которые, выполняя требования трудового народа, в любой момент могли облечь
пожелания народа в форму законов.
Наступило утро. Гуров взглянул в серое окно, по стеклу которого
сыпалась снежная крупа. Зимы в этом году не было, весна то решительно
наступала, то приостанавливалась, дождь чередовался со снегом, погода стояла
омерзительная.
Все одно к одному, думал Гуров, тихо одеваясь, стараясь не разбудить
Риту.
Она открыла глаза и спросила:
- Ты мне ничего не расскажешь?
Гуров вытащил из шкафа чемодан, начал укладывать свои вещи.
- Я тебя люблю, ты должна мне верить.
- Позавтракаешь? - Рита накинула халат и ушла на кухню.
Гуров надел джинсы, свитер, кожаную куртку, обулся в тяжелые ботинки.
Прошел в кабинет, вынул из тайника пистолет с глушителем и наручники, достал
все имеющиеся в доме деньги, сберкнижку, заглянул в нее. Тысяча сто
пятнадцать... Сел за стол, вытащил припасенный расходный ордер и заполнил
его, выписав тысячу сто.
Завтракал он неторопливо, выпил две чашки кофе. Рита молча сидела
напротив и вдруг неожиданно спросила:
- Тебя могут арестовать?
- Вот так живешь, живешь, - Гуров налил себе еще кофе, - считаешь себя
самым умным... Я не думал об этом.
Раздался телефонный звонок. Аппарат стоял между Гуровым и Ритой, они
посмотрели на него, потом друг на друга.
- Меня ни для кого нет дома, - сказал Гуров. - Уехал в подмосковный
санаторий.
- Туда ночью не уезжают. - Рита сняла трубку, помедлила и раздраженно
сказала: - Слушаю. Доброе утро, Петр Николаевич, к сожалению, не могу, они
отсутствуют. А это вас надо спросить, заверил, не к любовнице. Извините, но
и Гуров, и вы за десять лет мне изрядно надоели. Счастливо!
- Молодец! В тебе умерла великая актриса, - сказал восхищенно Гуров.
- А кто тебе сказал, что я играю? - тихо спросила Рита. - Мне четвертый
десяток, во мне умирает женщина, а она умирать не хочет. Извини. Не волнуйся
за нас.
- Вот деньги, - Гуров положил на стол купюры. - Кто бы ни звонил, куда
бы ни приглашал от моего имени или как-то иначе, не соглашайся, дверь всегда
держи на цепочке, если что, не рассуждая, нажимай кнопку охраны. Ольге
передай, что я ее люблю.
Гуров надел плащ, подхватил чемодан и ушел из дома...
Полковник Орлов вставал рано, так же, как и Гуров, завтракал на кухне,
так же перед ним сидела жена и рядом стоял телефон. Вот только пил полковник
не кофе, а чай с медом, и с женой решали вопрос о летнем отдыхе внуков,
казалось, что еще вчера так же обсуждались летние каникулы детей.
К телефонным звонкам в любое время суток Петр Николаевич относился
спокойно. Он снял трубку, прожевал и невозмутимо сказал:
- С добрым утром.
- Здравствуй, Турилин беспокоит. Я жду тебя вместе с Гуровым к восьми
тридцати.
- Понял. - Орлов хотел сказать что-то еще, но, услышав частые гудки,
положил трубку. - Екатерина Ивановна, за многие годы генерал впервые
позвонил мне домой. К чему бы это?
- К неприятностям, не сомневайтесь, Петр Николаевич, - ответила жена. -
Если бы он собирался тебя наградить, то дождался бы рабочего дня.
- Вот именно, - сказал Орлов, набирая номер Гурова.
Поговорить с другом не удалось, и в восемь тридцать полковник один
вошел в кабинет генерала.
Они обменялись рукопожатиями, начальник посмотрел на дверь, и Орлов
пояснил:
- Гурова нет и, как я понимаю, в ближайшее время не будет.
- А где он?
- Жена не знает, ее мнение о вас, обо мне и о своем муже я
пересказывать не буду.
- Такой милый интеллигентный мальчик...
- Ему под сорок, половину из них Гуров провел в розыске и, видимо,
знает, когда ему быть дома, а когда отсутствовать.
