размахивая шашкой.
Руки за голову спрятал лишь Василий, остальные просто онемели.
- Михал Михалыч... Что за дела... - наконец пришел в себя Борменталь.
- Да опустите же инструмент! - повысил он голос.
Швондер опустил шашку.
- Я вас слушаю. Вы по делу или в гости?
- Где Полиграф? - спросил Швондер.
- Какой Полиграф? Я вас не понимаю.
- Запираться бесполезно. Где Полиграф, который прежде служил вам
собакой?
- Ах, вы о Василии? Да вот же он! - показал Борменталь на Дружкова.
Старик шагнул к столу, голова его затряслась, из глаз показались
слезы.
- Полиграф... - дрогнувшим голосом произнес он. - Иди ко мне, друг
мой! Теперь мне ничего не страшно. Старый Швондер дождался тебя!
Здравствуй, брат!
И он крепко обнял Дружкова, не выпуская шашку из рук. Василий
осторожно обнял Швондера за бока.
Вдруг Швондер замер, прислушиваясь к чему-то внутри себя, слегка
отстранил Василия и, глядя тому прямо в глаза, негромко запел:
"Наш паровоз, вперед лети!
В коммуне остановка..."
И Василий неожиданно подхватил, глядя на Швондера добрыми собачьими
глазами:
"Другого нет у нас пути,
В руках у нас - винтовка!.."
В середине января в Дурынышах состоялся санкционированный митинг,
устроенный Мариной Борменталь.
На площади перед магазином на утоптанном снегу сиротливо стояла кучка
людей, среди которых были Борменталь с дочерью, его медсестра и санитарка
и еще человека четыре. На крыльце магазина находились Марина и доктор
Самсонов, которые держали в руках самодельный транспарант "Президента - в
отставку!". И крыльцо, и кучка митингующих были оцеплены омоновцами в
шлемах и бронежилетах, со щитами и дубинками. Омоновцев было человек
двадцать, прибыли они из райцентра по вызову участкового Заведеева,
который вместе с председателем поселкового Совета располагался вне
оцепления и командовал операцией. Неподалеку ожидал омоновцев автобус.
Все остальные жители деревни группками располагались поодаль, с
напряжением прислушиваясь - что же происходит на митинге, но подойти ближе
не решались. Изо близлежащих дворов торчали головы дурынышцев.
Митинг начала Марина.
- Граждане свободной России! - проговорила она, сделав шаг к
воображаемому микрофону. - Вчера мы узнали о новых акциях Президента,
направленных на установление диктатуры. Его действия стали тормозом на
пути демократических преобразований. Президент по-прежнему олицетворяет
собою ненавистную власть партократии. Я предлагаю послать резолюцию нашего
митинга в Верховный Совет!
Митингующие в оцеплении зааплодировали рукавицами. Остальной народ,
как всегда, безмолвствовал. Омоновцы были безучастны, как статуи.
- Слово для зачтения резолюции предоставляется доктору Самсонову, -
Марина уступила место коллеге Борменталя.
- Соотечественники! - обратился к народу Самсонов и, развернув
бумажку, принялся читать: - "Мы, жители деревни Дурыныши и персонал
Центральной районной больницы Великохайловского района, с глубоким
возмущением..."
Голос Самсонова, крепкий и звонкий от мороза, далеко разносился
окрест. Заведеев наклонился к председателю Совета.
- Можно начинать?
- Давай, Виктор Сергеевич, - кивнул председатель.
Заведеев дал знак рукой, и омоновцы сомкнутым строем, держа перед
собою новенькие прозрачные щиты, двинулись на митингующих. Люди
попятились. Дурынышцы за заборами, затаив дыхание, наблюдали за невиданным
зрелищем.
- Не имеете права! Митинг санкционирован! - выкрикнул Борменталь.
- Митинг прекращается! Оскорбление чести и достоинства Президента! -
сложив ладони рупором у рта, прокричал Заведеев.
- В чем именно, Виктор Сергеевич?! - крикнул Борменталь.
- Знаем в чем, Дмитрий Генрихович! - довольно дружелюбно отозвался
участковый.
