Границы между секторами строго охранялись, но, возможно, вторжение
осуществляли снизу, путем рытья кротовых нор глубоко под скалами - так
неведомый враг проник в самое сердце вычислительного арсенала и обратил его
в прах. Чтобы в этом убедиться, нужно было допросить автоматического вояку,
который, по-видимому, спал после выполнения диверсионного задания. Но у меня
как-то не лежала к этому душа. Мысленно я перебрал все ипостаси, в которые
мог преобразиться, желая обеспечить наибольшую безопасность при разговоре,
ибо, прервав его сон, я вряд ли мог рассчитывать на проявление симпатии. В
виде облака я не обладал бы даром речи, но можно было стать облаком только
частично, сохранив переговорную систему внутри туманной оболочки. Это
показалось мне разумней всего. Пробуждение колосса утонченными методами я
счел излишним и просто спихнул здоровенный обломок компьютера так, чтобы он
свалился точно на него, а сам перестроился согласно своему плану. Удар
пришелся по голове, гора обломков даже вздрогнула. По ее склонам поехали
комья электронного мусора. Робот тут же очнулся, вскочил, вытянулся и
гаркнул:
- Задание выполнено сверх плана! Неприятельская позиция взята во славу
отечества. Готов выполнять дальнейшие приказания! - Вольно! - сказал я.
Он, видимо, не ожидают такой команды, однако принял свободную позу,
расставив ноги, и только тут заметил меня. Что-то внутри у него выразительно
заскрипело.
- Здравствуй,- сказал он.- Здравствуй! Дай тебе Бог здоровья. Что ты
такой неотчетливый, приятель? Ну хорошо, что ты наконец пришел. Иди-ка сюда,
ко мне, побеседуем, песни попоем, порадуемся. Мы тут тихие, мирные, войны не
хотим, мы войну не любим. Ты из какого сектора?..- добавил он совершенно
другим тоном, словно внезапно одолела его подозрительность, ибо следы его
"мирных начинаний" были уж слишком хорошо видны. Наверное потому он
переключился на более подходящую программу. Вытянул в мою сторону огромную
правую руку, и я увидел, что каждый палец его был дулом.
- В приятеля стрелять собираешься? - спросил я, легонько колыхаясь
над валом битого фарфора.- Ну давай, стреляй, братец родимый, стреляй на
здоровье.
- Докладываю: вижу замаскированного японца! - заорал он и
одновременно выпалил в меня из всех пяти пальцев. Со стен посыпалось, а я,
по-прежнему легко повевая над ним, из осторожности снизив речевой центр,
чтобы вывести его из-под обстрела, сгустил нижнюю часть облака и нажал на
большой, крупнее комода, обломок, и тот упал на робота, увлекая за собой
целую лавину мусора.
- Меня атакуют! - крикнул он.- Вызываю огонь на себя! Во славу
отечества!
- Какой ты самоотверженный, однако,- успел я сказать, прежде
чем целиком превратился в облако. И вовремя это сделал,- что-то загремело,
огромная гора развалин затряслась и из ее центра ударило пламя. Мой
собеседник-самоубийца засветился синеватым сиянием, раскалился и почернел,
но с последним вздохом успел выпалить: - Во славу отечества! - после чего
стал понемногу распадаться. Сначала отвалились руки, потом лопнула от жары
грудь, обнажив на мгновение какие-то на удивление примитивные, словно лыком
связанные, медные провода, наконец отвалилось, как видно, самое твердое -
голова. И сразу лопнула. Она была совершенно пуста, словно скорлупа
огромного ореха. Но он все стоял раскаленным столбом и превращался в пепел,
как полено, пока совсем не рассыпался.
