Маленький, блестящий изо всех дыр валенок окон-
чил свое бренное существование в мире меркантиль-
ных интересов некоего сеньора Дормидонта. Он стал
тарой для авиационного топлива, которое никогда не
протекало оттуда, если наливал его туда Дормидонт.
Сеньор Дормидонт был старым скрягой еще с малых
лет, когда он впервые не дал своей любимой свинке
попить авиационного топлива, что, несомненно,
послужило основой для наглых клеветнических инси-
нуаций в парламенте одного южноевропейского госу-
дарства и привело к полному краху все это госу-
дарство, не ожидавшее такого поворота событий.
Авиационное топливо стоит того, чтобы валенки
наполнялись именно им. Голубая мечта всех Дорми-
донтов - наполнить все валенки в мире лучшим авиа-
ционным топливом и спокойно умереть.
* * *
Внизу расстилалась панорама болота. Было раннее
утро. Влажные валенки на ногах лесничего громко
чавкали по дорожной грязи. Слышно было, как прон-
зительно кричали где-то вдалеке болотные лоси и
белки, тонущие в глубоком тумане. Лесничий отпра-
вился на обход своих владений - он обходил их
всегда - и зимой, и весной, потому что этого тре-
бовала жизнь. Валенки были самой подходящей обувью
для прогулок по лесу зимой и весной, но вот туман
никак не хотел рассеиваться сам по себе, и это
лесничий решил после многолетних раздумий испра-
вить.
Старик достал из валенка самодельный миномет,
из другого - снаряд к нему, поджег длинный фитиль,
прикурил от него и выбросил в болото. Потом он
приподнял тяжелый снаряд и бросил его в дуло свое-
го нехитрого миномета. Раздался скрежет и снаряд
заклинило.
Лесничий почесал свой лысый затылок, плюнул в
дуло и отскочил, увидев, как оно начинает отвали-
ваться от сошек. Вскоре миномет развалился цели-
ком, и лесничий со спокойной улыбкой выбросил его
вслед за фитилем в грязную болотную воду. Туман
рассеялся. Лесничий понял, что его цель стала как
никогда близка, и припустил через кочки к бурому
сундуку, выцветшему в суровом болотном тумане.
...
...Лесничий прыжками двигался к заветному сун-
дуку. Начало смеркаться. Валенки начали развали-
ваться, как любая нормальная вещь, попавшая в руки
лесничего, и, наконец, развалились. Сундук был
по-прежнему пуст. Старик крепко обхватил валенки и
бросился в сундук. Дубовая крышка захлопнулась над
его головой, и сундук медленно стал погружаться в
густую болотную жижу. Было раннее утро.
* * *
В глухом и диком дупле одинокий крот пытался
рылом выкопать себе нору. Темнело. Впрочем, крот
достал себе импортный красный фонарь с фиолетовым
фильтром, от которого тянулся длинный дымный след,
поскольку фитиль еще не совсем догорел.
Света явно было недостаточно, но вскоре фитиль
догорел, и толовая шашка, предусмотрительно засу-
нутая кротом в фонарь, ярко осветила на несколько
мгновений окрестности разлетающегося дупла и пре-
дусмотрительного крота.
* * *
Он сунул свой длинный, вытянутый и осклизлый
нос в чужое дело. Тогда его слегка укоротили.
Мораль: думается, что сифилис бродит по длинным
носам и укорачивает нам их вполовину.
* * *
Когда-то, в далеком туманном Китае, родилась
небольшая такая идейка: умереть. И тогда все друж-
но умерли. А потом эту идейку подхватил весь циви-
лизованный мир.
Мораль: не ясна.
* * *
Как правило, большие напильники имеют два кон-
ца. Но это заблуждение, потому что концов не
счесть.
* * *
Прекратив, ты становишься похожим на камень.
Продолжая, ты остаешься им же. Разницы нет - можно
и не продолжать.
* * *
Кругом - тайга. Там - злые волки. Диверсант,
плотно закусив, сплюнул и принялся вскрывать
жестянку с вялеными тараканами. Его парашют уже
съеден волками, его передатчик - тоже ими. Осталь-
ное съел он сам, только взрывчатка была оставлена
в качестве НЗ. Но теперь, после тараканов, ди-
версант осознал: придется жрать. И он горько зары-
дал.
