необходимые вещи. Они жили хорошо, но оставить планету не могли. Вскоре
кому-то пришла в голову идея, что на Дели можно посылать преступников,
осужденных на пожизненное тюремное заключение. Так и стали делать. Потом
сюда стали направлять политических преступников, не афишируя этого,
конечно, а теперь...
- Что теперь?
- Говорят, что уровень преступности на этих четырех планетах очень
низкий, - сказала она с горечью, - потому что профессиональные преступники
исчезают. Это дает большую экономию средств и, конечно, избавляет общество
от того ущерба, который наносит ему преступность. Так что здесь у нас
отбросы общества с этих четырех планет. Некоторых посылали сюда под
предлогом, что они больны, хотя они и были здоровы. И естественно, все это
держится в строжайшей тайне!
Она с вызовом посмотрела на него. Кальхаун кивнул.
- Это вполне возможно, - согласился он. - Во всяком случае так все
объяснялось бы, и люди, которые это говорят, верили бы в то, что они
говорят.
Девушка посмотрела на него сердитыми глазами и сжала губы.
- Некоторые из нас, - сказал Роб сурово, - принимают эти объяснения.
Но ведь каждый сосредоточен только на своей личной трагедии. Есть люди,
которые думают и о нашей ответственности перед человечеством в целом.
Поэтому мы не будем пытаться покинуть планету, так как не хотим
распространять эту страшную болезнь по всей Вселенной.
Роб упрямо нахмурил брови. Было ясно, что между ним и девушкой были
разногласия. Девушка сильно, до боли сцепила пальцы. Между этими двумя
людьми, которые совместными усилиями спасли Кальхауну жизнь, могла
возникнуть ссора. Снаружи опять стали бить кувалдой по кораблю. Кальхаун
сухо сказал:
- Наверно, это утомительно - лупить с такой силой кувалдой. И вообще
все, что происходит вокруг корабля, мне не нравится. Пора это прекратить.
Он передвинул некоторые рычажки, проверил показания приборов, нажал
соответствующие кнопки.
Из-под днища корабля вырвался тонкий сноп раскаленного добела
пламени: заработали ракетные Двигатели. Пламя, плеснувшее на землю, было
таким нестерпимо ярким, что даже дневной свет померк на его фоне. Затем
пламя вспыхнуло снова. Если бы корабль стоял на твердой каменной
поверхности, камень был бы выжжен на глубину до двадцати пяти метров.
Здесь, на залитой водой глинистой почве, под воздействием сверхвысоких
температур возникли огромные облака пара и дыма. Разжиженная грязь ручьями
потекла во все стороны.
Пламя погасло. Двигатели работали секунд десять или меньше, развив
под контролем пилота мощность в одну восьмую максимальной. Корабль не
сдвинулся с места.
- Наверно, - сказал Кальхаун, - они думают, что я попытался взлететь
и у меня ничего не получилось. Но, может быть, они догадаются, что я могу
сделать работу команды, которая собралась таранить мой корабль, довольно
неприятной.
Он посмотрел на экраны. Вокруг "Эскулапа-20" уже не было толпы. Те,
кто стоял рядом с кораблем, со всех ног бежали прочь. Рыжеволосый человек,
который так усердно долбил кувалдой по двери, расталкивая всех, кто
попадался под руку, пробивал себе дорогу через толпу подальше от опасного
места. Рев двигателей затих, и люди стали на бегу оглядываться назад.
Затем толпа остановилась. Люди образовали круг, замкнув внутри него
корабль: почти две тысячи озлобленных, гонимых отчаянием людей. Некоторые
из них трясли сжатыми кулаками. Из динамика слышался низкий, но устрашающе
свирепый шум разъяренной толпы.
- Они не способны рассуждать здраво, - сказал Кальхаун. - Их здесь
около двух тысяч. Даже если бы они могли улететь и приземлиться где-нибудь
и не умереть от болезни, не распространив ее дальше, даже если бы все это
было возможно, сколько из них может поместиться на этом корабле? И сколько
человек может выдержать система жизнеобеспечения? - Затем уже другим тоном
обратился к девушке: - Вы сказали, что не все, кто спускался на Дели с
парашютом, были заражены. По какой еще причине людей отправляют сюда?