Орлов ни о чем не спрашивал генерала, он не любил бессмысленных
вопросов, Турилина же сдержанность полковника раздражала.
- Вчерашний вечер у министра начался и закончился скверно, - сказал
генерал. - Присутствовала прокуратура, естественно, факт убийства Потапова
установлен. Прокурор мне ничего объяснять не стал, приказал к десяти утра
доставить к нему в кабинет Гурова. Я собирался с этим мальчиком... - Он
замолчал.
- Подполковник Гуров находится в очередном отпуске, - Орлов посмотрел
на часы, - еще восемнадцать дней. Он не обязан сообщать, где отдыхает.
- И ты не знаешь?
- Нет.
- А что ты знаешь?
- Ничего, - твердо ответил Орлов и вспомнил, как вчера вечером злился
на Гурова за умолчание и неискренность.
- Немедленно найдите подполковника Гурова и лично доставьте его в этот
кабинет. Свободны.
- Слушаюсь, товарищ генерал. - Орлов попытался щелкнуть каблуками.
Орлов прошел в свой кабинет. "А что прикажете делать мне? Я не могу
бросить Гурова, но и не имею возможности да и права помочь. Установить
наблюдение за Волиным, за Сергачевым? Гуров обязательно выйдет с ним на
контакт. Наблюдение придется обосновывать, инструктировать людей, и такие
действия невозможно скрыть от генерала. В любом случае Гурову необходим
транспорт. Задержать его машину? Через два часа пойдут слухи, что МУР
разыскивает своего подполковника. Генерал сказал "Найдите", а не "Объявите в
розыск". Ну, Лева, ну, Гуров! Когда я тебя достану..."
Орлов не успел придумать вид казни, достойный Гурова, раздался
телефонный звонок.
- Орлов, - сказал полковник.
- Отпускник беспокоит, - услышал Орлов ровный голос Гурова. - Я тут
отъехал из столицы, Петр Николаевич, не взыщи. У меня вроде бы еще дней
восемнадцать имеется.
- Тебя разыскивает прокуратура, сегодня в десять...
- Ну просто ничего не слышно, - перебил его Гуров. - Что ты там
бормочешь, не разберу, связь из села хреновая. Ты не волнуйся, я вернусь-
позвоню.
Гуров вышел из телефонной будки, спрятался от непогоды в машину.
"Прокуратура меня ищет, но без Угро она в зрелом подсолнухе семечку не
найдет. А Петр и шагу не сделает, я могу на своей машине кататься спокойно.
Кто же "стукнул" в прокуратуру? Волин и его начальник отпадают, но диверсант
именно на их корабле, и в убийстве он не участвовал. Следовательно, не
Эффенди и не Веселов. Волин не дурак, круг посвященных в операцию очень
узок. Лебедев? Точно, больше некому. Ах ты, бархатная жопка, шелковые ушки,
тебя люди спасли, а ты под них мину подводишь. Если следователь прокуратуры
подполковника Гурова допросит, тот Корпорации даром не будет нужен. Значит,
Лебедев? Человек, предавший раз, может предать второй, придется на него
поднажать!"
Гуров начал мерзнуть, завел двигатель, включил печку.
"Первое - нащупать шефа Волина. Второе - обезопасить себя. Необходимо
отнять пистолет с моими отпечатками и захватить одного из участников
вчерашнего аттракциона. Но не убийцу, а соучастника, с ним будет легче".
Решив, что от теории пора переходить к действию, Гуров поехал к Денису
Сергачеву.
Утро наступило и для Референта - Волина. В окна сыпалась та же снежная
крупа, так же давило свинцовое небо, настроение у Волина, как и у Орлова с
Гуровым, было мерзостным.
Волин анализировал ситуацию. На днях в Москву привезут героин, Лебедев
расплатится, Гуров транспортирует наркотик через Брест, "вольво" для
путешествия готова, и даже многоопытный Интерпол еще не знает таких
тайников, а уж наша таможня о них и представления не имеет. Учитывая, что за
рулем олимпийский чемпион, а пассажир - подполковник милиции, они проскочат
в Польшу, как к себе домой.
Волин подумал о предстоящей встрече с Гуровым и поперхнулся горячим
кофе.
- Может, зря я сыщика так здорово зажал? А как работать с ним без
подстраховки? Лучше бы с ним вообще не связываться... Через Брест мог бы
проехать один Сергачев. Но Патрон желает иметь в Корпорации именно Гурова.