Хотя я и был облаком, но все же ощущал жар, бьющий из центра руины, как
из кратера вулкана. Я подождал минуту, развеявшись к стенам, однако новый
кандидат в собеседники не вынырнул из пламени, так яростно рвущегося вверх,
что уцелевшие до сих пор светильники на потолке начали один за другим
лопаться; куски труб, стекла, проводов сыпались на развалины и одновременно
становилось все темнее, и этот, когда-то аккуратный, математически круглый
зал стал напоминать декорацию сцены шабаша ведьм, освещенную лишь синим
пламенем, все еще бившим вверх; его тяга припекала меня, и, видя, что больше
здесь разведывать нечего, я сгустился и выплыл в коридор. У японцев,
конечно, могли быть другие, резервные центры военной промышленности;
резервным, а значит, не самым главным мог быть и этот, разрушенный, но я
счел нужным выйти на поверхность и уведомить базу о случившемся, прежде чем
продолжать разведку. На обратном пути ничто мне не встретилось и не
задержало меня. По коридору я добрался до бронированных дверей, через
скважину замка - на другую сторону, потом прошел сквозь решетку, не без
сочувствия глядя на все эти предостерегающие надписи, которые не стоили
теперь выеденного яйца, пока наконец не засветился неправильной формы выход
из пещеры. Только здесь я принял обличье, близкое к человеческому - я успел
по нему соскучиться. Это был новый, еще не исследованный до сих пор вид
ностальгии. Я искал камень, пригодный для отдыха, чувствуя все нарастающее
раздражение, потому что проголодался, а в качестве теледубля не мог ни
крошки взять в рот. Жаль было, однако, оставлять такого разностороннего
дубля на произвол судьбы только ради того, чтобы спешно перекусить. Поэтому
я отложил трапезу, решив сначала уведомить базу, а обеденный перерыв сделать
несколько позже, предварительно спрятав теледубля в каком-нибудь надежном
укрытии.
Я все вызывал и вызывал Вивича, но ответом была только мертвая тишина.
Померил счетчиком Гейгера, не заслоняет ли меня и здесь ионизированный газ.
Возможно, короткие волны не могли пробиться из узкой расселины; без особой
охоты опять обратившись в облако, я свечою взвился в черное небо и с
птичьего полета снова вызвал Землю. Конечно, о птичьем полете не могло быть
и речи, ведь при отсутствии воздуха нельзя удержаться на крыльях, но уж
больно красиво это звучит.
IX. Визиты
Из неудачного похода за покупками я вернулся словно во сне. Сам не
помню, как оказался в своей комнате, силясь на ходу разобраться в том, что
произошло перед универмагом. Не имея никакого желания встретиться за столом
с Грамером и прочими, я съел все печенье, припрятанное в ящике стола и запил
кока-колой. Уже смеркалось, когда кто-то постучал. Думая, что это Хоус, я
открыл дверь. Передо мной стоял незнакомый мужчина в черном костюме, с
черной папкой в руке. Не знаю почему, он показался мне представителем
похоронного бюро.
- Можно войти? - спросил он. Молча я отступил от двери. Он, не глядя
по сторонам, сел на стул, на котором висела моя пижама, положил папку на
колени и вынул из нее довольно толстую пачку машинописных страниц, а из
кармана - старомодное пенсне и, нацепив его на нос, некоторое время молча
смотрел на меня. Волосы у него были почти седые, но брови черные, лицо
худое, с опущенными вниз уголками бескровных губ. Я остался стоять у стола,
а он положил передо мной визитную карточку. Бросив на нее взгляд, я
прочитал: "Проф. Аллан Шапиро И. К. Г. Д.". Адрес и номер телефона были
напечатаны так мелко, что я не мог их прочитать, но и брать карточку в руки
мне не хотелось. Мной овладело унылое безразличие, отчасти похожее на
сонливость.
- Я невролог,- произнес он,- довольно известный. - Кажется, я
что-то ваше читал...- пробормотал я неуверенно,- каллотомия, латерализация
функций мозга... не так ли?