Она сказала с яростью:
- Это способ избавляться от неугодных! Это политика! Грязные
махинации политиканов! Каждого человека можно объявить больным. Иногда эти
люди действительно были больны, но чаще - нет. Мой отец не был болен, а
его сослали сюда. Дед Роба тоже попал сюда не из-за болезни. И многие
другие!
Кальхаун кивнул и задумчиво сказал:
- Может быть, это правда, так как возможность такая существует. Но
так это или нет, люди этому поверят. И я думаю, друг друга вы убеждаете в
том, что болезнь исчерпала себя, потому что здесь никто не болен. Ни один
человек, который оказывается здесь, не заболевает, а если появляется
больной, то он немедленно выздоравливает. Так ведь произошло и со мной! Но
как же тогда получается, что от этих людей могут заразиться другие?
- Да, - сказала девушка взволнованно. - Вот именно! Как это может
быть? Роб говорит, что мы должны оставаться здесь! Здесь, где еда не имеет
никакого вкуса, а вода... Где нас тошнит, когда мы пашем землю, чтобы
получить какие-нибудь продукты, где... Роб говорит, что нам нельзя
заводить семьи и иметь детей, потому что они будут с рождения обречены
стать дикарями. Он говорит...
Роб сказал удрученно:
- Я думаю, это так и есть, Элна.
- Ну как это может так быть? Как болезнь, которой нет, может
передаться другим людям?
Кальхаун вступил в разговор. Он сказал извиняющимся тоном:
- Я думаю, мне пора вернуться к себе в комнату. Я еще очень слаб
из-за болезни. Но я должен сказать, Элна, что я действительно заразился от
человека с Дели, который оказался на Ланке и сразу же заболел. Роб прав.
Никто не должен покидать Дели, кроме меня. Я должен отправиться за помощью
в штаб-квартиру Главного управления медслужбы. Никто не должен отсюда
улетать. Никто!
Роб снова помог ему добраться до его комнаты. Он с облегчением
опустился на койку. Элна вошла к нему через несколько минут с тарелкой
бульона. По ее лицу Кальхаун видел, что ее обуревают противоречивые
чувства - и возмущение, желание спорить, отстаивать свою точку зрения, и
отчаяние, осознание безысходности своего положения, тоска. Кальхаун
внезапно почувствовал, что ужасно хочет спать, так, что даже не может
держать ложку. Роб поддерживал его под спину, пока Элна кормила его с
ложки. Проглотив последнюю ложку, он мгновенно заснул.
Он не знал, сколько прошло времени, когда Элна разбудила его, потряся
за плечо. Мургатройд громко протестовал. Проснулся Кальхаун легко и сразу
почувствовал, что сил у него значительно прибавилось. Ему удалось сесть с
гораздо меньшим трудом, чем раньше. Он спустил ноги с койки и решил, что в
состоянии идти, хотя, может быть, и не вполне уверенно. Однако для
решительной схватки он пока еще не годился.
- Роб спустился вниз, - сказала Элна с отчаянием. - Он хочет сломать
что-то в двигателе, чтобы корабль нельзя было отремонтировать.
- Пойдите и объясните ему, - сказал Кальхаун, - что на этом корабле,
если понадобится, можно использовать двигатели с того допотопного
звездолета, который только что вернулся с Ланке. Они нарушат карантин. И
если он хочет предотвратить это, сломав мой корабль, ничего из этого все
равно не получится. А если люди ворвутся сюда и увидят, что корабль
намеренно выведен из строя, они просто разорвут нас в клочки - включая вас
и Роба. Попросите его подняться, и я скажу ему, что нужно делать.
Она пристально посмотрела ему в лицо и торопливо вышла. Он услышал ее
шаги по ступенькам металлической лестницы, которая вела в нижнюю часть
корабля. Мургатройд сказал: "Чи?"