Омоновцы и митингующие уже готовы были вступить в ритуальную схватку,
как вдруг с заснеженного склона, вздымая снежную пыль, как солдаты
Суворова в Альпах, скатилась со звонким лаем огромная стая бродячих собак
голов в триста. Впереди ехал по склону, придерживая шапку, Василий
Дружков. Он был в борменталевском ватнике, надетом на свой единственный
костюм.
Дурынышцы, не готовые к такому повороту событий, отвлеклись от
схватки и уставились на стаю, которая бодрой рысью помчалась к магазину.
Василий бежал в середине, окруженный бывшими однокашниками, и не отставал
от них.
Зрелище было настолько красивым, что демократы и омоновцы отложили
свои дела и, как и жители деревни, уставились на отряд бродячих псов.
Однако, через мгновенье в рядах милиции началась паника, ибо в скользящем
махе собак угадывалась опасность, и омоновцы, толкаясь щитами, поспешили к
автобусу, где и укрылись во главе с начальством. Митингующие тоже было
смешались, но Борменталь стоял неколебимо, видя в своре Василия и
чувствуя, что он там главный.
Стая сбавила ход, перешла на шаг и, окружив магазин, смешалась с
митингующими, точнее, поглотила их, поскольку собак было несметное
количество. Псы уселись на снегу и задрали морды.
- Здрасьте, Дмитрий Генрихович! - поздоровался Дружков с Борменталем.
- Василий, ты где пропадал три дня? Мы с ног сбились! - напустился на
него Борменталь.
- Щас скажу, - улыбнулся Василий.
- Вась, ты прямо как Маугли, - Алена показала на стаю.
- Маугли? Это профессия или должность? - серьезно спросил Дружков.
- Скорее, должность. Правда, Алена? - засмеялся Борменталь.
- Митинг продолжается! - объявила Марина собакам. - Кто хочет
выступить?
- А вот я и выступлю, - деловито сказал Дружков и пошел к крыльцу.
Псы провожали его преданными взглядами.
- Люди! - обратился Василий к дурынышцам. - Я про политику не буду. Я
в ней не понимаю. У меня несколько объявлений. Объявление первое:
собачье-охранному кооперативу "Фасс" требуются проводники. Оплата по
соглашению... Объявление второе. Люди! Подкормите псов, будьте людьми! Им
работать, деньги зарабатывать для вас же... Не исключена валюта.
Марина, дотоле глядевшая на Дружкова с полным непониманием, очнулась
и выхватила у него из рук воображаемый микрофон.
- Граждане! Мы не дадим увести себя в сторону! У нас политический
митинг, а не собрание коммерсантов. Нас не интересуют, извините за
выражение, собачьи кооперативы! Я предлагаю...
Но ее голос утонул в громком осуждающем лае собак. Василий поднял
руку, и лай смолк.
Марина пошла пятнами по лицу.
- Кто за нашу резолюцию, прошу поднять лапы... Тьфу ты, руки! - чуть
не плача, закончила она.
Все митингующие подняли руки вверх. Несколько собак подняли вверх
правые лапы.
- Видите, у нас тоже плюрализм, - хитровато прокомментировал Василий.
Дурынышцы попрятались за заборами. Автобус с милицией и председателем
взревел мотором и унесся по направлению к райцентру.
Слух о том, что в Дурынышах организовался собачий кооператив во главе
с бывшим Дружком, мигом облетел район, вызвав энтузиазм местных бродячих
собак и панику среди жителей. Теперь в Дурынышах, где и так было много
бродячих псов, от собак не стало спасения. Длинные и терпеливые их очереди
выстраивались с утра у здания бывшего клуба, арендованного Василием под
офис кооператива. Председатель поселкового Совета Фомушкин соблазнился
деньгами, не учтя общественного мнения. Собаки вступали в кооператив
стаями. Проводников среди местного населения найти не удалось, поэтому в
Дурыныши зачастили городские, работающие по найму. Они надевали членам
дружковского кооператива намордники и на коротком поводке везли в город,
где собаки, науськанные Дружковым, несли службу по охране других
кооперативов, малых и совместных предприятий, а также квартир. Спрос на
кооператоров Василия был бешеный, соответственно, и плата немалой. После
того, как услугами Дружкова стали пользоваться иностранные
представительства, у кооператива "Фасс" появился валютный счет, и Василий
купил "Мерседес", вызвав дополнительное озлобление дурынышцев.