Он прав, я уеду, а ему необходим мозговой центр.
Волин ошибался, Роговой после операции с героином не нуждался в
мозговом центре. Гурова он хотел использовать для ликвидации Эффенди и
возможных последующих персон нон грата. Кто они будут - покажет время.
После долгих колебаний Волин позвонил Гурову. Когда узнал, что
подполковник убыл в неизвестном направлении на неопределенный срок, то
обрадовался, как человек, которому врач объявил, что сегодня зуб удалять не
будут. Но когда эффект неожиданности прошел, Волин протрезвел, радость
исчезла. Он многого мог ожидать от Гурова, только не бегства. Это было
невероятно. "Только без истерик, - говорил себе Волин. - Гуров не то что
напасть, шелохнуться не может, он же не дурак и не самоубийца. Дерганый я
стал, противоречивый, вечером одно думаю, с утра другое. Что за бардак
творится на земле? Был бы Гуров искренним союзником, и нет проблем, быстро,
мирно, всем тепло и уютно, словом, комфортно".
Раздался звонок в дверь, почтальонша принесла газеты. Так как она
получала за услугу рубль, а порой и три, то старалась вручить
корреспонденцию из рук в руки, а не опускать ее в ящик.
- Вам телеграммка, Руслан Алексеевич, - сказала почтальонша, пряча
купюру и благодарно улыбаясь. - Распишитесь, пожалуйста.
Он чиркнул в книжечке и по лицу почтальонши понял, что о содержании
телеграммы она знает и новости Волина не обрадуют. Он небрежно взглянул на
бланк и, не распечатывая, сказал:
- Благодарствую, почтеннейшая. Это мои дружочек шутки отмачивает,
надоел изрядно.
Захлопнув дверь, Волин быстро пробежал телеграмму, сразу не понял,
перечитал медленно: "Зарядил зпт попробуй выстрелить тчк я тоже порой
ошибаюсь зпт считал вас умным тчк теперь жди тчк".
Подписи не было, но Волин сразу понял: отправитель - Гуров.
"Что значит стреляй? - возмутился Волин. - Ишь смелый какой, полагаешь,
что я в твое министерство посылочку не отошлю? Не подчинишься, пистолет с
сопроводиловкой получат товарищи на площади Дзержинского".
Волин прошелся по комнате, потирая руки.
"Они ничего не могут мне сделать, деньги, которыми я прикрыл Лебедева,
чистые. Мой разговор с Гуровым, даже если записан на пленку, юридической
силы не имеет. В настоящее время я неуязвим. А вещественные улики против
Гурова у меня в руках, и он, безусловно, это знает. Однако почему-то на
переговоры не идет, а присылает хамскую телеграмму. Может, блефует? Он
человек рациональный, с аналитическим складом ума. Видимо, у него имеются
козыри, о которых я не знаю... Какие?
Пока я не найду ответа, не расставлю все по своим местам, с места не
сдвинусь, иначе пропаду".
Денис Сергачев рассматривал листок, на котором Гуров вычертил схему, на
другом листке сыщик написал, что и в каком порядке бывший чемпион должен
сделать. На третьем Гуров перечислил поступки, которые нельзя совершать ни
при каких обстоятельствах.
- Мне заучивать или взять с собой? - спросил Сергачев.
Гуров сложил листки и убрал в карман.
- Я составил план для себя, ты лишь исполнитель.
- Уверен? - Сергачев возмутился. - Слушай, Гуров, я же могу тебя просто
послать...
- Не можешь. - Гуров смотрел невозмутимо. - Я знаю, на что ты способен,
на что нет. Ты будешь выполнять мои указания и никуда не денешься.
Сергачев рассвирепел, набрал в легкие воздуха, но, увидев смеющееся
лицо Гурова, длинно выдохнул.
- Ты самоуверенный наглец, - беззлобно, с некоторым восхищением сказал
Сергачев.
- Есть немного, - согласился Гуров. - С чего начинать, знаешь, оставь
запасные ключи и двигай.
- А ты? - Сергачев оглянулся. - Из дома сбежал, так сюда вчера звонили,
здесь опасно.
- Если что, буду отстреливаться до последнего патрона, - очень серьезно
