаете, что
причиняете мне боль.
Молчание.
Нам это молчание давало надежду. Мы думали только о том, как дать знать
Кристине о нашем присутствии. Ведь теперь мы могли покинуть камеру пыток
лишь в том случае, если она откроет нам дверь, и только при этом условии мы
могли помочь ей.
Вдруг тишину в соседней комнате нарушил звук электрического звонка. Мы
услышали, как Эрик вскочил, а затем его громовой голос: "Кто-то звонит!
Пожалуйста, входите!" - Зловещий смех. - "Кто это беспокоит нас? Подождите
меня здесь, я пойду и прикажу сирене открыть дверь".
Шаги удалились, дверь закрылась. У меня не было времени думать о новом
ужасе, который вот-вот мог произойти, я забыл, что монстр, возможно, вышел,
чтобы совершить новое преступление; я понял только одно: Кристина одна в
соседней комнате.
Рауль уже звал ее:
- Кристина! Кристина!
Раз мы слышали, что говорилось в другой комнате, то и нас, естественно,
должны были услышать там. И все же Раулю пришлось повторить свой призыв
несколько раз. Наконец слабый голос достиг нас:
- Мне снится - Кристина! Кристина! Это я, Рауль! - Молчание. - Ответьте
мне, Кристина! Если вы одна, во имя неба, ответьте мне!
Затем голос Кристины прошептал имя Рауля.
- Да! Да! - закричал он. - Это я! Это не сон! Доверьтесь мне, Кристина!
Мы здесь, чтобы спасти вас. Будьте осторожны! Как только вы услышите
монстра, дайте нам знать.
- Рауль! Рауль!
Кристина заставила его несколько раз повторить ей, что это не сон и что
он смог прийти к ней в сопровождении надежного человека, который знает
секреты Эрика.
Но за радостью, которую мы принесли ей, вскоре последовал новый удар. Она
хотела, чтобы Рауль немедленно ушел. Она боялась, что Эрик обнаружит его и
убьет без колебаний. Она сказала нам в нескольких поспешных словах, что Эрик
совершенно сошел с ума от любви и решил убить любого и себя в том числе,
если она не согласится стать его женой в глазах гражданских властей и перед
священником церкви Мадлен. Он дал ей время до одиннадцати часов следующей
ночи все обдумать. Это последний срок. После этого она должна будет сделать
выбор, как он сказал, между свадебным и похоронным маршем. И Эрик сказал
слова, которые Кристина не полностью поняла: "Да или нет, если нет, все
будут мертвы и похоронены". Но я понял эти слова очень хорошо, потому что
они с устрашающей точностью соответствовали моим ужасным мыслям.
- Можете вы сказать нам, где Эрик? - спросил я. Она ответила, что он,
должно быть, покинул дом.
- Вы можете это проверить?
- Нет. Я связана и не в состоянии двигаться. Услышав это, Рауль и я не
смогли сдержать крик гнева. Наша судьба, всех троих, зависела сейчас от
Кристины. Нам надо было во что бы то ни стало спасти ее.
- Но где же вы? - спросила она. - В моей спальне всего две двери, - это
та спальня, обставленная мебелью в стиле Луи-Филиппа, о которой я вам
говорила, Рауль, - Эрик пользуется только одной дверью, но никогда не
открывает другую, которая сейчас передо мной. Он запретил, мне даже
подходить к ней, потому что, по его словам, это самая опасная из всех
дверей: дверь в камеру пыток.
- Кристина, мы как раз и находимся по другую сторону этой двери.
- Тогда вы в камере пыток?
- Да, но мы не видим никакой двери.
- О, если бы я могла дотянуться до нее. Но я постучу по ней, и тогда вы
поймете, где эта дверь.
- У нее есть замок? - спросил я.
- Да.
"Она открывается ключом с той стороны, как обычная дверь, но, чтобы
открыть ее с нашей стороны, нужно, видимо, найти пружину и противовес, а
сделать это нелегко", - подумал я.
- Мадемуазель, - сказал я, - нам совершенно необходимо открыть эту дверь.
- Но как? - спросил плачущий голос молодой женщины.
Мы слышали, как она пытается освободиться от своих пут.
- Нам надо действовать только хитростью, - сказал я. - Мы должны найти
ключ к этой двери.
- Я знаю, где он, - произнесла Кристина, которая, казалось, устала от
предпринимаемых ею усилий. - Но я очень крепко привязана- О! Негодяй! - Она
зарыдала.
- Где же ключ? - спросил я после того, как попросил Рауля предоставить
все дело мне - ведь мы не могли терять ни одной секунды.
- В спальне, возле органа, вместе с другим бронзовым ключом, к которому
он также приказал не прикасаться. Оба ключа находятся в маленьком кожаном
мешочке, который он называет "маленьким мешком жизни и смерти". Рауль!
Рауль! Вы должны уйти! Здесь все непонятно и ужасно, и Эрик на грани
сумасшествия, а вы в камере пыток! Уходите oai же путем, каким пришли!