Тучи над Дружковым сгущались. В конце февраля произошла следующая
серия эпизодов.
Борменталь с коллегой Самсоновым в ординаторской занимались анамнезом
больного, искусанного кооператорами Василия после того как больной пытался
из экспериментальных побуждений скормить группе кооператоров отравленную
кашу. Больной Пандурин, известный местный алкаш, сидел на стуле и давал
вязкие показания, а оба доктора записывали.
- Таз им принес полный, крысиного яду туда сыпанул зверюгам... А они
почуяли носами и... - Пандурин задрал штанину и показал искусанную ногу.
- Противостолбнячную сыворотку, немедленно, - распорядился Самсонов,
адресуя указание Дарье Степановне.
- Уж кончается. Не первый случай, - сказала она.
- Дразнить не надо животных, - сказал Борменталь.
- А я и не дразнил, - сказал Пандурин. - Но я его, гада, пристрелю.
Сукой буду.
Больного увели на укол. Самсонов закурил.
- Однако, ваш эксперимент дорого обходится обществу... - заметил он
язвительно.
Не успел Борменталь возразить, как в ординаторскую несмело ступил
участковый Заведеев с бумагами в руках.
- Дмитрий Генрихович, так что показания снять, если можно... -
проговорил он. - С глазу на глаз.
Коллега Самсонов, пожав плечами, удалился.
Участковый выложил перед Борменталем бумагу. Это была типовая форма
N_9 для прописки.
- Я Дружкова прописать должен... И паспорт выдать. Все сроки прошли.
- Но вы же знаете, что я здесь не при чем. Василий живет у себя в
конторе. Мы с ним и видимся редко, - сказал Борменталь.
- В конторе прописать не могу. Нежилой фонд. Он сам здесь ваш адрес
указал, - участковый ткнул в бумагу.
- Ну тогда прописывайте, в чем же дело... - с неохотой сказал
Борменталь.
- Да как же, как же?! - заволновался участковый. - Мало того, что
свидетельства о рождении нет, это Бог с ним, наука жертв требует. Но
посмотрите, что пишет подлец!
Борменталь вгляделся в листок. В графе "национальность" стояло -
"собака", в графе "место работы, должность" - "Кооператив "Фасс", маугли".
- Что это за маугли такое? Сумасшедший он, Дмитрий Генрихович. Надо
его засадить. Вы бы потолковали с Марком Натановичем.
Марк Натанович был районный психиатр. Борменталь представил себе
разговор с психиатром по поводу умственных способностей собаки и тяжело
вздохнул.
- Это не все еще, - участковый перевернул страницу. - Вот. Сведения о
родственниках. Отец, мать - прочерк. Брат - Борменталь Дэ Гэ...
- Чего-чего? - взвился Борменталь.
- ...Это вы, значит. А дальше сестры - Борменталь Марина и Борменталь
Елена. А себя записал Василием Генриховичем! - победоносно закончил
Заведеев.
- Ну, это уж слишком! - вскричал Борменталь, вскакивая на ноги. -
Надеюсь, вы понимаете, что это абсурд? Как он это мотивирует?
- Говорит, что человек человеку - друг, товарищ и брат.
Борменталь задумался.
- Ладно. Оставьте это мне. Я сам с ним разберусь, - сказал он, пряча
анкету в свой портфель.
В ординаторскую, как-то потупясь, вошла Катя, пряча за спиной лист
бумаги.
- Что тебе? - недовольно спросил Борменталь, все еще злясь на
дурацкую анкету.
- Вот, Дмитрий Генрихович, - она протянула ему заявление. - Ухожу по
собственному...
- Этого не хватало! - вскричал Борменталь, бросив взгляд на
заявление. - Катюша! У нас каждый человек на учете! Медсестры днем с огнем