- Ну конечно, нет! - строго сказал Кальхаун. - Мы же представители
Межзвездной медицинской службы! Мы не можем допустить, чтобы происходили
такие вещи! Но прежде всего мне нужно попробовать встать на ноги, а тогда
уже начать принимать необходимые меры. Давай-ка попробуем!
Он нашел, на что можно опереться, и медленно поднялся. Ноги у него
подкашивались, и на губах появилась довольно-таки кривая усмешка. С
трудом, медленно переставляя ноги, он прошел в дальний угол комнаты,
открыл шкаф, достал свою одежду и оделся. Так же медленно, но все же
увереннее, он дошел до отсека управления. Там он открыл еще один шкафчик и
достал бластер, который свободно умещался в кармане: Он проверил, как
движется затвор, и спрятал его под одеждой. Затем подошел к пульту
управления и включил аппарат космической связи.
- Общий вызов! - сказал он в микрофон. - Общий вызов! Медицинский
корабль "Эскулап-20" вызывает отремонтированный космический корабль или
любой другой! Общий вызов!
Он стал ждать, глядя на экраны внешнего обзора. Людей вокруг корабля
все еще было очень много. Большая группа по-прежнему продолжала рубить
деревья и срезать ветки.
- Общий вызов! - повторял он терпеливо. - Общий вызов! Медицинский
корабль "Эскулап-20" вызывает...
Грубый голос перебил его. Кальхауну он был знаком по встрече в
межзвездном пространстве. Теперь этот голос сказал нагло:
- Ну что, выследили нас, да? Зачем?
- Из профессионального интереса, - ответил Кальхаун. - Один человек
из вашего экипажа не вернулся с вами на Дели. Он заболел. А я заразился
именно от него. Кстати, он мертв. Почему же вы все не заболели?
Голос прорычал:
- Почему вы спрашиваете?
- Я опустился на Дели на болотистой почве, - сказал Кальхаун. -
Похоже, что я не смогу подняться. Так как мой корабль сильные увяз в
глине. Вокруг корабля собралась толпа людей, которые пытаются проникнуть
на корабль, чтобы захватить его, выкопать и вылететь куда-нибудь на другую
планету. После того как они сюда ворвутся, маловероятно, что я получу
существенную информацию. Информацию, например, такого рода: я знаю, что вы
спрятали свой корабль под водой, пока кто-то отправился разузнать, какие
есть возможности захватить и угнать какой-либо космический корабль и
улететь с использованием ракетных ускорителей. Ведь планы были именно
такие?
- Кто вам это наплел?
- Неважно, - сказал Кальхаун. - Но вы ведь послали не одного
человека! Сколько человек вы послали?
Последовало молчание. Затем грубый голос сказал неохотно:
- Их было двое. Но один вернулся обратно, так как у него началось
раздвоение зрения.
- Это доказывает, - заметил Кальхаун, - что когда люди с Дели
высаживаются на другие планеты, у них появляются симптомы заболевания. Вы
уже перестали в это верить, но это оказалось именно так. Поэтому пришлось
отказаться от мысли неожиданно захватить какой-нибудь корабль, набрать
экипаж на Дели и отправиться захватывать еще корабли и свести на нет
карантин, разбившись на мелкие группы. Так?
Голос злобно прошипел:
- К чему вы клоните?
- Мне нужна ваша помощь, - сказал Кальхаун. - Вы поняли, что ваш план
не годится. Вы обещали людям, что снимете карантин силой. А теперь боитесь
признать, что это невозможно. Так?
- Я спрашиваю, к чему вы клоните? - Человек с грубым голосом едва
владел собой.
- Я представитель Медслужбы, - сказал Кальхаун. - Расскажите мне все,
что вы знаете об этой болезни, прикажите своим людям оставить мой корабль
в покое и собрать информацию и биологические образцы, которые мне будут
нужны. Потом мы обратимся за помощью к Медслужбе, как это и следовало
Сделать еще сто лет назад. И я обещаю, что скоро не будет ни болезни, ни
карантина.
Ответом ему было молчание. То, что предлагал Кальхаун, было самым
разумным выходом, но не для этих людей. Медслужба для людей с Дели была