- Да. Но я еще советник Лунного Агентства. Это благодаря мне вы могли
до сих пор вести себя так, как вам заблагорассудится. Я полагал, что в
нынешнем положении вас нужно охранять - и ничего больше. Попытка бегства
была ребячеством. Поймите: вы стали обладателем сокровища, которому нет
цены. Ge-heimnistrager(Посвященный в тайну (нем.)), как говорят
немцы. За всеми вашими передвижениями неустанно следили, и не только
Агентство. На сегодняшний день мы предотвратили уже восемь попыток похитить
вас, господин Тихий. Когда вы летели в Австралию, вы уже были под
наблюдением специальных спутников, и не только наших. Мне пришлось пустить в
ход весь мой авторитет, чтобы убедить политиков, которым подчиняется
Агентство, не арестовывать вас, не лишать свободы и т.п. Некоторые меры,
предпринятые вашим другом, не имеют смысла. Когда ставка достаточно высока,
с законом перестают считаться. Пока вы живы, все - то есть все
заинтересованные стороны - находятся в патовой позиции. Долго это
продолжаться не может. Если они не получат вас, они вас убьют.
- Кто? - спросил я, глядя на него без удивления. Видя, что визит
обещает быть долгим, я сел в другое кресло, сбросив на пол лежавшие на нем
газеты и книги.
- Это не имеет значения, вы проявили, и не только по моему мнению,
добрую волю и лояльность. Ваш официальный рапорт сравнили с тем, что вы
здесь написали и закопали, положив в банку. Кроме того, Агентство, как
tertium comparationis (Третий вариант для сравнения (лат.)),
располагает всеми записями с базы.
- Ну и что? - сказал я без всякого любопытства, только чтобы
заполнить паузу.
- Частично вы написали правду, а частично конфабулиро-вали. (
Конфабуляция - разновидность нарушения памяти, при котором ее пробелы
заполняются фантастическими выдумками.) Не намеренно, конечно. Вы верили в
то, что написали в рапорте, и в то, что написали здесь. Когда в памяти
остаются пробелы, то каждый нормальный человек стремится их заполнить.
Совершенно бессознательно. Впрочем, неизвестно, на самом ли деле правая
половина вашего мозга стала сокровищницей. - Это значит, что...
- Каллотомия не могла быть делом случая. - А чем?
- Отвлекающим маневром. - Чьим? Лунным? - Вполне возможно.
- А разве это так уж важно? - спросил я.- Ведь Агентство может
послать новых разведчиков.
- Разумеется. Вы вернулись шесть недель назад. Сразу по установлении
диагноза - я имею в виду каллотомию - были поочередно посланы трое других
людей из резерва. - И у них не получилось?
- Им удалось вернуться. Всем. Увы, это удалось им слишком хорошо. -
Не понимаю.
- Их впечатления не совпадают с вашими. -Нив едином пункте? - Вам
лучше не знать подробностей.
- Но если вы их знаете, мистер Шапиро, то и с вами могут произойти
неприятности,- сказал я с усмешкой. Он глубокомысленно покивал головой.
- Конечно. Эксперты выдвинули множество противоречивых гипотез.
Результаты их анализа примерно таковы. Теледубли классического образца не
были для Луны неожиданностью. Сюрпризом для них оказался только молекулярный
теледубль, то есть ваше последнее воплощение. Но с того момента и он уже не
составляет для них тайны.
- И какое отношение это имеет ко мне?
- Думаю, вы уже догадались. Вы вторглись ТУДА глубже, чем ваши
последователи. - Луна устроила для них спектакль? - Похоже, что так. - А
для меня нет?
- Вы пробили декорацию, по крайней мере частично. - Почему же я смог
возвратиться?
- Потому, что это было оптимальным решением дилеммы со стратегической
точки зрения. Вы вернулись, выполнив задание, но в то же время не вернулись
и не выполнили его. Если бы вы не вернулись вообще, в СОвете Безопасности
взяли бы верх противники дальнейших разведок. - Те, кто хотят уничтожить
всю Луну? - Не столько уничтожить, сколько нейтрализовать. - Это для меня
новость. Как это можно сделать? - Есть такой способ. Правда, неимоверно
дорогой, как всякая новая технология при зарождении. Подробности мне
неизвестны - так лучше для всех нас и для меня самого. - Но что-то вы
наверняка слышали...- пробормотал я.- Во всяком случае, это, наверное,
какая-нибудь постатомная технология? Не водородные заряды, не баллистические