* * * * *
ПОЛИГОН - III
Flops / Genrikh
1.89 - 2.89
ФИЛИППИНЫ.
(в 9-ти частях)
* * *
Чугунные колеса уныло колотили по чугунным
рельсам. Зимняя ночь только начиналась. В поезде
были вагоны, и это было несомненной удачей. Зна-
чит, сегодня дон Игнатио будет ехать в вагоне.
Он много думал о поездах, и пришел сюда именно
для того, чтобы проверить некоторые свои выводы.
Так, выяснилось, что окна здесь тоже есть, хотя
над этими окнами он размышлял дольше обычного -
зато теперь он лично был искренне рад.
Зевнув, дон Игнатио распаковал свою корзину с
записными книжками и принялся записывать свои но-
вые догадки. Снег куда-то пропал - только отдель-
ные места были немного заполнены им, а также прош-
логодним буреломом, лесом и еще кое-где кое-чем.
Взгляд дона скользил по километровым столбикам,
пока за окном не показался каркас старого парово-
за, брошенного во время бегства доблестными рыца-
рями ордена Победы. Вскоре каркас пропал из виду,
и дон увидел остов огромного баркаса, висевший на
ветвях исполинского малинника. Дон Игнатио вспом-
нил, что где-то уже видел такой баркас, только по-
меньше.
На крышах домов виднелись гнезда с крупными
цаплями. Мысли возвращались к злополучному баркасу
- где же он мог его видеть? Тут дон Игнатио заме-
тил, что за окном начинается рассвет. Дон снова
зевнул: пора убирать книжки. Теперь он полетит на
Багамы - нужно проверить насчет баркаса. Пожалуй,
не помешает взять с собой и хитреца Иржи. Потом же
можно будет отправиться на Филиппины.
* * *
Между двумя зелеными холмами стояла мельница
единственного в округе мельника. Мельник взял этот
участок по совету железнодорожного обходчика, по-
павшего сюда по совету мельника.
...Дело получило огласку только в узких кругах:
на мельнице был обнаружен мельник, висевший на
гвозде пиджак его был похож на железнодорожного
обходчика без пиджака, но в жилетке типа "люкс".
Минут через сорок обходчик был убит наповал, а
также нашли труп.
...На одном из мельничных жерновов сидел обход-
чик и чистил сапоги. Мельник тихо лежал в большой
куче навоза и медленно разгребал соседнюю кучу. На
друзей было возложено тяжелое партийное задание -
беречь свое добро. И они берегли. Каждый как мог.
День не пропал даром - вот и радуются они. Молод-
цы. Одно только непонятно - какая партия могла
дать им такое задание.
* * *
За темным дедушкой Апполонычем водилось всякое,
и все старались обойти стороной его склепанный из
бронелистов склеп, который подарил ему его лучший
друг, увы, покойный.
Вечерами склеп тихо открывается, и дедушка вы-
ходит наружу. Он вскапывает все вокруг в радиусе
полумили, быстро-быстро бежит в склеп и прячется в
саркофаг. Через некоторое время он опять выходит
во двор, седлает там носорога и улетает. Носорог
давно уже привык к таким прогулкам, дед же летает
не только на носороге, слоне и козле, но и сам по
себе.
* * *
На лесопилке кто-то украл пилу. Расстроенные
работяги расселись на бревне. Закурив длинную
трубку, бригадир начал излагать свой план: по его
мнению, пилу мог украсть либо мельник, либо он
сам. Так как ему самому пила не нужна, то получа-
ется, что ее увел именно этот негодный мельник. Но
успеет ли он как следует спрятать ее до их прихо-
да? Вряд ли. Надо бежать на мельницу и выломать из
ограды все доски, а ворюгу мельника заставить
вставлять обратно - и так до утра, пока не отдаст
пилу.
Все так и помчались на мельницу. К утру им уда-
лось заполучить только старый пиджак и четыре
обойных гвоздя хитрого мельника - ведь мельник не
пустил их в дом, а во дворе больше ничего не ока-
залось.
Тогда бригадир решил подорвать мельницу, но
мельник опередил его - мельница взлетела на воздух
вместе с бригадой и ее отважным бригадиром так
высоко, что даже мельник, повисший на лопасти,
очень удивился. Пилу никто больше не хотел отыски-
вать. Пора было лететь на Филиппины.
* * *
На Багамах было сухо, как всегда бывало там.
Иржи лениво поддел тростью кусок корабельного
остова и улыбнулся - это был остов баркаса. Но са-
мое главное, остов этого баркаса неплохо выглядит,
и дон Игнатио будет доволен. Иржи отложил в сторо-
ну свою трость и позвал дона. Но дон куда-то
делся, и Иржи решил немного погулять по Багамам.
Через неделю Иржи все-таки нашел то, что искал:
у раскидистой пальмы на раскладушке лежал толстый
серый бегемот, напоминавший любимого учителя Иржи
- дона Игнатио. Рядом на траве валялась записная
книжка учителя. Дон задумчиво ходил вокруг раскла-
душки и тихо посмеивался, чтобы не разбудить беге-
мота.
Иржи напомнил, что остов баркаса ждет уже целую
неделю, и пора бы перестать валять здесь бегемота
по раскладушке. Надо будить бегемота и идти в лес,
туда, где лежит баркас старого колдуна.
...Самолет лихо разбежался и ударился в эвка-
липт - придется выгружать бегемота и лететь так.
Дедушка Апполоныч любезно согласился подвезти
их, но брать бегемота старый хрен отказался. Все
уже было погружено, как вдруг дон раздумал лететь
- такие фокусы он любил. Иржи попросил деда немно-
го подождать и принялся уламывать дона: дескать,
бегемот - пустяки, их ждут Филиппины, где они
встретят всех - и мельника, и обходчика, и многих
других, - даже его младший брат, летчик, собирался
лететь туда. Дон согласился и первым сел на зеле-
ного крокодила деда Апполоныча, удобно устроившись
между дедом и остовом баркаса, который он все-таки
нацепил поперек крокодила. Затем сел Иржи, дед
щелкнул крокодила по носу, и приятели весело взви-
лись в синее небо.
* * *
Японский апельсин оказался гораздо меньше, чем
думал мужественный летчик, брат хитреца Иржи. Он
лежал на теплом японском берегу и глядел на круп-
ный японский рекламный щит, изображавший собой ти-
пичный образчик японской живописи на рекламных щи-
тах. Апельсин скромно лежал рядом. Невдалеке дого-
рали обломки его любимого истребителя.
Скоро летчик задремал, и ему начали сниться
кошмарные сны. Казалось, вся Япония хочет заклей-
мить позором несчастного летчика. Апельсины и сго-
ревшие истребители окружали его со всех сторон,
стараясь задушить его как можно скорее.
Вдруг летчик услышал сквозь сон негромкое мело-
дичное позвякивание. Он открыл глаза и, открыв,
сразу зажмурился, потому что понял, что лучше не
смотреть на яркий фонарь, болтавшийся у него перед
носом. Хотя с японскими фонарями ему редко прихо-
дилось встречаться. Он все еще думал о тех истре-
бителях, которые не долетели до Филлипин по техни-
ческим причинам: у них попросту не оказалось ниче-
го похожего на фюзеляж, а без него трудно долететь
до Филлипин.
Позвякивание давно стихло, фонарь погас, берег
приуныл, самолет сгорел, и летчик снова уснул.
Апельсин так и остался лежать на японском прибреж-
ном песке, освещенном ярким солнцем, тоже вроде бы
японским.
Проснувшись, летчик первым делом бросился к
апельсину, и сожрал бы его, но вспомнил, что
апельсин этот был японским, и положил его на
место. Поднявшись, он побрел вдоль бесформенной
груды обгоревших обломков истребителей. Он шел ми-
мо этой груды в глубоком раздумье по направлению к
другой, состоявшей в основном из паровозов, хотя
эти паровозы и не должны были бы здесь лежать...
